Арутюнян, Александр Григорьевич

Александр Григорьевич Арутюнян Ալեքսանդր Գրիգորի Հարությունյան
Основная информация
Дата рождения	23 сентября 1920(1920-09-23)
Место рождения	Эривань, Республика Армения
Дата смерти	28 марта 2012(2012-03-28) (91 год)
Место смерти	Ереван, Армения
Страна	СССР СССР →Армения Армения
Профессии	композитор, кинокомпозитор, пианист, педагог
Инструменты	фортепиано
Награды
[www.alexanderarutiunian.com xanderarutiunian.com]

Алекса́ндр Григо́рьевич Арутюня́н (арм. Ալեքսանդր Գրիգորի Հարությունյան; 1920 — 2012) — армянский советский композитор, пианист, педагог. Народный артист СССР (1970). Лауреат Сталинской премии первой степени (1949).

Биография

Родился 23 сентября 1920 года в Эривани (ныне Ереван).

В 1934—1941 годах обучался в Ереванской консерватории им. Комитаса по классам композиции у С. В. Бархударяна и В. Г. Тальяна, фортепиано — у О. А. Бабасян.

В 1942—1943 годах совершенствовался в классе фортепиано у К. Н. Игумнова, в 1944—1946 годах — в композиции и полифонии под руководством Х. С. Кушнарева в Ереванской консерватории им. Комитаса.

В 1946—1948 годах совершенствовался в студии при Доме культуры Армении в Москве по классу композиции и полифонии у Г. И. Литинского, классу инструментовки — у Н. И. Пейко, классу анализа — у В. А. Цуккермана, классу оркестровки — у Д. Р. Рогаль-Левицкого и А. М. Веприк, классу фортепиано - у Берлина Б.М. .

Выступал как пианист-солист, исполнитель собственных произведений.

С 1954 по 1990 год — бессменный руководитель Армянской филармонии.

С 1965 по 2008 год преподавал композицию в Ереванской консерватории, с 1977 — профессор.

Один из членов «Армянской могучей кучки».

Член Союза композиторов СССР с 1939 года, член правления Союза композиторов Армении, член Союза кинематографистов Армянской ССР с 1975 года.

А. Арутюнян — член жюри Международного конкурса исполнителей на духовых инструментах (Москва, 1957), член жюри конкурса композиторов на лучшее обязательное произведение к Международному конкурсу скрипачей им. Г. Венявского (Познань, Польша, 1967), председатель жюри Международного конкурса медных духовых квинтетов (Нарбонна, Франция, 1990), председатель жюри Международного конкурса трубачей (Москва, 1997).

Член КПСС с 1952 года.

Умер 28 марта 2012 года. Похоронен в Ереване в Пантеоне парка им. Комитаса.

Творчество

Творческий стиль Арутюняна, развившийся в конце 1940-х годов, основан на богатом музыкальном наследии Армении и в то же время на принципах музыки классицизма и романтизма, что проявляется как в строгом соблюдении классической последовательности быстрых и медленных частей, так и в обращении к жанрам сюит и концертов. Важное значение в творчестве композитора имеют традиции народных армянских певцов — ашугов, музыка которых строится на разнообразных типах импровизационного развития. Сочинения Арутюняна наполнены экспрессией, чувственностью, ностальгией и иронией.

В творчестве композитора можно выделить несколько периодов: сочинения послевоенного периода и начала 1950-х годов характеризуются принципами тематического развития и сочетания масштабных структур, создающих большую эмоциональную интенсивность. Произведения этого периода — Праздничная увертюра, Симфония, Концертино для фортепиано с оркестром — приближаются по духу к работам А. И. Хачатуряна. В 1960-е — 1970-е годы композитор отказывается от драматических элементов в пользу большей ясности изложения и ориентации на классические формы. Крупнейшее достижение Арутюняна в этот период — опера «Саят-Нова» (либретто А. С. Ханджяна), а также многочисленные произведения в неоклассическом стиле, среди которых — Концерт для валторны с оркестром, Вариации для трубы с оркестром и др. Наконец, начиная с 1980-х годов в сочинениях Арутюняна наблюдается стремление к синтезу различных стилей, как, например, в концертах для тромбона и тубы с оркестром (первые концертные сочинения для этих инструментов в истории армянской музыки), а также скрипичный концерт «Армения-88», считающийся одним из лучших произведений композитора. Посвящённый памяти жертв Спитакского землетрясения, концерт сочетает в себе стиль музыки барокко, классическую форму и утончённый лиризм романтической палитры звучаний. Среди его исполнителей Сергей Хачатрян. Ряд произведений Арутюняна для духовых инструментов (в частности, концерт для трубы, посвящённый Тимофею Докшицеру) входят в репертуар ведущих мировых исполнителей. На многих сценах мира звучат ярко концертные пьесы для двух фортепиано «Армянская рапсодия» и «Праздничная» (с ударными), написанные в соавторстве с А. А. Бабаджаняном.

Основные сочинения

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=TGi3Mlh4esk Концерт для трубы с оркестром] исполняет С. Накаряков

• опера «Саят-Нова» (1967)
• музыкальная комедия «Высокочтимые попрошайки» (1972)
• симфония (1957)
• вокально-симфоническая поэма «Сказание об армянском народе» (1961)
• кантаты — «О Родине» для солиста, хора, оркестра (1948), «О Ленине» (совместно с Э. Мирзояном, сл. А. Сармена, 1950), «Ода Ленину» (1967), «Приветственная песня» (для хора и оркестра, сл. А. Сармена, 1968), «С отчизной моей» (сл. Ов. Туманяна, 1969), «Гимн братству» (для баса, хора и оркестра, сл. Л. Дурьяна, 1970), «Пионер, будь готов» (для детского хора и оркестра, 1972)
• для симфонического оркестра — увертюры «Наше дело правое» (1942), «Концертная» (1944), «Торжественная ода» (1947), «Праздничная увертюра» (1949), сюита «Танцы Армении» (1952), музыкальная картина «Караван» (1956), концертный вальс «Воспоминание о Ленинграде» (1958)
• концерты с оркестром

для фортепиано (1941),

для колоратурного сопрано (1950, 1959 — тема и 5 каприсов),

для трубы (1950),

для валторны (1962),

для гобоя (1977)

• тема и шесть вариаций для трубы и оркестра (1972)
• концертино — для фортепиано (1951), для 5 духовых инструментов (1964), для виолончели (1975)
• партита для струнного квартета (1946)
• «Песня Гусана» из эпоса «Давид Сасунский» для баритона и фортепиано (1939), «Ночная баллада» для баса и фортепиано (1952), «Пой для меня» (сл. О. Гукасяна, 1953), «Песня о мире» (1952), «Волго-Дон» (1952), вокальный цикл «Памятник матери» для тенора и фортепиано (сл. Ов. Шираза, 1969), цикл для хора a cappella «Моя Армения» (1971)
• цикл «Родные напевы» для хора без сопровождения (1972)
• вокально-симфоническая картина «Караван Абу-Лала-Маари» (1975)
• скрипичный концерт «Армения-88»
• концертные пьесы для двух фортепиано «Армянская рапсодия» и «Праздничная» (с ударными) (в соавторстве с А. А. Бабаджаняном)
• симфониетта для камерного ансамбля (1966)
• для фортепиано — 3 прелюдии (1939), Армянский танец (1935), 3 музыкальных картины (1960), сонатина (1969)
• для виолончели и фортепиано — «Экспромт» (1942), «Прелюдия» (1943)
• для скрипки и фортепиано — танец (1947), Полифоническая партита (1946)
• для фортепиано — «Прелюдия-поэма», посвященная К. Игумнову (1943), Полифоническая соната (1946)
• для трубы и фортепиано — «Концертное скерцо» (1954)
• для хора а капелла — «Песня жатвы» (сл. А. Граши, 1952), «Армянские пейзажи» (1971—1972)
• для мужского квартета — «Песня о Севане», «Весна» (сл. А. Сармена, 1950)
• для мужского хора — «Песня о командире Гае» (1968)
• для хора и оркестра — «Поэма о песне» и «Мой русский брат» (1978)
• для ансамбля виолончели и фортепиано — «Песня о горе Арагац» (1945)
• для ансамбля скрипки, виолончели и фортепиано — «Маленькая увертюра» (1968)
• для ансамбля скрипки и фортепиано — «Посвящение Комитасу» (1969)
• Рапсодия «Наши старые песни» для фортепиано, струнного оркестра и ударных инструментов (1974)
• камерно-инструментальные произведения
• пьесы с фортепиано — для гобоя, фагота (1953)
• пьесы для фортепиано, скрипки, виолончели, трубы, гобоя, фагота
• песни, музыка к драматическим спектаклям и фильмам.

Фильмография

• 1955 — «Призраки покидают вершины»
• 1956 — «Сердце поет»
• 1958 — «О моём друге»
• 1962 — «Воды поднимаются»
• 1973 — «За час до рассвета»
• 1977 — «Наапет».

Награды и звания

• Заслуженный деятель искусств Армянской ССР (1956)
• Народный артист Армянской ССР (1962)
• Народный артист СССР (1970)
• Сталинская премия первой степени (1949) — за «Кантату о Родине» (1948)
• Государственная премия Армянской ССР (1970)
• Орден Октябрьской Революции (24.09.1980)
• Орден Трудового Красного Знамени (27.06.1956)
• Орден Святого Месропа Маштоца (2001)
• Орден Почёта (2011) — за выдающиеся творческие достижения в сферах искусства и культуры, по случаю 20-летия независимости Республики Армения
• Медаль Мовсеса Хоренаци (1998)
• Золотая медаль имени А. В. Александрова (1976)
• Орден Святого Саака и Святого Месропа (ААЦ, 2004)
• Медаль «Комитас» (Министерство диаспоры РА, 2008)
• Премия имени А. Хачатуряна (1986)
• Диплом «Орфей» (Кентукки, США, 1983)
• Почётный гражданин Еревана (1987).

См. также

• Концерт Арутюняна для трубы с оркестром
• Армянская могучая кучка

Библиография

• Еолян И. Р. Александр Арутюнян. — М.: Музыка, 1962.
• Кокжаев М. Инструментальные концерты Александра Арутюняна : Автореф. дис. … канд. — М., 2007.
• Кокжаев М. Александр Арутюнян — особенности композиторского стиля. — М., 2006.
• Арутюнян А. Г. Воспоминания. — Ереван, 2000.
• Едигарян В. Фортепианное творчество Александра Арутюняна. - Ереван, 2011.

Отрывок, характеризующий Арутюнян, Александр Григорьевич

– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.