Газан-хан

Газан монг. Аргун хүү Газан перс. غازان پسر ارغون‎<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Газан-хан на коне</td></tr>
ильхан государства Хулагуидов
3 ноября 1295 — май 1304
Предшественник:	Байду-хан
Преемник:	Олджейту
Вероисповедание:	буддизм, затем ислам
Рождение:	5 ноября 1271(1271-11-05) Абескун, Мазандеран
Смерть:	1304(1304) Казвин
Место погребения:	Тебриз
Род:	Хулагуиды
Отец:	Аргун-хан
Мать:	Култак-эгэчи
Супруга:	1) Булуган-хатун 2) Ашиль-хатун 3) Кокечи-хатун 4) Донди-хатун 5) Керемун-хатун
Дети:	сын: Алачу дочь: Олджей-Кутлуг

Газан, Казан, мусульманское имя — Махмуд (5 ноября 1271, Абескун, Мазандеран — 11 или 17 мая 1304, Казвин) — ильхан государства Хулагуидов (1295—1304), старший сын Аргуна, внук Абаги.

Ранние годы

Газан был воспитан в буддизме. После вступления на престол своего отца Аргуна (1284) был назначен наместником Хорасана, Мазандерана, Кумиса и Рея; этими провинциями управлял и при Гайхату-хане (1291—1295). В период наместничества построил в Кучане буддийский храм.

Вступление на престол

Газан начал борьбу против Байду, казнившего Гайхату-хана (26 марта 1295 года) и узурпировавшего власть. Могущественный эмир Ноуруз посоветовал Газану стать мусульманином, заявив: «Ежели-де государь, прибежище мира, укрепит ислам своей верой в него, то плохого не будет». 16 июня 1295 года в замке Ларджан, располагавшемся в горах Эльбурс, между Реем и Амулем, Газан вместе со своим окружением принял ислам и получил имя Махмуд. Его наставлял в вопросах веры Садр ад-Дин Ибрагим Хамави (1246—1322), крупнейший теолог и мистик своего времени. Победив и казнив Байду, Газан был провозглашён ильханом на курултае в Карабахе (Арран) 3 ноября 1295 года и сделал ислам государственной религией.

Реформы

К началу правления Газана хозяйство страны находилась в полном упадке, будучи разорённым монгольским завоеванием и последующим бесконтрольным ограблением крестьян. Крестьяне массово бежали со своих земель, демографическая ситуация постоянно ухудшалась. Принятие ислама позволило ильхану получить поддержку мусульманской чиновной знати. С помощью Рашид ад-Дина, назначенного визирем Высочайшего дивана в 1298 году, были проведены важнейшие реформы, приведшие к некоторому оздоровлению экономики государства. Указом ильхана крестьяне прикреплялись к земле, и вводился 30-летний сыск беглых. Налоговая система была приведена в порядок, произвол сборщиков налогов ограничен. Была установлена единая система мер и весов по образу столичной (столицей тогда был Тебриз).

Помимо этого, Газан-хан способствовал возрождению городского ремесленного производства. Создавались государственные мастерские, в которых сначала работали рабы, которые потом были переведены на положение полузависимых работников, получавших натуральное жалованье. Все эти нововведения временно усилили державу, но дальнейшее усиление налогового гнета лишь усилило разорение крестьян и их бедственное положение.

Меры, принятые ильханом, также укрепили положение военно-кочевой знати: были признано право монголов и тюрок на получение икта (земельных наделов за службу). На практике такие наделы становились наследственными, а их владельцы получали права налогового иммунитета. Это привело к сокращению казенных земельных фондов и, следовательно, доходов государства.

Войны в Сирии

Принятие Газаном ислама не изменило традиционной политики ильханов — борьбы против египетских мамлюков. В 1299—1303 годах он совершил три похода в Сирию.

В конце 1299 года силы Газана заняли Халеб, а затем, соединившись с отрядами армянского царя Хетума II, нанесли войскам египетского султана аль-Малика ан-Насира Мухаммеда ибн Кала’уна поражение при Вади аль-Хазнадар у городка Салмия близ Хомса (22 декабря 1299 года, известна также как «Третья битва при Хомсе»). После этого часть войск ильхана отделилась от основных сил и с целью уничтожения преследовала отступавшую мамлюкскую армию до Газы. Захватив Хомс, Газан направился к Дамаску и занял его в начале 1300 года. После этого ильхан фактически установил контроль над всей Сирией. Но из-за нападения Чагатаидов на Фарс и Керман ильхан с войском был вынужден возвратиться в Иран. В Сирии он оставил десятитысячный отряд под командованием полководца Мулая, который в своих рейдах в Палестине доходил до Газы и Иерусалима, но в марте Мулай вернулся в Иран. В мае территория Сирии без боя вновь перешла к Египту.

Второй поход в Сирию Газан начал в сентябре 1300 года, вновь взял и разграбил Дамаск, но когда он покинул Сирию город передался мамлюкам. В начале 1303 года полководец Газана Кутлуг-шах вновь выступил на запад. Однако войска Кутлуг-шаха потерпели поражение в битве при Мардж ас-Суффаре близ Дамаска (20 апреля) и отступили.

Газан умер 10 мая 1304 года. Преемником Газана стал его брат Олджейту

Личность

Кроме родного монгольского Газан отчасти знал персидский и тюркский, немного — арабский, хинди, китайский, кашмирский и «франкский» (французский). Был хорошо знаком с историей своего народа, а также историей и культурой Ирана. Интересовался медициной, астрономией, химией, во время охоты собирал растения, установил факт существования в Персии многих целебных трав, которые раньше привозились из Китая, Индии и Туркестана.

Библиография

Источники

• Абу Бакр ал-Кутби ал-Ахари. [www.vostlit.info/Texts/rus9/Uvejs/text.phtml Тарих-и шейх Увейс] / Пер. М. Д. Кязимова и В. З. Пириева. — Баку: Элм, 1984.
• Рашид ад-Дин. [www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/R.phtml?id=2057 Сборник летописей] / Перевод А. К. Арендса. — М., Л.: Издательство АН СССР, 1946. — Т. 3.

Литература

• Али-заде А. А. Социально-экономическая и политическая история Азербайджана XIII—XIV вв. — Баку: Издательство АН Азербайджанской ССР, 1956. — 422 с.
• Бартольд В. В. Газан Махмуд // Сочинения: Работы по исторической географии и истории Ирана. — М.: «Наука», 1971. — Т. 7. — С. 494—495.
• [farhang-alshia.narod.ru/karbin/histoir5.html#13 История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века]. — Л.: Издательство Ленинградского университета, 1958. — 390 с.
• Петрушевский И. П. Землевладение и аграрные отношения в Иране XIII-XIV веков / Отв. редактор академик И. А. Орбели. — М.-Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1960. — 492 с.
• Петрушевский И. П. Иран и Азербайджан под властью Хулагуидов (1256—1353 гг.) // Татаро-монголы в Азии и Европе: Сборник статей. — М.: «Наука», 1977. — С. 228—259.
• Держава Хулагуидов // [gumilevica.kulichki.net/HE2/he2407.htm История Востока (в 6 т.)] / Отв. ред. Л. Б. Алаев, К. З. Ашрафян. — Москва: «Восточная литература» РАН, 2002. — Т. 2. — 716 с. — ISBN 5-02-017711-3.

Ссылки

• Газан-хан Махмуд / Петрушевский И. П. // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• Jackson P. [www.iranicaonline.org/articles/gazan-khan-mahmud Ḡāzān Khan, Maḥmūd] (англ.). Encyclopædia Iranica. Проверено 8 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FxRQY2Bc Архивировано из первоисточника 18 апреля 2013].

Отрывок, характеризующий Газан-хан

– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]