Гречкин, Алексей Александрович

Алексей Александрович Гречкин
Дата рождения	27 марта 1893(1893-03-27)
Место рождения	с. Карпенка, Российская империя
Дата смерти	30 августа 1964(1964-08-30) (71 год)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1914—1918 1918—1954
Звание	Российская империя СССР
Командовал	1-я стрелковая дивизия Финской народной армии, оперативная группа 56-й армии, 318-я горнострелковая дивизия, 16-й стрелковый корпус, 20-й стрелковый корпус, десантная группа войск 18-й армии, 9-я армия, 28-я армия, 48-й стрелковый корпус
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Борьба с басмачеством, Советско-финская война (1939—1940), Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	с 1954 года

Алексе́й Алекса́ндрович Гре́чкин (27 марта 1893 — 30 августа 1964) — советский военачальник, генерал-лейтенант (1943).

Биография

Родился в селе Карпенка ныне Самарской области.

Служил в Русской императорской армии с 1914 года, курсант — 3-й Петроградской школы прапорщиков, штабс-капитан. Участник Первой мировой войны, командир батальона.

В Красной Армии с июня 1918 года. В годы Гражданской войны в составе 9-й армии А. А. Гречкин воевал на Южном фронте командиром стрелкового батальона, запасного стрелкового полка.

В межвоенный период с октября 1920 года А. А. Гречкин служил в Северо-Кавказском военном округе в 37-й отдельной стрелковой бригаде, помощником командира бригады, командиром 111-го стрелкового полка. С июня 1922 года — помощник командира 37-го стрелкового полка 13-й стрелковой дивизии этого же округа, с июля 1923 года — командир Ростовского отдельного караульного батальона. С июня 1924 года — помощник командира и временно исполняющий должность командира 64-го стрелкового полка 22-й стрелковой дивизии. В 1926 году окончил Стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава РККА «Выстрел» имени Коминтерна. С 1926 года — командир 9-го стрелкового полка 3-й стрелковой дивизии. В апреле-июле 1931 года, командуя полком, участвовал в борьбе против басмачества в Туркестане. С декабря 1932 года — помощник командира и временно исполняющий должность командира 15-й стрелковой дивизии. 26 ноября 1935 года при введении персональных воинских званий начальствующего состава РККА А. А. Гречкину присвоено звание «комбриг». С марта 1936 года — начальник отдела военной подготовки учащихся в Киевском военном округе. С сентября 1938 года — помощник командира 13-го стрелкового корпуса. В 1939 году окончил Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при Академии Генштаба. С апреля 1939 года комбриг Гречкин — командир 1-й стрелковой дивизии Финской народной армии.

Участник Советско-финской войны (1939—1940). 4 июня 1940 года, после установления в РККА генеральских званий, А.А. Гречкину присвоено звание «генерал-майор». С июля 1940 года — помощник командующего войсками Северо-Кавказского военного округа по ВУЗам.

Участие в Великой Отечественной войне

В первые месяцы Великой Отечественной войны, оставаясь на этой должности А. А. Гречкин возглавлял руководство работами по созданию Миусского оборонительного рубежа, оборонительных обводов вокруг города Ростов-на-Дону.

В период с 3 августа по 4 сентября 1941 года А. А. Гречкин — временно исполняющий должность командующего войсками Северо-Кавказского военного округа.

В октябре назначен командующим оперативной группой 56-й отдельной армии Южного фронта, которая участвовала в Ростовской оборонительной операции. Вслед за ней началась Ростовская наступательная операция с целью разгромить немецкую 1-ю танковую армию, войска которой захватили значительную часть Донбасса и вышли на подступы к Ростову. Это создавало угрозу противника на Северный Кавказ. 56-й отдельной армии ставилась задача — прочно удерживать район городов Новочеркасск, Ростов-на-Дону, а при успешном наступлении войск Южного фронта — нанести удар в северо-западном направлении. В связи с большой шириной полосы обороны армии (до 140 км) армейской оперативной группе под командованием А. А. Гречкина пришлось в тяжелейших условиях оборонительного сражения осуществлять манёвр и вести ожесточённые бои с прорвавшимися группировками противника на ростовском направлении. Особенно тяжёлые оборонительные бои соединения оперативной группы вели 17-21 ноября, когда противнику ценой больших потерь удалось захватить город, и войска армии были вынуждены отойти на левый берег реки Дон. С 23 ноября 56-я армия была включена в состав Закавказского фронта. В Ростовской наступательной операции войска армии и её армейская оперативная группа под командованием А. А. Гречкина во взаимодействии с 9-й армией Южного фронта освободили Ростов-на-Дону.

В июне 1942 года А. А. Гречкин назначен заместителем командующего 24-й армией. С 28 августа 1942 года — командир 318-й горнострелковой дивизии, с 28 декабря 1942 года — 16-го стрелкового корпуса, с 27 февраля 1943 года — 20-го десантно-стрелкового корпуса.

В феврале 1943 года А. А. Гречкин — командующий оперативной группой армии по формированию, подготовке и высадке морского десанта в составе двух стрелковых корпусов, двух стрелковых дивизий и других армейских частей южнее города Новороссийск.

С 26 марта 1943 года — командующий десантной группой войск 18-й армии Закавказского фронта.

С 20 июня 1943 года — командующий 9-й армией Северо-Кавказского фронта, которая вела оборонительные бои, а в сентябре-октябре 1943 года приняла участие в Новороссийско-Таманской наступательной операции. 9 октября 1943 года А. А. Гречкину присвоено звание «генерал-лейтенант».

С 30 ноября 1943 года — командующий 28-й армией 4-го Украинского фронта, которая участвовала в Никопольско-Криворожской, а в составе 3-го Украинского фронта — в Березнеговато-Снигирёвской наступательных операциях. В ходе Березнеговато-Снигирёвской операции войска армии под командованием А. А. Гречкина освободили на Правобережной Украине большое количество населённых пунктов, среди них города Херсон и Николаев.

С 20 мая 1944 года — заместитель командующего войсками 3-го Прибалтийского фронта и в этой должности принимал участие в Псковско-Островской, Тартуской и Рижской наступательных операциях. Координируя действия корпусов и армий, А. А. Гречкин показал себя волевым и храбрым генералом, прекрасно понимающим характер современного боя и операций, твёрдо управляющим порученными ему войсками. 16 октября 1944 года 3-й Прибалтийский фронт был упразднён и А. А. Гречкин направлен в распоряжение Главного управления кадров Народного комиссариата обороны, с апреля 1945 года — в распоряжении Военного совета 1-го Украинского фронта.

После войны — командир стрелкового корпуса, помощник начальника Высших стрелково-тактических курсов усовершенствования комсостава РККА «Выстрел» по тактической подготовке, начальник специального факультета ускоренной подготовки Военного института иностранных языков. С 1954 года в отставке. Скончался в Москве 30 августа 1964 года.

Награды

• Орден Ленина (21.02.1945)
• Пять орденов Красного Знамени (16.11.1932, 13.12.1942, 05.08.1944, 03.11.1944 , 1948 )
• Орден Кутузова I степени (09.10.1943)
• Орден Богдана Хмельницкого I степени (19.03.1944)
• Орден Суворова II степени (25.05.1945)
• медали

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. — С. 56—57. — ISBN 5-86090-113-5.

Отрывок, характеризующий Гречкин, Алексей Александрович

– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.