Дессалин, Жан-Жак

Жак I фр. Jeun-Jacques Dessalines гаит. креольск. Janjak I
1-й Император Гаити
22 сентября 1804 — 17 октября 1806
Коронация:	8 октября 1804
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Генерал-губернатор Гаити
1 января 1804 — 22 сентября 1804
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Генерал-губернатор Сан-Доминго
30 ноября 1803 — 31 декабря 1803
Предшественник:	Донатин-Мари-Жозеф де Вимиер де Рошамбо
Преемник:	должность упразднена
Вероисповедание:	Католицизм
Рождение:	20 сентября 1758(1758-09-20) Порт-о-Пренс, Сан-Доминго
Смерть:	17 октября 1806(1806-10-17) (48 лет) Порт-о-Пренс, Империя Гаити
Род:	Дессалины
Супруга:	Мария Фелисити
Дети:	Сыновья: Жак Бьен-Эме, Луи, Альбер Дочери: Мария-Франсуаза-Селимена, Селестина, Жанна-София

Жан-Жак Дессали́н (гаит. креольск. Janjak Desalin, фр. Jean-Jacques Dessalines, 20 сентября 1758 — 17 октября 1806) — основатель независимого гаитянского государства, первый правитель (император Жак I) и национальный герой Гаити. Крещённый под именем Жак вначале носил фамилию своего первого хозяина Дюкло (фр. Jacques Duclos), чьим рабом он был, затем был куплен креолом по фамилии Дессалин, который присвоил ему свою фамилию (позднее, став диктатором Гаити, Жан-Жак Дессалин спас своего бывшего хозяина от репрессий и даже дал ему работу).

Биография

Традиционно считается, что основатель независимого гаитянского государства родился в Африке и был привезен в Сан-Доминго в качестве раба, но большинство современных исследователей склоняются к мнению, что он родился уже на острове в семье рабов. Крещенный под именем Жак, будущий император поначалу носил фамилию Дюкло по имени своего первого хозяина, на плантации которого он работал до 30 лет и дослужился до должности бригадира. Затем Жак был куплен свободным «цветным» землевладельцем Дессалином и, согласно традиции, получил его фамилию.

Во время восстания 1791 г. Жан-Жак Дессалин присоединился к мятежникам и получил чин лейтенанта в отряде Жана-Франсуа Папильона. Повстанцы ушли на территорию Санто-Доминго, рассчитывая на поддержку испанцев в борьбе против французских властей. Там Дессалин познакомился с Туссеном Бреда, позднее ставшим известным как Туссен-Лувертюр. После отмены рабства французскими властями (1794) повстанцы Туссена вернулись в Гаити и стали бороться вместе с французами против английских и испанских оккупантов. Дессалин сделал быструю военную карьеру, и уже в 1799 получил чин бригадного генерала. На его счету были такие успешные операции, как захват городов Жакмель, Пти-Гоав, Мирагоан и Анс-а-Во. В 1801 Дессалин подавил мятеж генерала Муаза на севере Гаити. За истребление целых деревень и приказы «пленных не брать» Дессалин получил репутацию очень жестокого командира. Вместе с тем Дессалина отличали стремительность и решительность в принятии решений, что делало его похожим на Наполеона и других выдающихся военачальников той эпохи.

Благодаря армии Туссен-Лувертюра территория Сан-Доминго была освобождена от оккупантов, а сам лидер повстанцев получил должность генерал-губернатора колонии (1801). Он провозгласил себя пожизненным правителем, принес присягу на верность Франции и занялся разработкой новой конституции. Однако власти метрополии имели иные планы на колонию. В ответ на призывы бывших плантаторов, как белых, так и мулатов, Наполеон Бонапарт отправил на остров 22-тысячную экспедицию генерала Леклерка. В марте 1802 небольшой отряд Дессалина удержал небольшой форт против осаждавшего его, значительно превосходящего по численности, противника. Когда же продовольствие и припасы стали подходить к концу, Дессалин без особых потерь сумел увести свой отряд в горы.

Тем временем на сторону французов перешли отряды «цветных» под командованием Петиона и Риго, мечтавших о создании собственного государства на юге острова, где были сосредоточены плантации богатых мулатов. Вскоре к интервентам присоединился и Дессалин. Туссен-Лувертюр был вынужден сдаться и был увезен во Францию, где вскоре умер. Однако после того как французы восстановили в Сан-Доминго рабство, восстание вспыхнуло с новой силой. На этот раз во главе его встал Жан-Жак Дессалин. К счастью для восставших, в рядах французов, непривычных к местному климату, началась эпидемия желтой лихорадки. В ноябре 1802 года от болезни умер генерал Леклерк, а его преемник виконт Рошамбо оказался труслив и бездарен. 18 ноября 1803 негры и мулаты под командованием Дессалина и Петиона напали на форт Вертьер, где находились основные силы интервентов. На следующий день Рошамбо был вынужден сдаться, а 4 декабря перед Дессалином капитулировали последние силы французов. Так закончилось единственное в мире успешное восстание чёрных рабов, приведшее к созданию независимого государства.

1 января 1804 года в Гонаиве Дессалин официально объявил о независимости бывшей колонии, и о возвращении ей старинного имени Гаити, что на языке аборигенов-индейцев таино означало «Страна гор». Еще 30 ноября 1803 года Дессалин назначил себя генерал-губернатором Сан-Доминго, а 22 сентября 1804 провозгласил себя императором Гаити Жаком I. 6 октября того же года он был коронован в Кап-Ле. 20 мая 1805 года была обнародована конституция Гаити. Монархия стала выборной, но император имел право называть кандидатуру преемника. Император был уполномочен принимать законы, назначать и увольнять чиновников, распоряжаться финансами, решать вопросы войны и мира. Для помощи императору формировался Государственный совет, в который входили дивизионные и бригадные генералы. Страна была разделена на шесть военных округов, каждым из которых командовал офицер, подчинявшийся лишь императору. Была провозглашена свобода вероисповедания.

Несмотря на высокий титул, Дессалин сохранил свои простые привычки и трудолюбие, выказывал презрение к роскоши. Он был плохо образован, скорее даже невежествен, но держал при себе трех секретарей, которые по очереди читали ему. Императрица Мари-Клер была полной противоположностью мужа. Женщина красивая и утонченная, неплохо образованная, она одна могла удерживать супруга от актов немотивированной жестокости.

Категорический противник рабства, Дессалин провозгласил Гаити страной «только для чёрных». По его приказу с февраля по апрель 1804 года было истреблено несколько тысяч белых островитян. Конституция 1805 года объявляла всех гаитян «чёрными», независимо от цвета кожи. Однако страна нуждалась в грамотных чиновниках и предпринимателях, и Дессалин был вынужден назначать на высшие должности людей из числа светлокожего населения и хорошо образованных мулатов. Что касается негров, то они составляли большинство в армии и продолжали трудиться на плантациях. Поскольку Гаити нуждалось в деньгах, а основным предметом экспорта являлись сахар и кофе, труд на плантациях был крайне тяжелым, и многие работники продолжали себя чувствовать так, словно они были все еще рабами.

Такая политика императора вызывала недовольство как среди чёрного, так и среди «цветного» населения страны. В 1806 году члены правительства генералы Анри Кристоф и Александр Петион подняли против него мятеж. Обстоятельства смерти Дессалина в разных источниках изложены по-разному. По одним данным он был убит в доме Петиона в Порт-Ларнаже, куда прибыл для переговоров. По другим данным, император был растерзан на улице толпой: в него два раза выстрелили, затем раскроили череп саблей и нанесли несколько ударов кинжалом. Изуродованные останки были брошены на площади около здания правительства. Их долго никто не решался похоронить, пока это не сделала простая женщина по имени Деде Базиль.

Несмотря на деспотическое правление и совершенные жестокости, основатель независимого Гаити Жан-Жак Дессалин считается одним из национальных героев страны. В его честь назван один из городов. Гимн Гаити носит название «Дессалиньена». У северного въезда в Порт-о-Пренс, на месте предполагаемого убийства императора, установлен памятный знак. Праправнук Дессалина, Синсиннатус Леконт, в 1911—1912 годах занимал должность президента Гаити.

Мария Фелисити (род. 1758), жена Жана-Жака Дессалина, умерла в Гонаиве в августе 1858 года.

Ссылки

• [thelouvertureproject.org/wiki/ The Louverture Project]: [thelouvertureproject.org/wiki/index.php?title=Jean-Jacques_Dessalines Jean-Jacques Dessalines]
• [www.webster.edu/~corbetre/haiti/history/earlyhaiti/1805-const.htm Haitian Constitution of 1805]

Отрывок, характеризующий Дессалин, Жан-Жак

– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.