Эпир

Эпи́р (греч. Ήπειρος, Ипирос) — географический и исторический регион в юго-восточной Европе, поделён между Грецией и Албанией. Эпир расположен между горной грядой Пинд и Ионическим морем, и протянулся от залива Влёра на севере до залива Амвракикос и развалин римского города Никополь на юге. Территория Эпира разделена между периферией Эпир, расположенной на северо-западе Греции и областями Влёра, Гирокастра и Берат на юге Албании. Крупнейшим городом является столица периферии Эпир в Греции город Янина, в то время как на территории Албании крупнейшим городом Эпира является Гирокастра.

Эпир являлся частью древней Эллады, с реками Ахерон и Кокитос и иллирийским населением. На север от Эпира располагалась Иллирия, на северо-восток — Македония, на Восток — Фессалия. К югу располагались области Амбракия, Амфилохия, Акарнания, Этолия. Климат Эпира значительно холоднее, чем в других греческих областях, не давал возможности заниматься земледелием в традиционных для греков формах. Поэтому греки селились тут только в отдельных колониях с более благоприятным микроклиматом.

Античность

Существует теория, что именно Эпир был прародиной греческих племён, откуда они расселились по Балканскому полуострову и островам Эгейского моря. Однако в классической Греции эпироты не считались эллинами. На побережье Эпира было несколько греческих колоний. В центре Эпира в Додоне было известное греческое святилище, оракул Зевса. В V веке до н. э. на территории Эпира возникло царство, основателем которого был Адмет. Он считал себя потомком царя Неоптолема — сына легендарного Ахилла (другое имя Неоптолема — Пирр). Адмет основал знаменитый род Пирридов, которые правили Эпиром вплоть до 231 до н. э. Наиболее знаменитым из Пирридов был Пирр, который к концу IV — началу III века до н. э. объединил молоссов в единое государство. К роду Пирридов принадлежала и Олимпиада, мать Александра Македонского.

В дальнейшем эпирское государство стало жертвой экспансии Римской республики, которая параллельно боролась с Македонией. Эпирский союз придерживался нейтралитета в двух первых войнах, но в третьей (171—168 до н. э.) поддержал Персея Македонского, что привело Эпир к трагическому концу: он в 167 до н. э. подвергся разгрому и разорению римскими войсками. При этом 150 тысяч эпиротов были проданы римлянами в рабство, а 70 эпирских городов-полисов, принадлежавших большей частью племени молоссов, были разграблены. После этого Эпир почти полностью обезлюдел.

В 168 до н. э. Эпир был обращен в римскую провинцию.

Во время правления императора Августа Эпир вошёл в состав римской провинции Ахайя. В III веке был разделён на две провинции — Старый Эпир и Новый Эпир. С IV века в составе Восточной Римской империи, затем Византии (фемы Эпир и Никополис).

Эпирское царство

В XIII веке после завоевания Константинополя в 1204 году в ходе четвертого крестового похода Михаил I Ангел (правил до 1215 года) объединил фемы Эпир и Никополь под своим правлением, образовав Эпирское царство, ставший наряду с Никейской и Трапезундской империями одним из трёх греческих государственных образований на территории бывшей Византийской империи. Территория царства первоначально занимала Эпир, Албанию и остров Керкиру, с городами Авлон, Диррахий, Навпакт, Охрид, Иоаннина. Столицей царства стала Арта. В 1271 году католиками было создано Королевство Албания.

Эпир после сербского завоевания

В 1348 Эпир завоеван сербским королём Стефаном Душаном, в 1432 был покорён турками-османами, в 1447 освободился от последних; с 1466 — снова под турецкой властью где существовал как Пашалык Янина в 1868 году как Вилайет Янина; с 1881 юго-восточная часть Эпира составляет греческий ном Арта, остальной Эпир — часть Албании. В ходе Первой мировой войны была провозглашена Автономная Республика Северный Эпир, но вскоре была ликвидирована.

Население

Значительную часть населения Эпира в средние века составляли мигрирующие с севера албанцы (в особенности арнауты, большая часть которых впоследствии была эллинизирована), а также цыгане. В настоящее время регион является транзитным для многих современных нелегальных мигрантов из Албании.

См. также

• Пирриды

Литература

• Эпир // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Левек П. [www.sno.7hits.net/lib/levec/index.htm Эллинистический мир]. — М., 1989 «Наука», Главная редакция восточной литературы.
• Васильев А. А.. История Византийской империи / Пер. с англ. А. Г. Грушевой. — СПб.: Алетейя, 2000. — 1800 экз. — ISBN 978-5-403-01726-8.
• Вершинин Л. Р. Государство молоссов и территориальная консолидация античного Эпира // ВДИ. 1987. № 1;
• Казаров С. С. [www.centant.pu.ru/centrum/publik/confcent/2001-03/kazarov.htm Царь Пирр: опыт сакрализации власти]
• Казаров С. С. Царь Пирр и Эпирское государство в эллинистическом мире. — Ростов-на-Дону: Изд-во РГПУ, 2004. — 288 с.
• Казаров С. С. [annals.xlegio.ru/greece/pyrr_vic.htm Ещё раз о «Пирровой победе»] // ВИ. 2003. 8.
• Казаров С. С. [ama.sgu.ru/ama11/ama1104.html Последняя кампания царя Пирра в Италии] // АМА. 2002. 11.

Отрывок, характеризующий Эпир

– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.