Касимова, Фидан Экрем кызы

Фидан Касимова азерб. Fidan Əkrəm qızı Qasımova
Дата рождения	17 июня 1947(1947-06-17) (76 лет)
Место рождения	Баку, Азербайджанская ССР, СССР
Страна	СССР СССР Азербайджан Азербайджан
Профессии	камерная певица, оперная певица, педагог
Награды
[operadivas.info/ Официальный сайт Фидан и Хураман Касимовых]

Фида́н Экре́м кызы́ Каси́мова (азерб. Fidan Əkrəm qızı Qasımova; род. 17 июня 1947, Баку, Азербайджанская ССР) — азербайджанская оперная певица (сопрано). Народная артистка СССР (1988).

Биография

Фидан Касимова родилась в Баку.

После окончания специализированной музыкальной школы им. Бюльбюля в 1966 году поступила в Бакинскую консерваторию им. Узеира Гаджибекова, которую окончила в 1971 году по двум факультетам — струнному (скрипка, класс проф. С. Ганиева) и вокалу (класс доцента И. А. Львович). В 1974 году окончила аспирантуру Московской консерватории.

После защиты диплома возвратилась в Баку и стала солисткой Азербайджанского театра оперы и балета им. М. Ф. Ахундова.

Участвовала во многих международных конкурсах вокалистов (Женева, II премия, 1973год; Верчелли, I премия, 1977 год; Тбилиси, I премия, 1977 год; Ташкент, III премия, 1977 год; Афины, I премия и Гран-при, 1981 год; Москва, II премия, 1982 год).

С 1982 года занимается педагогической деятельностью. С 1993 года заведует кафедрой вокала Бакинской консерватории (профессор с 1990 года). С 1992 по 1998 годы преподавала на кафедре вокала Стамбульской консерватории.

Выступает в концертах. Исполняет вокальные произведения западно-европейских, русских и азербайджанских музыкальных классиков. Много гастролирет по миру (США, Германия, Великобритания, Швеция, Норвегия, Швейцария, Австрия, Мексика, Франция, Дания, Куба, Турция и др.), ведет мастер-классы.

По инициативе Фидан Касимовой и её сестры Хураман в Баку с 1997 года проводиться Республиканский конкурс молодых оперных певцов.

Семья

• Родители — Экрем Касимов и Тукезбан Касимова
• Сестра — Хураман Касимова (р. 1951) — оперная певица, народная артистка Азербайджанской ССР (1986). Неоднократно выступали вместе как в Азербайджане, так и в различных странах мира.
• Сын — Фарид Ахунд-Касимов (р.1980) - музыкант и композитор, занимается бизнесом.

Творчество

Партии

• «Отелло» Дж. Верди — Дездемона
• «Тоска» Дж. Пуччини — Тоска
• «Кармен» Ж. Бизе — Микаэла
• «Турандот» Дж. Пуччини — Турандот
• «Евгений Онегин» П. Чайковского — Татьяна
• «Кёроглы» У. Гаджибекова — Нигяр
• «Богема» Дж. Пуччини — Мими
• «Фауст» Ш. Гуно — Маргарита
• «Мадам Баттерфляй» Дж. Пуччини — Чио-Чио-сан
• «Аида» Дж. Верди — Аида
• «Севиль» Ф. Амирова — Севиль.

Выступала в Большом и Мариинском театрах, Толедо Опера (США), Театре им. Б. Сметаны (Чехия), Государственном театре Бухареста (Румыния), Оперном театре Гаваны (Куба), Афинском Парфеноне (Греция), Оперном театре Анкары (Турция), Оперном театре Детройта (США), с Московским камерным оркестром «Виртуозы Москвы».

30 октября 2007 года в Москве, на сцене Большого зала московской консерватории состоялся большой сольный концерт Фидан и Хураман Касимовых. Аккомпанировала им заслуженная артистка Азербайджана, пианистка Егяна Ахундова

В 2008 году Фидан Касимова выпустила музыкальный сингл «Besame mucho». Записанный на студии «Eta Production» диск был посвящён первой леди Азербайджана Мехрибан Алиевой.

23 июня 2009 года Фидан Касимова и народный артист России, пианист Юрий Розум выступили на сцене Азербайджанской государственной филармонии им. М.Магомаева с программой «Летняя Кантилена».

2 апреля 2010 года в Камерном зале Московского международного Дома музыки прошёл сольный концерт Фидан Касимовой.

23 декабря 2011 года в Бакинской Филармонии сестры Касимовы выступали вместе с Государственным симфоническим оркестром имени У.Гаджибейли под управлением Рауфа Абдуллаева.

21 ноября 2015 года Фидан и Хураман Касимовы выступили с концертной программой на сцене Азербайджанской государственной филармонии имени Муслима Магомаева в Баку,

Фильмография

• 1967 — «Земля, море, огонь, небо» — Севда
• 1978 — «Три эскиза»
• 1996 — «Рашид Бейбутов 20 лет назад»
• 2007 — «От сердца к сердцу»
• 2007 — «Маэстро Ниязи».

Награды и звания

• Международный конкурс молодых вокалистов в Женеве (Швейцария) (II премия, 1973)
• Международный конкурс музыки и танца им. Дж. Виотти (Верчелли, Италия) (I премия, 1977)
• V Закавказский конкурс музыкантов-исполнителей в Тбилиси (I премия, 1977)
• VIII Всесоюзный конкурс вокалистов им. М. Глинки в Ташкенте (III премия, 1977)
• Международный конкурс им. Марии Каллас в Афинах (Греция) (I премия и Гран-при, 1981)
• VII Международный конкурс имени П. И. Чайковского (Москва) (II премия, 1982)
• Заслуженная артистка Азербайджанской ССР (1978)
• Народная артистка Азербайджанской ССР (1983)
• Народная артистка СССР (1988)
• Премия Ленинского комсомола Азербайджанской ССР
• Государственная премия Азербайджанской ССР им. Гаджибекова (1984)
• Орден «Слава» (Азербайджан, 1997)
• Орден «Честь» (Азербайджан, 2010)
• Имя Фидан Касимовой включено в книгу «100 женщин мира».
• Имена Фидан и Хураман Гасымовых вошли в новую энциклопедию Кембриджского университета (Великобритании)

Ссылки

• [library.aliyev-heritage.org/ru/2025198.html Из беседы Президента Азербайджанской Республики Гейдара Алиева с народными артистками Фидан и Хураман Касимовыми]
• [nashvek.media-az.com/232/bomond.html Сестры Касимовы готовятся к гастролям]
• [www.trend.az/life/interview/1571801.html Я получил вид на жительство в США по графе «выдающаяся личность» — Чингиз Садыхов]

Отрывок, характеризующий Касимова, Фидан Экрем кызы

– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.