Копер
Город
|
Ко́пер (словен. Koper, итал. Capodistria) — город на юго-западе Словении, на полуострове Истрия, на побережье залива Копер Адриатического моря. Город известен среди любителей хорового пения, здесь проводится множество музыкальных и фольклорных фестивалей.
Содержание
География
Копер — самый крупный город тридцатикилометровой полосы словенского побережья. Город находится в непосредственной близости от итальянской границы и города Триест, прочие прибрежные словенские города — Изола (Izola), Пиран (Piran) и Порторож (Portorož) — вытянулись цепочкой к югу от Копера.
Население
Население города по данным на 2012 год составляет 24 979 человек (12 358 мужчин и 12 621 женщин). Ранее большая часть населения Копера говорила на итальянском (по данным на 1900 год — 92 %). Сегодня община официально двуязычна, итальянский язык уравнен в правах со словенским. Невзирая на существенную эмиграцию итальянцев с Истрии в Италию в годы существования Югославии, итальянское население города превышает 10 %.
Родной язык населения общины (2002 год):[3]
- Словенский — 74,14 %
- Хорватский — 8,04 %
- Сербо-хорватский — 4,02 %
- Боснийский — 2,76 %
- Сербский — 2,67 %
- Итальянский — 2,23 %
- Албанский — 0,50 %
- Македонский — 0,48 %
- Другие языки: 5,16 %
История
Копер вырос из античного греческого поселения, известного под именем Аэгида. В римский период он получил имя Каприс, от которого происходит и современное название города. В 568 году в Каприсе укрылось романское население Тергестума (Триеста) от набега лангобардов. Некоторое время город носил имя Юстинополь в честь императора Византии Юстиниана II.
В VII — VIII веках город пережил тяжёлый период, его захватывали франки, лангобарды и славянские племена. В VIII веке в городе была образована епархия. В XI веке город оказался втянут в борьбу между Венецией и Священной римской империей. За поддержку, оказанную ему Копером, император Конрад II даровал городу некоторые привилегии.
В 1278 году город был присоединён к Венеции. В составе венецианской республики Копер пережил необычайный расцвет, он стал крупнейшим городом и портом Истрии, в связи с чем был переименован в лат. Caput Histriae (главный город Истрии, буквально «голова Истрии»). От этого словосочетания происходит итальянское название города — Каподистрия. После падения венецианской республики в 1797 году Копер был присоединен к Австрии. В период 1805—1813 гг. город контролировали наполеоновские войска, а в 1813 году Копер снова отошёл Австрии.
После первой мировой войны Копер вместе со всем полуостровом Истрия перешёл Италии, в то время как остальная Далмация вошла в состав Королевства сербов, хорватов и словенцев, позднее Королевства Югославия. После второй мировой войны Копер вошёл в состав так называемой Зоны «B» свободной территории Триеста, которую контролировала Югославия, после чего значительная часть итальянского населения города эмигрировала в Италию. В 1954 году свободная территория Триеста перестала существовать, и Копер стал частью Югославии. После распада последней в 1991 году город стал частью независимой Словении.
Достопримечательности
- Преторийский дворец — самое знаменитое здание Копера, красивейший дворец в стиле венецианской готики (1464 год). Расположен на центральной площади города, Титов Трг.
- Дворец Лоджии на площади Титов Трг, напротив Преторийского дворца. В здании кафе и художественная галерея. (XV век).
- Ротонда вознесения (XII век) — самое древнее здание города.
- Кафедральный собор Успения Богоматери (XV век). В соборе гробница святого Назария — покровителя города.
- Дворцы Армеригонья, Бельграмони-Такко, Тотто и некоторых других знатных венецианских фамилий.
Транспорт
В Копере расположен единственный торговый порт Словении. Город связан новым современным шоссе со столицей страны Любляной, а также прибрежными дорогами с итальянским Триестом и хорватской Истрией. Регулярное автобусное сообщение с Любляной, соседними городами Словении, Хорватии и Италии. В Копере имеется также железнодорожная станция, но по сравнению с автомобильным и морским транспортом железная дорога используется весьма слабо.
Спорт
В городе базируется футбольная команда сильнейшей словенской лиги — ФК Копер.
С 4 сентября по 9 сентября 2013 года в Бонифика Холле прошли матчи группового этапа (Группа D) Евробаскета 2013: между сборными Греции, Финляндии, Италии, Швеции, России и Турции.
Известные уроженцы
- Витторе Карпаччо - итальянский живописец.
- Пьетро Паоло Верджерио — деятель итальянской реформации.
- Пьетро Паоло Верджерио старший — итальянский гуманист.
- Санторио — итальянский физиолог, анатом, изобретатель.
- Андрея Клепач — словенская теннисистка.
- Ковач, Тинкара — словенская певица, представительница Словении на конкурсе песни Евровидение 2015.
- Младен Рудоня — словенский футболист.
Напишите отзыв о статье "Копер"
Примечания
- ↑ [www.stat.si/letopis/2002/01_02/01-06-02.asp?jezik=en Nadmorska višina naselij, kjer so sedeži občin] (Slovene, English). Statistical Office of the Republic of Slovenia (2002). [www.webcitation.org/6CRTMfOo4 Архивировано из первоисточника 25 ноября 2012].
- ↑ [www.stat.si/eng/KrajevnaImena/default.asp?txtIme=KOPER&selNacin=celo&selTip=naselja&ID=1751 Koper]. Place Names. Statistical Office of the Republic of Slovenia. Проверено 3 июля 2012. [www.webcitation.org/6CRTNKizX Архивировано из первоисточника 25 ноября 2012].
- ↑ [www.stat.si/Popis2002/en/rezultati/rezultati_red.asp?ter=OBC&st=7 Slovenian Statistics Office site, results of the 2002 census]. Stat.si. Retrieved on 24 September 2011.
Ссылки
- [www.koper.si/index.php?&lang=eng&item=4&page=minihome Официальный сайт общины] (словенск.) (англ.) (нем.) (итал.)
- [yourroadabroad.com/koper-gorod-i-port-v-slovenii Копер — город и порт в Словении]
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Копер
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
