Януш Корчак

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Корчак, Януш»)
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Корчак.
Януш Корчак
Janusz Korczak

Фотография примерно 1930 года
Имя при рождении:

Генрик Гольдшмит

Место рождения:

Варшава, Царство Польское, Российская империя

Подданство:

Российская империя. Польша

Место смерти:

Треблинка

Я́нуш Ко́рчак (польск. Janusz Korczak; настоящее имя Эрш Хе́нрик Го́льдшмит (польск. Henryk Goldszmit); 22 июля 1878, Варшава — 6 августа 1942, Треблинка) — выдающийся[1] польский педагог, писатель, врач и общественный деятель.





Биография

Родился в Царстве Польском (Российская империя), в Варшаве 22 июля 1878 года[2] в интеллигентной ассимилированной еврейской семье. Дед Корчака, врач Хирш Гольдшмидт, сотрудничал в газете «Ха-Маггид», отец, Юзеф Гольдшмидт (1846—1896) — адвокат, автор монографии «Лекции о бракоразводном праве по положениям Закона Моисея и Талмуда» (1871). Корчак вспоминал: «Меня назвали в честь дедушки, а дедушку звали Герш (Гирш). Отец имел право назвать меня Генриком, ведь сам он получил имя Юзеф...»[3]. В ассимилированной еврейской семье, в которой он родился и вырос, его называли Генриком — на польский манер. У Генрика была младшая сестра Анна.

Школьные годы прошли в Варшаве, в русской гимназии. Там царила жёсткая дисциплина, поход в театр или поездка домой в каникулы возможны были только после письменного разрешения дирекции. Преподавание велось на русском языке. Уже в первом классе (детям 10—11 лет) преподавалась латынь, во втором — французский и немецкий, в третьем — греческий.

В 1889 году у отца Генрика обнаружились признаки душевной болезни. Теперь отца приходилось время от времени помещать в специальные клиники. Его содержание в клиниках стоило дорого, и со временем семья оказалась в тяжёлом материальном положении. С пятого класса (15—16 лет) Генрик начал подрабатывать репетиторством.

В 1898 году Корчак поступил на медицинский факультет Варшавского университета, одновременно обучался на подпольных высших курсах[4]. Летом 1899 года он ездил в Швейцарию, чтобы поближе познакомиться с педагогической деятельностью Песталоцци. В своей поездке Корчак особенно интересовался школами и детскими больницами.

В 1903—11 гг. работал в еврейской детской больнице имени Берсонов и Бауманов[5] и воспитателем в летних детских лагерях. Являлся членом еврейского благотворительного Общества помощи сиротам.

23 марта 1905 года получил диплом врача. В качестве военного врача принимал участие в Русско-японской войне.

В 1907 году Корчак на год едет в Берлин, где за свои деньги слушает лекции и проходит практику в детских клиниках, знакомится с различными воспитательными учреждениями. Он проходит стажировку также во Франции, посещает детский приют в Англии. В 1911 году Корчак оставляет профессию врача и основывает «Дом сирот» для еврейских детей в доме 92 на улице Крохмальной,[6] которым руководил (с перерывом в 1914—18 гг.) до конца жизни. От филантропов, субсидировавших его начинание, Корчак потребовал полной независимости в своей административной и воспитательской деятельности.

Во время Первой мировой войны 1914—18 гг. Корчак служил в дивизионном полевом госпитале российской армии. В Тарнополе он взял под свою опеку беспризорника Стефана Загородника[7], затем работал врачом в приютах для украинских детей в Киеве[8], где написал книгу «Как любить ребёнка»[9].

Корчак возвращается в Варшаву в 1918 году, где руководит детскими приютами, преподаёт, сотрудничает с журналами, выступает по радио, читает лекции в Свободном польском университете и на Высших еврейских педагогических курсах. Во время советско-польской войны 1919-20 годов Корчак в звании майора медицинской службы работал в военном госпитале в Лодзи[10].

В 1919—36 гг. он принимал участие в работе интерната «Наш дом» (на Белянах) — детского дома для польских детей, — где также применял новаторские педагогические методики.

В 1926—32 гг. Корчак редактировал еженедельник «Mały Przegląd» («Малое обозрение», приложение для детей к еврейской газете «Nasz Przegląd» «Наше обозрение»), в котором активно участвовали его воспитанники.

Политические взгляды

Автор книги «Король детей. Жизнь и смерть Януша Корчака» Бетти Джин Лифтон (США) сообщает, что Корчак с юмором говорил о своем Доме Сирот: «Другие приюты плодят преступников, наш же плодит коммунистов». За этой шуткой скрывалась его озабоченность тем, что ряд выпускников Дома Сирот участвовал в деятельности находившейся в подполье Коммунистической партии Польши. Сам же Корчак был скептически настроен по отношению к коммунистическим идеям. Он сказал однажды: «Я уважаю эту идею, но это как чистая дождевая вода. Когда она проливается на землю, то загрязняется». Он говорил, что при революциях, как и всегда, выигрывают ловкие и хитрые, тогда как наивные и легковерные остаются ни с чем, а революционные программы — это комбинация безумия, насилия и дерзости, связанной с неуважением к человеческому достоинству[11].

Еврейская деятельность

В 1899 году Корчак присутствовал в качестве гостя на Втором Сионистском конгрессе. Преклоняясь перед Теодором Герцлем, он, однако, не принял идей сионизма, считал себя поляком во всём, кроме религии, следование которой, по его убеждениям, было личным делом каждого. Он ждал, как великого чуда, независимости Польши и верил в полную ассимиляцию евреев. Кровавые еврейские погромы, устроенные польскими националистами в 1918—19 гг., посеяли в душе Корчака глубокое разочарование.

С приходом Гитлера к власти в Германии и ростом антисемитизма в Польше в Корчаке пробудилось еврейское самосознание. Он стал польским несионистским представителем в Еврейском агентстве. В 1934 г. и 1936 г. он посетил подмандатную Палестину, где встретил многих бывших своих воспитанников. Педагогические и социальные принципы киббуцного движения произвели глубокое впечатление на Корчака. В письме 1937 г. он писал:

«Приблизительно в мае еду в Эрец[12]. И именно на год в Иерусалим. Я должен изучить язык, а там — поеду, куда позовут… Самое трудное было решение. Я хочу уже сегодня сидеть в маленькой тёмной комнате с Библией, учебником, словарем иврита… Там самый последний не плюнет в лицо самому лучшему только за то, что он еврей»

Отъезду помешала лишь невозможность покинуть своих сирот. Корчак в эти годы собирался написать повесть о возрождении еврейской родины, о пионерах-халуцим.

В годы Второй мировой войны. Гибель

После оккупации Варшавы немцами в 1939 году Корчак ходил по Варшаве в своем мундире офицера польской армии и говорил: «Что касается меня, то нет никакой немецкой оккупации. Я горд быть польским офицером и буду ходить, как хочу»[13].

В 1940 году вместе с воспитанниками «Дома сирот» был перемещён в Варшавское гетто. В этот период Корчак был арестован, несколько месяцев[14] провёл в тюрьме. Был освобождён по ходатайству провокатора А. Ганцвайха, который таким образом хотел заработать авторитет среди евреев.

В гетто Корчак отдавал все силы заботе о детях, героически добывая для них пищу и медикаменты. Воспитанники Корчака изучали иврит и основы иудаизма. За несколько недель до Песаха в 1942 году Корчак провёл тайную церемонию на еврейском кладбище: держа Пятикнижие в руках, взял с детей клятву быть хорошими евреями и честными людьми.

Он отклонил все предложения неевреев-почитателей его таланта вывести его из гетто и спрятать на «арийской» стороне. Соратник Корчака Игорь Неверли рассказывал[15]:

На Белянах сняли для него комнату, приготовили документы. Корчак мог выйти из гетто в любую минуту, хотя бы со мной, когда я пришёл к нему, имея пропуск на два лица — техника и слесаря водопроводно-канализационной сети. Корчак взглянул на меня так, что я съёжился. Видно было, что он не ждал от меня подобного предложения… Смысл ответа доктора был такой: не бросишь же своего ребёнка в несчастье, болезни, опасности. А тут двести детей. Как оставить их одних в газовой камере? И можно ли это всё пережить?

Когда в августе 1942 года пришёл приказ о депортации Дома сирот, Корчак пошёл вместе со своей помощницей и другом Стефанией Вильчинской (1886—1942)[16], другими воспитателями[17] и примерно 200 детьми на станцию, откуда их в товарных вагонах отправили в Треблинку. Он отказался от предложенной в последнюю минуту свободы и предпочёл остаться с детьми, приняв с ними смерть в газовой камере[18]. Эммануэль Рингельблюм, сам позже расстрелянный, оставил такое свидетельство[15]:

Нам сообщили, что ведут школу медсестёр, аптеки, детский приют Корчака. Стояла ужасная жара. Детей из интернатов я посадил в самом конце площади, у стены. Я надеялся, что сегодня их удастся спасти… Вдруг пришёл приказ вывести интернат. Нет, этого зрелища я никогда не забуду! Это был не обычный марш к вагонам, это был организованный немой протест против бандитизма! Началось шествие, какого никогда ещё до сих пор не было. Выстроенные четвёрками дети. Во главе — Корчак с глазами, устремлёнными вперед, державший двух детей за руки. Даже вспомогательная полиция встала смирно и отдала честь. Когда немцы увидели Корчака, они спросили: «Кто этот человек?» Я не мог больше выдержать — слезы хлынули из моих глаз, и я закрыл лицо руками.

Педагогическая деятельность

В «Доме сирот» Корчак ввёл новаторскую для тех лет систему широкого детского самоуправления, детский товарищеский суд, решения которого были обязательны и для руководства, плебисцит и т. д[19].

Корчак читал лекции в Свободном польском университете и на Высших еврейских педагогических курсах, вёл работу в суде по делам малолетних преступников, выступал под псевдонимом «Старый Доктор» с воспитательными беседами по радио.

Отвлечённо веря в Бога («Один на один с Богом», 1922; содержит 18 молитв «для тех, кто не молится»)[20], Корчак отличался широкой веротерпимостью и видел в вере источник морального очищения[18].

Из БСЭ (1969—1978): «Педагогическая деятельность К[орчака] основана на формировании в детском коллективе и у отдельных воспитанников навыков самопознания, самоконтроля, самоуправления».

Работы Корчака оказали значительное влияние на известного советского педагога В. А. Сухомлинского[21].

Педагогические идеи

  • Принцип любви к ребёнку
Идея Януша Корчака была, по сути, одна, и такого она свойства, что, например, в последовательном курсе истории педагогики точное место Янушу Корчаку найдешь не сразу: о нем можно с одинаковым правом рассказывать до Руссо и после Песталоцци, между Ушинским и Макаренко, сразу после Марии Монтессори и вместе с Сухомлинским. С него можно начинать курс, а можно и заканчивать им, ибо идея Януша Корчака известна человечеству с тех пор, как оно стало человечеством: воспитатель должен любить детей… [22].
  • Принцип реальной выполнимости требований, предъявляемых ребёнку[23]
Ты вспыльчив, — говорю я мальчику, — ну и ладно, дерись, только не очень сильно, злись, только раз в день. Если угодно, в одной этой фразе помещается весь воспитательный метод, которым я пользуюсь. (Корчак. Как любить ребёнка: Ребёнок в семье.)
  • Своеобразное представление о правах ребёнка: «Я взываю о Magna Charta Libertatis, о правах ребёнка. Может, их больше, но я нашёл три основных. 1. Право ребёнка на смерть[24]. 2. Право ребёнка на сегодняшний день. 3. Право ребёнка быть тем, что он есть». (Корчак, Ребёнок в семье, гл. 37). «Горячая, умная, владеющая собой любовь матери к ребёнку должна дать ему право на раннюю смерть, на окончание жизненного цикла не за шестьдесят оборотов солнца вокруг земли, а всего за одну или три весны… „Бог дал, Бог и взял“, — говорят в народе, где знают живую природу, знают, что не всякое зерно даст колос, не всякая птаха родится способной к жизни, не всякий корешок вырастет в дерево». (Там же, гл. 38.) «В страхе, как бы смерть не отобрала у нас ребёнка, мы отбираем ребёнка у жизни…» (там же, гл. 40.) «Желая уберечь ребёнка от бактерий дифтерита, не переносите его в атмосферу, насыщенную затхлостью скуки и безволия…» (Там же, гл. 38.)
  • Учёт прав и возможностей родителя и воспитателя[25]. «Деспотичный крик ребёнка, который чего-то требует, на что-то жалуется, домогается помощи… Этот первый крик при свете ночника — объявление борьбы двух жизней: одна — зрелая, уставшая от уступок, поражений, жертв, защищается; другая — новая, молодая, завоевывает свои права. Сегодня ты ещё не винишь его: он не понимает, он страдает. Но знай, на циферблате времени есть час, когда ты скажешь: и мне больно, и я страдаю». (Там же).
  • Признание того, что дети — разные[26]. «Вместо того чтобы наблюдать, чтобы видеть и понимать, берется первый пришедший в голову пример „удачного ребёнка“ и перед собственным ребёнком ставится требование: вот образец, на который ты должен равняться…» (Там же).
  • Общаться с ребёнком имеет смысл на уровне возможностей его понимания (в соответствии с возрастом)[27]: «Ох уж эти наши ответы… Так случилось, что дважды я был свидетелем, как ребёнку перед книжной витриной объясняли, что такое глобус. — Что это, мячик? — спрашивает ребёнок. — Мячик, да, мячик, — отвечает няня. В другой раз: — Мама, что это за мячик? — Это не мячик, а земной шар. На нём дома, лошадки, мамочка. „Мамочка?“ — Ребёнок поглядел на мать с состраданием и ужасом и вопроса не повторил». (Там же). Впрочем, ошибки, допускаемые родителями в подобных случаях, Корчак не считает очень страшными: «Если мы дали ему неудобоваримую информацию — он не поймет её, глупый совет — он не примет его, не послушается…» (там же).
  • Нужно готовить ребёнка к реальной жизни (а не идеальной, воображаемой)[28]. «…В теории воспитания мы часто забываем о том, что должны учить ребёнка не только ценить правду, но и распознавать ложь, не только любить, но и ненавидеть, не только уважать, но и презирать, не только соглашаться, но и возражать, не только слушаться, но и бунтовать…»[29] (Там же.)
  • Право ребёнка на уважение[30]. «Во мне ещё не сформировалось и не утвердилось понимание того, что первое бесспорное право ребёнка есть право высказывать свои мысли, активно участвовать в наших рассуждениях и выводах о нём. Когда мы дорастем до его уважения и доверия, когда он поверит нам и скажет, в каких правах он нуждается, — меньше станет и загадок, и ошибок». (Там же. Добавление к изданию 1929 г.)
  • Важность размышлений матери, черпающей «не из книг, а из самой себя. Ничего не может быть ценнее. И если моя книга убедила тебя в этом, значит, она выполнила свою задачу. Будь же готова к долгим часам вдумчивого одинокого созерцания…» (Там же.)[31]
  • Педагогика — наука о человеке
Одна из грубейших ошибок считать, что педагогика является наукой о ребёнке, а не о человеке. Вспыльчивый ребёнок, не помня себя, ударил; взрослый, не помня себя, убил. У простодушного ребёнка выманили игрушку; у взрослого — подпись на векселе. Легкомысленный ребёнок за десятку, данную ему на тетрадь, купил конфет; взрослый проиграл в карты все своё состояние. Детей нет — есть люди, но с иным масштабом понятий, иным запасом опыта, иными влечениями, иной игрой чувств…» (Корчак, Как любить ребёнка: Интернат.)[32].

Литературное творчество

Печататься Корчак начал в 18 лет, в 1898 году он взял свой псевдоним. Его повести для взрослых и детей «Дети улицы» (1901), «Дитя гостиной» (1906), «Моськи, Иоськи и Срули» (1910; в русском переводе — «Лето в Михалувке», 1961), «Король Матиуш Первый» (1923) и другие; новеллы, беседы, статьи и дневник 1942 г. вводят читателя в сложный мир детской психологии, содержат наблюдения над жизнью Польши 1900—1942 гг., отражают богатый опыт врача и педагога.

Корчаку принадлежит также свыше 20 книг о воспитании (главные из них — «Как любить ребёнка», 1914, и «Право ребёнка на уважение», 1929).

Сочинения

Художественные произведения

  • Którędy? [В какую сторону?] — Драма, 1898
  • Dzieci ulicy [Дети улицы]: Powieść. — Warszawa: A. Pajewski, 1901. — 267 s.
  • Koszałki-Opałki: Satyry społeczne. — Warszawa: Księgarnia Powszechna, 1905. — 246 s.
  • Dziecko salonu [Дитя гостиной]. — 1904—1905; книжное изд.: Warszawa: Księgarnia Powszechna, 1906. — 347 s.[33]; 2-е издание: Warszawa: J. Mortkowicz: Tow. Wydawnicze, 1927. — 233 s. — частично автобиографическая
  • Mośki, Jośki i Srule. — Warszawa: J. Mortkowicz: G. Centnerszwer i Ska, 1910. — 117 s.; 2-е изд.: Warszawa: J.Mortkowicz: Tow. Wydawnicze, 1922. — 114 s.; 3-е изд.: Warszawa: J. Mortkowicz, 1933. — 105 s.[34]
  • Józki, Jaśki i Franki [Юзьки, Яськи и Франки]. — Warszawa: J. Mortkowicz: G. Centnerszwer i Ska, 1911. — 142 s.; 2-е изд.: Warszawa: J. Mortkowicz: Tow. Wydawnicze, 1922. — 148 s.; 3-е изд.: Warszawa: J. Mortkowicz: Tow. Wydawnicze, 1930. — 148 s.
  • Слава (Sława, Warsaw 1913[35], с изменениями 1935 и 1937)
  • Bobo (Warsaw 1914)
    • Bobo[36]
    • Исповедь мотылька (Spowiedź motyla)
    • Роковая неделя (Feralny tydzień)[37]
  • Sam na sam z Bogiem: modlitwy tych, którzy się nie modlą (Towarzystwo Wydawnicze, 1922; на русском языке: Наедине с Господом Богом: Молитвы тех, кто не молится, 1994)
  • Король Матиуш Первый (Król Maciuś Pierwszy, Warsaw 1923)
  • Король Матиуш на необитаемом острове (Król Maciuś na wyspie bezludnej, Warsaw 1923)[38]
  • Банкротство маленького Джека (Bankructwo małego Dżeka, Warsaw 1924)[39]
  • Когда я снова стану маленьким (Kiedy znów będę mały, Warsaw 1925)
  • Senat szaleńców, humoreska ponura (Сенат безумцев, 1931) — сценарий для варшавского театра Ateneum[40]
  • Кайтусь-чародей (Kajtuś czarodziej, Warsaw 1935)
  • Дети Библии: Моисей (произведение впервые издано в Израиле в 1939 г. в переводе на иврит, сделанном Довом Саданом (1902—1989); оригинал утрачен)[40]

Педагогические произведения

  • Воспитательные моменты (Momenty wychowawcze, Warsaw, 1919 (три раздела), 2-е издание—1924, дополнено четвёртым разделом)[41]
  • Как любить ребёнка (Jak kochać dziecko, Warsaw 1919; сюда вошёл первый раздел («Ребёнок в семье») будущего варианта книги; 2-е издание, 1920 — Jak kochać dzieci — «Как любить детей» — включало все четыре раздела цикла; позже автор вернул книге первоначальное название)[42]
  • O gazetce szkolnej (О школьной газете, Polska Składnica Pomocy Szkolnych, 1921; есть русский перевод)
  • Право ребёнка на уважение (Prawo dziecka do szacunku, Warsaw 1929)
  • Правила жизни. Педагогика для детей и взрослых (1930)
  • Шутливая педагогика (Pedagogika żartobliwa, Warsaw 1939)

Другие книги

  • Упрямый мальчик: Жизнь Л. Пастера (Uparty chłopiec. Życie Ludwika Pasteura, Warsaw 1938)
  • Дневник (Pamiętnik, Warsaw 1958) — опубликован посмертно[43]
  • С 1992 г. в Польше издаётся собрание сочинений Корчака.
Dzieła /Kom. red.: H.Kirchner, S.Wołoszyn, A.Lewin (przewodniczący). — Warszawa: Latona, 1992—1998;
Warszawa: Wydawnictwo Instytutu Badań Literackich PAN, od 2003 :
  • T. 1: Dzieci ulicy; Dziecko salonu /Wstęp: A.Lewin; Red. nauk. H.Kirchner. — 528, [1] s. — 1992
  • T. 2, [cz.1]: Koszałki-opałki; Humoreski i felietony /Red. nauk. H.Kirchner. — 405, [1] s. — 1998.
    T. 2, [cz.2]: Koszałki-opałki; Humoreski i felietony /Red. nauk. H.Kirchner. — 636, [1] s. — 1998
  • T. 3, [cz.1]: Na mównicy: Publicystyka społeczna (1898—1912) /Red. nauk. J.Bartnich. — 531, [1] s. — 1994.
    T. 3, [cz.2]: Na mównicy: Publicystyka społeczna (1898—1912) /Red. nauk. J.Bartnich. — 362, [1] s. — 1994
  • T. 4: Szkoła życia; Obrazki szpitalne; Artykuły pedagogiczne i medyczne (1900—1912) /Red. nauk. S.Wołoszyn. — 596, [1] s. — 1998
  • T. 5: Mośki, Jośki i Srule; Jóźki, Jaśki i Franki /Red. nauk. A.Lewin. — 381, [1] s. — 1997
  • T. 6: Sława; Opowiadania (1898—1914) /Red. nauk. H.Kirchner. — 455 s. — 1996
  • T. 7: Jak kochać dziecko; Momenty wychowawcze; Prawo dziecka do szacunku /Red. nauk. S.Wołoszyn. — 565, [2] s. — 1993
  • T. 8: Król Maciuś Pierwszy; Król Maciuś na wyspie bezludnej /Red. nauk. H.Kirchner. — 455, [4] s. — 1992
  • T. 9: Bankructwo małego Dżeka; Kiedy znów będę mały /Red. nauk. H.Kirchner. — 387 s. — 1994
  • T. 10: Senat szaleńców; Proza poetycka; Utwory radiowe / red. nauk. H. Kirchner. — 419 [2] s.
  • T. 11: Prawidła życia. Publicystyka dla dzieci. — Warszawa 2003.
    Prawidła życia: publicystyka dla dzieci. 2, Janusz Korczak, red. nauk. Aleksander Lewin, Instytut Badań Literackich PAN, 2007.
    Prawidła życia: publicystyka dla dzieci. 3, Janusz Korczak, red. nauk. Aleksander Lewin, Instytut Badań Literackich PAN, 2007
  • T. 12: Kajtuś czarodziej; Uparty chłopiec; Opowiadania (1918—1939) /Red. nauk. H.Kirchner. — 502, [1] s. — 1998
  • T. 13: Teoria a praktyka. Artykuły pedagogiczne (1919—1939) (в планах)
  • T. 14: Pisma rozproszone. Listy (1913—1939). 1, Janusz Korczak, [red. Hanna Kirchner], Warszawa: Instytut Badań Literackich PAN 2008.
    Pisma rozproszone. Listy (1913—1939). 2, Janusz Korczak, [red. Hanna Kirchner], Warszawa: Instytut Badań Literackich PAN 2008
  • Tom 15: Pisma czasu wojny. Pamiętnik (1939—1942) (в планах)
  • Tom 16: Suplement [nowe odnalezione teksty, dokumenty osobowe]. Indeksy (в планах)

Переводы на русский язык

Здесь приводятся, в основном, первые издания.

  • Весенняя песня; Невеста; Без доказательств; Воспитание; Я разорен; Долой опрятность; Оценщик; Зачем?: [Рассказы]. — СПб.: Изд. М. Г. Корнфельд, 1911. — 64 с. — (Дешёвая юморист. б-ка «Сатирикон»; Вып.17.)
  • Мошки, Иоськи и Срули /Пер. с пол. Е.Шведера. — Петроград: Изд. М. И. Семенова, 1915. — 95 с.
  • Рыцари чести: (Слава): Повесть /Пер. с пол. М.Щавинской. — М.: Типо-литогр. Товарищества И. Н. Кушнарев и К°, 1918. — 37 с.
  • Как любить детей: (Интернат). /Пер. с пол. Л.Кон; предисл. Н. К. Крупской. — М.: Госиздат, 1922. — VI, 116 с.
  • Приключение Короля Матюша: Повесть /Пер. с пол. Ю. Н. Райтлер; рис. Б. В. Покровского. — Ленинград: Сектор «Юный Пролетарий» Рабочего Изд-ва «Прибой», 1924. — 250 с.
  • Джек-кооператор. Пер. с польск. и обработала Райтлер Юдифь Наумовна. — М., 1929.
  • Издано в Польше: Король Матиуш Первый. Перевод М. Павловой. Варшава: Полония. 1958. — 241с.: ил.
  • Когда я снова стану маленьким: Повести /[Пер. с пол. К. Сенкевич; Предисл. В. Смирновой; Рис. Д. Штеренберга]. — М.: Детгиз, 1961. — 254 с.: ил.
  • Избранные педагогические произведения /Пер. с пол. К. Э. Сенкевич; Сост. и авт. примеч. Е. С. Рубенчик; Под. ред. и с предисл. М. Ф. Шабаевой; [Послесл. И.Неверли]. — М.: Просвещение, 1966. — 470 с.
  • Король Матиуш Первый. (В сокращении.) / Перевела с польского Муза Павлова. — «Пионер», 1966, № 1, с. 32—39; № 2, с. 34—44; № 3, с. 54—61; № 4, с. 42—49; № 5, с. 55—61; № 6, с. 37—43, № 7, с. 59—64. — М.: «Правда».
  • Король Матиуш Первый; Король Матиуш на необитаемом острове: [Повести-сказки] /Сокр. пер. с пол. Н. Подольской; Послесл. В. Смирновой; Ил. Е. Сроковского. — М.: Дет. лит, 1972. — 416 с.: ил.
  • Как любить ребёнка /Пер. с пол. Е. Зениной и Э. Тареевой; Вступ. ст. М. Кузьмина; Худ. Л. Орлова. — М.: Книга, 1980. — 482 с. (Содержание: Ребёнок в семье; Из дневника)
  • Издано в Израиле: Избранное /Сост. и ред. М. Шкловская. — Иерусалим (Израиль): Б-ка-Алия, 1988. — 324с.
  • Педагогическое наследие /Пер. с пол. К. Э. Сенкевич; Сост. К. П. Чулкова; Вступ. ст. и коммент. М. Н. Кузьмина. — М.: Педагогика, 1990. — 267 с. — (Б-ка учителя)
  • Воспитание личности: Кн. для учителя /Сост., авт. вступ. ст. и коммент. В. Ф. Кочнов. — М.: Просвещение, 1992. — 285 с.
  • Кайтусь-чародей: Повесть-сказка /Пер. с пол. Л. Цывьяна. — СПб.: Лицей, 1992. — 203 с.
  • Наедине с Господом Богом: Молитвы тех, кто не молится /Пер. с пол. и послесл. О. Медведевой; Ред. А. Верглинский; Предисл. И. Гальперина; Худож. оформ. В.Романова; Рос. О-во Януша Корчака. — М., 1994. — 80 с.
  • Почему кричит мой отец? / Пер. И.Верник // Отцы и дети. — 1999. — Апр. (Вып. 31). — С. 53—55.
  • Несерьезная педагогика / Пер. И. Адельгейм. — Самокат, 2015. — 216 с. — (Самокат для родителей) — ISBN 978-5-91759-260-2

Память

  • 1978 год был объявлен ЮНЕСКО годом Корчака[21].
  • Каждый год 23 марта в Польше и Белоруссии в воздух запускается воздушный змей в память о Януше Корчаке и детях, убитых в гетто.
  • Монумент «Януш Корчак и его дети» работы скульптора Бориса Сакциера был установлен на площади Януша Корчака в мемориальном музейном комплексе «Яд ва-Шем» в Иерусалиме в 1978 году.
  • В Баку на здании Азербайджанского педагогического университета установлена сдвоенная мемориальная доска, посвящённая педагогам Мухаммеду Таги (Сидги) Сафарову (1854—1903) и Янушу Корчаку[44].
  • С 2004 года в России ежегодно проводится конкурс «Педагогические инновации», лауреатам которого вручаются медали имени Януша Корчака[45].
  • В начале августа 2011 г. в иерусалимском мемориале Холокоста «Яд ва-Шем» отметили 69-летие трагической даты депортации Корчака и детей в лагерь смерти. В мемориальной церемонии принял участие и бывший воспитанник Дома сирот, ставший художником и посвятивший своё творчество памяти Корчака, 88-летний Ицхак Бельфер, поделившийся своими воспоминаниями[46].
  • 5 августа 2012 года в «Яд ва-Шем» прошла церемония памяти в связи 70-летием со дня гибели воспитателей и детей Дома Сирот[47]. На ней присутствовали трое бывших воспитанников Корчака.
  • В Израиле:
    • во многих городах есть улица, названная в честь Януша Корчака[48];
    • в городе Холон есть школа, названная именем Януша Корчака[49];
    • в городе Бат-Ям установлен монумент памяти Януша Корчака и его детей.
  • В Киеве (Украина) 7 июля 2016 г. именем Януша Корчака названа бывшая улица Баумана.
  • В Коростышеве Житомирской области 26 июля 2016 года создан Международный учебно-воспитательный комплекс имени Януша Корчака.
  • Галерея рисунков, живописи, скульптуры И. Бельфера о Холокосте и о Корчаке [www.ibelfer.com/index.html].
  • Классические иллюстрации польского художника Ежи Сроковского (польск.) к книге «Король Матиуш Первый» [io.ua/12664824].

Литературные произведения, посвящённые Янушу Корчаку

Героизм и мученичество Корчака вошли в легенду. Его жизни и гибели посвящены многочисленные исследования и произведения:

на русском языке
  • Игорь Неверли (1903—1987). Живая связь: Отрывки из кн. Пер. с пол. Э.Гессен //Иностранная литература — 1978. — № 3. — С.231 — 239. (Мемуары сотрудника Корчака, прошедшего, несмотря на своё нееврейское происхождение, через концлагеря Майданек, Освенцим и др.)
  • [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/ECCE/NEVERLI.HTM И. Неверли. Такой была эта детская газета. Слово о «Малом пшеглёнде»].
  • Лифтон Б. Дж., [www.jerusalem-korczak-home.com/kan/lifton/kd1.html «Король детей. Жизнь и смерть Януша Корчака»]. М.: Рудомино: Текст, 2004. ISBN 5-7516-0479-2
  • [www.jerusalem-korczak-home.com/kan/kan.html Педагогика Януша Корчака и еврейское воспитание], Жерар Кан
  • [www.jerusalem-korczak-home.com/p-k/ogl.html Памяти Корчака: Сб. ст.: (О враче, педагоге и писателе Я. Корчаке, 1878—1942)] / [Отв. ред. О. Р. Медведева]. М.: Рос. о-во Януша Корчака, 1992. ISBN 5-900365-01-8
  • Казимеж Дебницкий. «Корчак вблизи» (воспоминания участника польского Сопротивления)
на др. языках
  • Неверли И. «Живые связи» (1966, на польском)
  • поэма А. Цейтлина (1898—1973) «Последний путь Януша Корчака» («Януш Корчакс лецтер ганг», 1970?, на идиш)
  • драма Э. Сильваниуса «Корчак и дети» (1958, на немецком)
и другие

Фильмы

Мультфильмы

Режиссёр: Аида Зябликова. В мультфильме две сюжетных линии, одна построена по мотивам повести Януша Корчака «Король Матиуш Первый», другая рассказывает о реальных событиях во время Второй Мировой войны. Януш Корчак добровольно остался со своими воспитанниками и погиб вместе с ними в немецком концлагере. Мультфильм состоит из 3 частей.

Театр

  • Пьеса Джефри Хатчера (Jeffrey Hatcher) «Дети Корчака» (Korczak’s Children)
  • Спектакль «Дорога в небо» [www.nabereg.ru/o_teatre/perfomans/doroga%20v%20nebo.html] (The Road to the Heaven) — документальная мистерия о доме сирот Януша Корчака. Автор пьесы и режиссёр — Фёдор Владимирович Сухов. Премьера состоялась в Театре на набережной [www.nabereg.ru/] в Москве, в 1998 году. Спектакль восстановлен 14 апреля 2012 года к 70-летию со дня депортации Варшавского гетто в августе 1942 года.
  • Спектакль "Когда я снова стану маленьким" в Большом Драматическом Театре в Санкт-Петербурге. Режиссёр - Евгений Ибрагимов.

Опера

  • Детская опера-мюзикл «Король Матиуш I» Льва Конова по сказке Януша Корчака. Премьера состоялась в Москве, 1988 г. Звукозапись оперы произведена в 1992 году.
  • Опера «Король Матиуш Первый» в новой редакции 2009 года.

Автор либретто-сценария и музыки — Лев Конов

Песни

  • В 1967-70 годах русский поэт и бард Александр Галич написал одну из своих лучших песенных поэм — «Кадиш»[50]. Авторское исполнение предварялось следующим вступлением (часть): «Цикл песен и стихов „Кадыш“ посвящается памяти великого польского писателя, педагога и врача Януша Корчака, погибшего вместе со своими воспитанниками из школы-интерната „Дом Сирот“ в лагере уничтожения „Треблинка“». В поэме дважды (в начале и конце) используется немного изменённая цитата из «Дневника» Корчака: «Я никому не желаю зла. Не умею. Просто не знаю, как это делается».
  • Песня в исполнении Алексея Терехова «памяти Януша Корчака».

См. также

Напишите отзыв о статье "Януш Корчак"

Примечания

  1. ↑ Корчзак Я. [books.google.com/books?id=cVFMAAAAIAAJ Избранные педагогические произведения]. — Просвещение, 1966. — С. 10.
  2. ↑ Его отец не сразу оформил метрику, поэтому точный год рождения Корчака неизвестен (1878 или 1879).
  3. ↑ [berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer4/Judovin1.php Юдовин Исаак. Дорога в бессмертие]
  4. ↑ [books.google.ru/books?vid=ISBN0312155603&id=cuK1wyWayOoC&pg=PA35&lpg=PA35&dq=%22Flying+University%22+underground&sig=2g91WxdFeB6AxkWU-cBBOG7ZeS8&redir_esc=y Betty Jean Lifton, The King of Children: The Life and Death of Janusz Korczak, St. Martin’s Press, 1997, p. 35 — 40 ISBN 0-312-15560-3]
  5. ↑ ул. Слиская 51/Сенная 60
  6. ↑ во время войны он был переведён в гетто на ул. Хлодну, 33, а позже на ул. Сенную, 16/Слиска, 9
  7. ↑ [korczak.com/Biography/kap-10.htm «The King of Children. The Life and Death of Janusz Korczak» by Betty Jean Lifton]
  8. ↑ [calendar.interesniy.kiev.ua/Event.aspx?id=470 22 июля 1878 года в Варшаве родился Януш КОРЧАК (настоящее имя Генрик Гольдшмит). Киевский календарь]
  9. ↑ [korczak.com/Biography/kap-11.htm «The King of Children. The Life and Death of Janusz Korczak» by Betty Jean Lifton]
  10. ↑ [korczak.com/Biography/kap-12.htm «The King of Children. The Life and Death of Janusz Korczak» by Betty Jean Lifton]
  11. ↑ [korczak.com/Biography/kap-21.htm «The King of Children. The Life and Death of Janusz Korczak» by Betty Jean Lifton]
  12. ↑ Слово „э́рец“ буквально означает „земля“, „страна“; здесь: сокращение от „Э́рец-Исраэ́ль“, что означает „Земля Израиля“.
  13. ↑ [korczak.com/Biography/kap-27.htm «The King of Children. The Life and Death of Janusz Korczak» by Betty Jean Lifton]
  14. ↑ По другим данным — месяц. См.: Бетти Джин Лифтон. Король детей. Гл. 28. — См. Произведения, посвящённые Янушу Корчаку.
  15. ↑ 1 2 [www.lechaim.ru/ARHIV/97/greenberg.htm Е. Гринберг. Рыцарь детского образа]
  16. ↑ работала с Корчаком с 1911 году, в 1914-18 годах руководила Домом Сирот
  17. ↑ Помимо Корчака и Вильчинской, называют ещё 10 имён, иногда добавляя: «и, возможно, другие»; многие из этих воспитателей сами в прошлом были воспитанниками Дома сирот.
  18. ↑ 1 2 [www.eleven.co.il/article/12200 Корчак Януш] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  19. ↑ Марина Аромштам. [dob.1september.ru/2003/23/7.htm Благая весть Януша Корчака].
  20. ↑ На русском языке: Наедине с Господом Богом: Молитвы тех, кто не молится. /Пер. с пол. и послесл. О.Медведевой; ред. А.Верглинский; предисл. И.Гальперина; худож. оформ. В.Романова. Рос. О-во Януша Корчака. — М., 1994. — 80 с.
  21. ↑ 1 2 [www.litmir.net/br/?b=39102 Александр ШАРОВ. ЯНУШ КОРЧАК. Послесловие к сборнику «Король Матиуш Первый»]
  22. ↑ Симон Соловейчик[www.odinvopros.ru/lib/korchak_01.php?mode=1&id=0]
  23. ↑ Подробнее об этом можно прочитать в 15-й главе книги Бетти Джин Лифтон «Король детей». См. Произведения, посвящённые Янушу Корчаку.
  24. ↑ Подробно на эту непростую тему размышляет (в определённом аспекте) С. Л. Соловейчик в своей [1001.ru/books/last/53.htm „Последней книге“, гл. 53]. Об этом же пишет Жерар Кан в гл. 5 книги „Педагогика Януша Корчака и еврейское воспитание“. См. Произведения, посвящённые Янушу Корчаку.
  25. ↑ Об этом можно прочесть также в: [1001.ru/books/last/53.htm С. Л. Соловейчик. Последняя книга, гл. 53].
  26. ↑ Об этом, как и об упомянутом выше «праве ребёнка на сегодняшний день», можно прочитать в 5-й главе книги Жерара Кана «Педагогика Януша Корчака и еврейское воспитание». См. Произведения, посвящённые Янушу Корчаку.
  27. ↑ О том, что взрослые и дети говорят на разных языках и «только делают вид, будто понимают друг друга» пишет (в связи с Корчаком) Бетти Джин Лифтон в 10-й главе книги «Король детей».
  28. ↑ О трудностях, с которыми могут столкнуться молодые люди в реальной жизни, если они выросли в «тепличных условиях», пишет (правда, в несколько ином контексте) Бетти Джин Лифтон в 16-й главе книги «Король детей».
  29. ↑ См., например: Максакова В. И. Педагогическая антропология: Учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений. Лекция пятая. ВОСПИТАНИЕ КАК АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС — М.: Издательский центр «Академия», 2001.
  30. ↑ Об этом можно прочитать в: [www.jerusalem-korczak-home.com/p-k/lev.html Александр Левин. Януш Корчак — мыслитель и педагог].
  31. ↑ Об этом также пишет Бетти Джин Лифтон в 10-й главе своей книги «Король детей». См. Произведения, посвящённые Янушу Корчаку.
  32. ↑ Об этом же (со ссылкой на Корчака) пишет доктор педагогических наук, профессор И. П. Подласый в гл. 1 учебного пособия «Педагогика начальной школы», издательство Владос, 2008.
  33. ↑ На русском языке повесть опубликована в петербургском журнале «Образование» в 1908 году под названием «Дитя света».
  34. ↑ В одном из русских переводов — «Лето в Михалувке», 1961.
  35. ↑ В переводе на русский язык повесть опубликована в журнале «Дет. мир», М., 1915.
  36. ↑ На русском языке рассказ опубликован под названием «Боба» в сборнике: Януш Корчак. Воспитание личности. М. : Просвещение, 1992. — 287 с. — ISBN 5-09-003083-9.
  37. ↑ Русский перевод в нашей стране впервые опубликован в книге: Я. Корчак. Педагогическое наследие. М., 1990.
  38. ↑ Полный русский перевод двух повестей о Матиуше в нашей стране впервые опубликован в книге: Януш Корчак. Король Матиуш. Перевод М. Павловой. М., 1992
  39. ↑ Издание в нашей стране: Корчак Я. Маленький бизнесмен. М., 1992
  40. ↑ 1 2 На русском языке впервые издано в сборнике: [Януш Корчак.] Избранное /Сост. и ред. М.Шкловская. — Иерусалим: Б-ка-Алия, 1988. — 324 с.
  41. ↑ Первый и четвёртый разделы на русском языке изданы в: Корчак Я. Избранные педагогические произведения. М., 1979
  42. ↑ На русском языке в 1922 году был издан второй раздел книги — «Интернат». Весь цикл представлен в издании: Корчак Я. Избранные педагогические произведения. М., 1979 (первый раздел — в сокращении, полный его текст можно найти в: см. ссылку).
  43. ↑ Полный перевод на русский язык опубликован в издании: Януш Корчак. ИЗБРАННОЕ. — Библиотека-Алия. 1988. ISBN 965-320-019-4. — C. 42 — 170. Пер. с польского Ю. Зимана
  44. ↑ [erichware.com/foto/baku/doski.htm Мемориальные доски Баку]
  45. ↑ [www.rsci.ru/grants/grant_news/267/187801.php Всероссийский открытый конкурс «Педагогические инновации»]
  46. ↑ [www.jewish.ru/history/facts/2011/08/news994299094.php Корчак и его дети]
  47. ↑ См.: [www1.yadvashem.org/yv/en/pressroom/pressreleases/pr_details.asp?cid=757 70 Years Since the Murder of Janusz Korczak and the Children]
  48. ↑ [maps.google.co.il/maps?biw=1024&bih=672&bav=on.2,or.&bvm=bv.78677474,d.ZGU&um=1&ie=UTF-8&fb=1&gl=il&ll=32.024617,34.751601&z=7&q=Janusz+Korczak+St,+Bat+Yam&output=classic&dg=brw Janusz Korczak St. Bat Yam]
  49. ↑ [www.madlan.co.il/education/school/544700 בית ספר ע"ש יאנוש קורצ'אק, חולון Школа имени Януша Корчака, г. Холон]
  50. ↑ [www.bards.ru/archives/part.php?id=17860 Александр Галич - "Кадиш"]

Литература

  • Академія педагогічних наук України. Державна науково-педагогічна бібліотека України імені В. О. Сухомлинського. Серія «Видатні педагоги світу». Випуск 2. Польський педагог-гуманіст Януш Корчак (1878—1942). До 125-річчя з дня народження. Біобібліографічний покажчик. — Київ, 2003.
  • Валеева Р. А. Гуманистическая педагогика Януша Корчака: Учебное пособие. Казань: КГПИ, 1994.
  • Кочнов В. Ф. Януш Корчак: Книга для учителя. М.: Просвещение, 1991. — ISBN 5-09-003083-9.

Ссылки

Януш Корчак в Викицитатнике?
  • [jerusalem-korczak-home.com/ Сайт общества «Дом Януша Корчака в Иерусалиме»]
  • [www.jerusalem-korczak-home.com/y.k/le.html Лето в Михалувке]
  • [www.jerusalem-korczak-home.com/bib/bib.html Слава]
  • [lib.ru/KIDS/KORCHAK/rebenok.txt Ребенок в семье ] — первый раздел (из четырёх) книги «Как любить ребёнка» (в электронной версии текста присутствует любопытная ошибка: над заголовком «Ребенок в семье» значится: '«АНГЕЛ ЛИ»', то есть, видимо, или '«Ангел Ли»' — с учётом того, что выше говорится о воскресении мёртвых, такое предположение не представляется совсем уж неправдоподобным, или — '«Ангел ли(?)»' — в последнем случае речь, видимо, идёт о ребёнке; у Корчака, однако—ни то ни другое, а '«АНГЕЛЛИ»' — название произведения польского поэта-романтика Юлиуша Словацкого, откуда взят эпиграф)
  • [www.deti.zp.ua/show_article.php?a_id=1037 Интернат] — второй раздел книги «Как любить ребёнка»
  • [www.deti.zp.ua/show_article.php?a_id=1038 Дом сирот] — четвёртый раздел книги «Как любить ребёнка» (в сокращении)
  • [dob.1september.ru/2003/23/9.htm Товарищеский суд] — из четвёртого раздела книги «Как любить ребёнка»: «Дом сирот»
  • [fb2lib.net.ru/book/108089 Наедине с Богом] (избранные молитвы)
  • [www.jerusalem-korczak-home.com/125/Matiush/Matiush1.html Король Матиуш Первый] (сокращённый перевод)
  • [www.libros.am/book/read/id/365983/slug/korol-matiush-pervyjj-2 Король Матиуш Первый] (перевод Музы Павловой)
  • [www.jerusalem-korczak-home.com/125/Matiush/neob1.html Король Матиуш на необитаемом острове] (сокращённый перевод)
  • [coollib.net/b/183275/read Матиуш на необитаемом острове] (перевод Музы Павловой)
  • [www.jerusalem-korczak-home.com/y.k/ko.html Когда я снова стану маленьким]
  • [www.jerusalem-korczak-home.com/y.k/pr.html Право ребёнка на уважение]
  • [www.deti.zp.ua/show_article.php?a_id=600128 Правила жизни]
  • [spintongues.msk.ru/korczak.htm Дети Библии: Моисей]
  • «Несерьёзная педагогика» («Педагогика Жартоблива»):
    • [www.jewish.ru/style/woman/2001/04/news8023.php Детские драки]
    • [www.jewish.ru/style/woman/2001/04/news8047.php Мои советы]
    • [www.jewish.ru/style/woman/2001/04/news8052.php Взрослые и мы — дети]
  • [archive.is/20130417101302/readr.ru/yanush-korchak-dnevnik.html?page=1%23 Дневник] (в сокращении)
  • [dlib.rsl.ru/viewer/01004103493#?page=483 Корчакъ] // «Новый энциклопедический словарь», т. 22. [1915].
  • [www.eleven.co.il/article/12200 Корчак Януш] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  • Кузьмин М. Н. [www.otrok.ru/teach/enc/txt/11/page138.html Корчак] / гл. ред. Давыдов В. В. — Российская педагогическая энциклопедия. — М.: Научн. изд. «Большая Российская энциклопедия», 1993. — Т. 1. — 608 с. — ISBN 5-85270-140-8.
  • [korczak.com/ Janusz Korczak Communication Center]  (польск.)  (англ.)  (нем.)
  • [fcit.coedu.usf.edu/holocaust/KORCZAK/default.htm Janusz Korczak Living Heritage Association]  (англ.)
  • [www.adambsilverman.com/korczak Korczak’s Orphans opera] by Adam Silverman and Susan Gubernat  (англ.)
  • [www.library.edu-ua.net/id/571/ КОРЧАК ФОТО]
  • [www.pskorczak.org.pl/strony/korczak_foto.htm Я. Корчак — фотографии разных лет]
  • А.Галич [www.bard.ru/cgi-bin/frameset.cgi?kind=lists&name=Галич_А. Кадиш]

Отрывок, характеризующий Януш Корчак

– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Януш_Корчак&oldid=81551893»