К свету

К свету — российский религиозный журнал, издававшийся в Твери в 1909—1916 годах. Тираж — 800 экз., подписной.

В 1910—1911 годах выходил еженедельно, в 1912—1916 годах — 2 раза в месяц. Приложения: 1911—1914 гг. — серия брошюр «Друзьям трезвости»; 1913—1915 годы — листки «Добрые уроки». Печатался в типографии Н. М. Родионова.

Редактор и издатель — священник Н. В. Лебедев (1869—1933), председатель Власьевского Казанского общества трезвости (г. Тверь). Журнал печатал проповеди, беседы, жизнеописания святых, статьи о религиозных праздниках, вреде алкоголя, церковной жизни, рассказы и стихи на нравственно-религиозные темы и о жизни деревни, репродукции с картин известных художников. Одна из основных тем — борьба с пьянством.

После начала русско-германской войны содержание журнала значительно изменяется, некогда светский религиозный журнал приобретает официально-церковный характер, как только В. Н. Лебедев получает возможность редактировать «Тверские епархиальные ведомости».

Литература

• [kuz1.pstbi.ccas.ru/cgi-htm/db.exe/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITcGZeu-yPn2m9X6l** Биография Н. В. Лебедева]
• Кузьмин В. На пути к свету (тверской журнал «К свету») // Тверская Жизнь. 1994, 23 сент.
• Кузьмин В. Из опыта словаря тверской прессы // Mass-Media. Действительность. Литература. Тверь, 2001. Выпуск II

Отрывок, характеризующий К свету

Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.