Леконт, Анри

Анри Леконт
Гражданство	Франция
Место проживания	Сент-Мари-де-ла-Мер, Франция Женева, Швейцария
Дата рождения	4 июля 1963(1963-07-04) (60 лет)
Место рождения	Лильер, Франция
Рост	185 см
Вес	79 кг
Начало карьеры	1980
Рабочая рука	левша
Призовые, долл.	3 917 596
Одиночный разряд
Матчей в/п	377—269
Титулов	9
Наивысшая позиция	5 (22 сентября 1986)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	4-й круг (1985)
Франция	финал (1988)
Уимблдон	1/2 (1986)
США	1/4 (1986)
Парный разряд
Матчей в/п	200—141
Титулов	10
Наивысшая позиция	6 (18 марта 1985)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	1/4 (1990)
Франция	победа (1984)
Уимблдон	2-й круг (1985, 1987)
США	финал (1985)
Завершил выступления

Анри́ Леко́нт (фр. Henri Leconte; род. 4 июля 1963 в Лильере, Па-де-Кале) — бывший французский профессиональный теннисист. Победитель Открытого чемпионата Франции 1984 года в мужском парном разряде, обладатель Кубка Дэвиса 1991 года и командного Кубка мира 1986 года в составе сборной Франции.

Спортивная карьера

Начало карьеры

Высшим достижением юниорской карьеры Анри Леконта стал выигрыш Открытого чемпионата Франции среди юношей в 1980 году. С 1981 года он выступает в ранге профессионала. В том же году он выиграл свой первый профессиональный турнир, победив в ноябре в Болонье в паре с американцем Сэмми Джаммалвой.

В 1982 году Леконт выиграл все пять турниров класса «Сателлит», разыгрывавшихся во Франции на разных покрытиях. В июле он провёл свой первый матч за сборную Франции в Кубке Дэвиса, победив в паре с Янником Ноа соперников из ЧССР, а в ноябре в Стокгольме выиграл свой первый турнир АТР в одиночном разряде, взяв верх в финале над хозяином турнира Матсом Виландером. За год он также выиграл три турнира в парном разряде, два из них с Ноа. Со сборной он дошёл до финала Кубка Дэвиса, но в финальной встрече ничего не смог противопоставить соперникам из США и уступил во всех трёх играх. В 1983 году он дважды уступал в финалах турниров АТР знаменитым соперникам (Гильермо Виласу и Джону Макинрою), выиграл один турнир в парах и дошёл вместе с Ноа до финала престижного турнира в Монте-Карло, а со сборной дошёл до полуфинала Кубка Дэвиса. Он закончил год в числе 30 сильнейших теннисистов мира в одиночном разряде.

1984—1988

Главные успехи Леконта в 1984 году связаны с выступлениями в парном разряде. За год он снова выиграл три турнира, в том числе вместе с Ноа — Открытый чемпионат Франции. На его счету также одна победа в одиночном разряде. В начале 1985 года он достиг шестого места в рейтинге теннисистов в парном разряде, высшего в своей парной карьере. В конце того же года он вторично вышел в финал турнира Большого шлема в парном разряде, на этот раз на Открытом чемпионате США, где они с Ноа уступили в четырёх сетах, три из которых закончились тай-брейком, одной из лучших пар мира, Роберту Сегусо и Кену Флэку. Леконт также продолжал продвигаться вверх в табели о рангах в одиночном разряде, выиграв два турнира, ещё раз дойдя до финала и дважды пробившись в четвертьфинал турниров Большого шлема. Ему удалось несколько раз победить соперников из первой десятки мирового тенниса: на командном чемпионате мира он взял верх над Виландером и Иваном Лендлом, которого победил также на Уимблдоне, а кроме того, дважды за сезон одолел Андреса Гомеса. В итоге он сам вошёл в число десяти сильнейших теннисистов мира и завоевал право на участие в итоговом турнире Мастерс, проходившем в начале января 1986 года; там, однако, в первом же круге его остановил взявший реванш Гомес. В то же время в выступлениях за сборную Леконт одержал только две победы при четырёх поражениях, и в итоге его команда выбыла из Мировой группы Кубка Дэвиса.

Леконт реабилитировался как командный игрок на следующий год, когда на командном чемпионате мира одержал семь побед в восьми матчах и привёл сборную Франции к победе в этом турнире. Со сборной он также выиграл, победив во всех шести своих матчах, Европейскую группу Кубка Дэвиса, вернув команду в Мировую группу. В этом сезоне он относительно мало выступал в парах, но сумел дойти с американцем Шервудом Стюартом до полуфинала Открытого чемпионата Франции. В одиночном разряде он дошёл до полуфинала не только во Франции, но и на Уимблдоне, где уступил Борису Беккеру. На Открытом чемпионате США он пробился в четвертьфинал, а затем, после двух побед подряд в турнирах АТР в сентябре, поднялся на пятое место в рейтинге среди теннисистов-одиночников, самое высокое за карьеру. Это позволило ему второй год подряд принять участие в турнире Мастерс, но там он проиграл все три встречи на групповом этапе и не вышел из группы. В следующем году, однако, череда его успехов подошла к концу. Его высшими достижениями в этом году стали выходы в четвертьфинал Уимблдонского турнира и полуфинал престижного турнира в Париже, и в итоге он выбыл из числа 20 сильнейших теннисистов мира, а в парах, где играл много, но малоуспешно, даже за пределы первой сотни.

В 1988 году состоялось возвращение Леконта в ряды теннисной элиты. Он четырежды играл в финалах турниров в одиночном разряде, в том числе в Открытом чемпионате Франции, где уступил Виландеру. Два из этих турниров он выиграл и в третий раз в карьере завоевал право на участие в турнире Мастерс, однако там снова не сумел выйти из группы, одержав только одну победу над Стефаном Эдбергом. В парном разряде ему удалось дойти до четвертьфинала на Олимпиаде в Сеуле, где его партнёром был Ги Форже. С Форже они также выиграли турнир в Ницце и несколько раз доходили до полуфиналов на других турнирах, а с Иваном Лендлом Леконт вышел в финал турнира в Монте-Карло. Со сборной он добрался до полуфинала Кубка Дэвиса.

1989—1996

В мае 1989 года Леконт перенёс операцию на позвоночнике и выбыл из соревнований до сентября. Возвращение в форму затянулось, и он снова потерял место в числе лучших теннисистов мира. Он вернулся в сотню сильнейших только к маю 1990 года, после выхода в полуфинал турнира в Монте-Карло, включённого в недавно созданную серию наиболее престижных турниров АТР-тура, АТР Мастерс, по пути к которому победил Гомеса, на тот момент девятую ракетку мира, а сразу после этого он вернулся и в топ-50, дойдя до полуфинала ещё одного турнира АТР Мастерс в Гамбурге и победив по дороге шестую ракетку мира Аарона Крикштейна. Затем по пути в четвертьфинал Открытого чемпионата Франции он одолел Андрея Чеснокова, десятую ракетку мира. В дальнейшем ему, однако, не удалось развить достигнутые на грунтовом покрытии успехи, и он закончил сезон на 30-м месте в рейтинге.

В 1991 году Леконт добивается своего высшего успеха как командный игрок: со сборной Франции он завоёвывает Кубок Дэвиса. За этот сезон он выиграл все шесть своих матчей, в том числе в финале у Пита Сампраса в одиночном разряде и у олимпийских чемпионов Сегусо и Флэка — в паре с Форже. На индивидуальном уровне он не блистал, только один раз выйдя в финал турнира в парном разряде, и закончил сезон за пределами первой сотни как в парах, так и в одиночном разряде. В 1992 году он дошёл до полуфинала Открытого чемпионата Франции в одиночном разряде, завоевав право выступить в Кубке Большого шлема. В этом турнире, четвёртом итоговом турнире сезона за карьеру, он дошёл до второго круга, где проиграл Сампрасу.

Последние значительные успехи в карьере Леконта датируются 1993 годом. В этом году, занимая только 141 строчку в рейтинге, он выиграл турнир в Халле, одолев последовательно десятую ракетку мира Петра Корду и девятую — Андрея Медведева. В этом году он также выиграл в паре с Форже турнир АТР Мастерс в Индиан-Уэллс. В итоге он закончил год в первой сотне рейтинга в парном разряде и на самом её пороге в одиночном. Свой последний финал на турнире АТР он провёл в том же Халле в 1994 году, где на этот раз Форже победил его в финале турнира пар. Свои последние матчи в профессиональных турнирах он сыграл в октябре 1996 года на «челленджере» во французском Бресте.

Позиция в рейтинге АТР в конце сезона

Год	Одиночный разряд	Парный разряд
1996	1001	792
1995	134	303
1994	94	178
1993	101	92
1992	61	147
1991	161	106
1990	30	153
1989	115	653
1988	9	35
1987	21	129
1986	6	93
1985	16	22
1984	27	7
1983	28	55

Участие в финалах турниров за карьеру (35)

Одиночный разряд (16)

Победы (9)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперник в финале	Счёт в финале
1.	1 ноября 1982	Открытый чемпионат Стокгольма, Швеция	Хард (i)	Матс Виландер	7-64, 6-3
2.	16 июля 1984	Mercedes Cup, Штутгарт, Германия	Грунт	Джин Майер	7-69, 6-0, 1-6, 6-1
3.	8 апреля 1985	Nice International Open, Франция	Грунт	Виктор Печчи	6-4, 6-4
4.	9 декабря 1985	Family Circle NSW Open, Сидней, Австралия	Трава	Келли Эвернлен	6-76, 6-2, 6-3
5.	8 сентября 1986	Женева, Швейцария	Грунт	Тьерри Тулан	7-5, 6-3
6.	15 сентября 1986	Открытый Гран-при Германии по теннису, Гамбург	Грунт	Милослав Мечирж	6-2, 5-7, 6-4, 6-2
7.	11 апреля 1988	Swatch Open, Ницца (2)	Грунт	Жером Потье	6-2, 6-2
8.	21 ноября 1988	Брюссель, Бельгия	Ковёр	Якоб Гласек	7-63, 7-66, 6-4
9.	14 июня 1993	Gerry Weber Open, Халле, Германия	Трава	Андрей Медведев	6-2, 6-3

Поражения (7)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперник в финале	Счёт в финале
1.	18 июля 1983	Кицбюэль, Австрия	Грунт	Гильермо Вилас	6-7, 6-4, 4-6
2.	10 октября 1983	Australian Indoors, Сидней	Хард (i)	Джон Макинрой	1-6, 4-6, 5-7
3.	6 февраля 1984	U.S. National Indoor Championships, Мемфис, США	Ковёр	Джимми Коннорс	3-6, 6-4, 5-7
4.	14 октября 1985	Australian Indoors (2)	Хард (i)	Иван Лендл	4-6, 4-6, 6-76
5.	16 июня 1986	Бристоль, Великобритания	Трава	Виджай Амритраж	6-76, 6-1, 6-8
6.	25 апреля 1988	Открытый Гран-при Германии по теннису, Гамбург	Грунт	Кент Карлссон	2-6, 1-6, 4-6
7.	23 мая 1988	Открытый чемпионат Франции, Париж	Грунт	Матс Виландер	7-5, 6-2, 6-1

Парный разряд (19)

Победы (10)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1.	23 ноя 1981	Болонья, Италия	Ковёр	Сэмми Джаммалва	Балаж Тароци Томаш Шмид	7-6, 6-4
2.	29 мар 1982	Donnay International Open, Ницца, Франция	Грунт	Янник Ноа	Пол Макнами Балаж Тароци	5-7, 6-4, 6-3
3.	11 окт 1982	Swiss Indoors, Базель	Хард (i)	Янник Ноа	Фриц Бюнинг Павел Сложил	6-2, 6-2
4.	18 окт 1982	Вена, Австрия	Ковёр	Павел Сложил	Марк Диксон Терри Мур	6-1, 7-6
5.	11 апр 1983	Экс-ан-Прованс, Франция	Грунт	Жиль Мореттон	Иван Камус Серхио Касаль	2-6, 6-1, 6-2
6.	28 мая 1984	Открытый чемпионат Франции, Париж	Грунт	Янник Ноа	Павел Сложил Томаш Шмид	6-4, 2-6, 3-6, 6-3, 6-2
7.	23 июл 1984	Кицбюэль, Австрия	Грунт	Паскаль Порте	Колин Даудсвелл Войцех Фибак	2-6, 7-6, 7-6
8.	29 окт 1984	Открытый чемпионат Стокгольма, Швеция	Хард (i)	Томаш Шмид	Виджай Амритраж Илие Нэстасе	3-6, 7-6, 6-4
9.	11 апр 1988	Swatch Open, Ницца (2)	Грунт	Ги Форже	Хайнц Гюнтхардт Диего Наргисо	4-6, 6-3, 6-4
10.	1 мар 1993	Newsweek Champions Cup, Индиан-Уэллс, США	Хард	Ги Форже	Люк Дженсен Скотт Мелвилл	6-4, 7-5

Поражения (9)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1.	19 апр 1982	Борнмут, Великобритания	Грунт	Илие Нэстасе	Пол Макнами Бастер Моттрам	6-3, 6-7, 3-6
2.	28 мар 1983	Monte-Carlo Open, Монако	Грунт	Янник Ноа	Хайнц Гюнтхардт Балаж Тароци	2-6, 4-6
3.	23 янв 1984	Филадельфия, США	Ковёр	Янник Ноа	Джон Макинрой Питер Флеминг	2-6, 3-6
4.	27 авг 1985	Открытый чемпионат США, Нью-Йорк	Хард	Янник Ноа	Роберт Сегусо Кен Флэк	7-6, 6-7, 6-7, 0-6
5.	18 апр 1988	Monte-Carlo Open (2)	Грунт	Иван Лендл	Серхио Касаль Эмилио Санчес	0-6, 3-6
6.	11 июн 1990	Stella Artois Championships, Лондон, Великобритания	Трава	Иван Лендл	Джереми Бейтс Кевин Каррен	2-6, 6-7
7.	4 мар 1991	Newsweek Champions Cup, Индиан-Уэллс, США	Хард	Ги Форже	Джим Курье Хавьер Санчес	6-7, 6-3, 3-6
8.	5 окт 1992	Тулуза, Франция	Хард (i)	Ги Форже	Брэд Пирс Байрон Талбот	1-6, 6-3, 3-6
9.	13 июн 1994	Gerry Weber Open, Халле, Германия	Трава	Гэри Мюллер	Оливье Делатр Ги Форже	4-6, 7-6, 4-6

Командные турниры

Победы (2)

№	Год	Турнир	Команда	Соперник в финале	Счёт в финале
1.	1986	Командный Кубок мира	Франция Франция А. Леконт, Т. Тулан, Г. Форже	Швеция Швеция М. Виландер, Й. Нюстрём, А. Яррид	2-1
2.	1991	Кубок Дэвиса	Франция А. Леконт, Г. Форже	США А. Агасси, П. Сампрас, Р. Сегусо, К. Флэк	3-1

Поражения (1)

№	Год	Турнир	Команда	Соперник в финале	Счёт в финале
1.	1982	Кубок Дэвиса	Франция А. Леконт, Я. Ноа	США Д. Майер, Д. Макинрой, П. Флеминг	1-4

Участие в центральных турнирах за карьеру

Одиночный разряд

Турнир	1980	1981	1982	1983	1984	1985	1986	1987	1988	1989	1990	1991	1992	1993	1994	1995	1996	Итого	В/П за карьеру
Открытый чемпионат Австралии	A	A	A	A	A	4R	A	3R	3R	1R	3R	1R	A	A	2R	A	A	0 / 7	8-7
Открытый чемпионат Франции	1R	1R	1R	2R	2R	1/4	1/2	1R	Ф	A	1/4	2R	1/2	1R	1R	A	1R	0 / 15	27-15
Уимблдонский турнир	A	2R	1R	2R	A	1/4	1/2	1/4	4R	A	2R	3R	3R	4R	1R	1R	A	0 / 13	26-13
Открытый чемпионат США	A	A	1R	A	3R	4R	1/4	4R	3R	A	2R	A	3R	1R	A	A	A	0 / 9	17-9
Мастерс / Чемпионат мира АТР	A	A	A	A	A	1R	RR	A	RR	A	A	A	A	A	A	A	A	0 / 3	1-6
Олимпийские игры	-								2R	-			2R	-			A	0 / 2	2-2

Парный разряд

Турнир	1980	1981	1982	1983	1984	1985	1986	1987	1988	1989	1990	1991	1992	1993	1994	1995	1996	Итого	В/П за карьеру
Открытый чемпионат Австралии	A	A	A	A	A	A	A	3R	A	A	1/4	A	A	A	A	A	A	0 / 2	4-2
Открытый чемпионат Франции	1R	1R	2R	1R	П	3R	1/2	A	A	A	A	A	2R	1/4	1R	A	1R	1 / 11	17-10
Уимблдонский турнир	A	A	A	A	A	2R	1R	2R	A	A	A	A	A	A	A	A	A	0 / 3	2-3
Открытый чемпионат США	A	1R	A	A	1R	Ф	A	1R	2R	A	A	A	A	A	A	A	A	0 / 5	6-5
Олимпийские игры	-								1/4	-			2R	-			A	0 / 2	3-2

Ссылки

• [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP]  (англ.)

• [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF]  (англ.)
• [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)

Отрывок, характеризующий Леконт, Анри

Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.
В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.


Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.