Луцкая, Елена Леонидовна
Поделись знанием:
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
| Елена Леонидовна Луцкая | |
| Псевдонимы: |
Е. Леонидова |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Язык произведений: | |
Елена Леонидовна Луц́кая (28 августа 1932, Москва—28 мая 2014, там же) — российский балетный критик, искусствовед
Биография
Окончила отделение истории и теории искусства исторического факультета МГУ в 1955 году.
Творчество
Работы Елены Луцкой посвящены балетным спектаклям и театральным художникам.
Избранные труды
- Луцкая Е. Л. Валентин Андриевич. — М.: Сов. художник, 1978. — 144 с. — (Театр.-декорац. искусство, графика). — 10 000 экз.
- Луцкая Е. Л. Балерина Светлана Адырхаева. — Орджоникидзе: Ир, 1986. — 167 с. — 3000 экз.
- Луцкая Е. Л. Жизнь в танце : [Гос. акад. ансамбль нар. танца СССР]. — М.: Искусство, 1968. — 81 с. — 20 000 экз.
- Луцкая Е. Л. В мире танца Никиты Долгушина // МЖ. — 1984. — № 16.
- Луцкая Е. Л. В противоречии с партитурой // Театральная жизнь. — 1970. — № 15.
- Луцкая Е. Л. [Вступительная статья] // Доррер В. И. Выставка работ : Каталог. — М., 1960. — 500 экз.
- Луцкая Е. Л. [Вступительная статья] // Рындин В. Ф. Выставка произведений : Каталог. — М.: Изд-во Акад. художеств СССР, 1962. — 500 экз.
- Луцкая Е. Л. [Вступительная статья] // Сперанский П. Т. Выставка произведений : Каталог. — М., 1960. — 500 экз.
- Луцкая Е. Л. Глава ленинградской школы // Константин Сергеев : Сб. статей / Сост.: М. И. Березкина. — М.: Искусство, 1978. — 25000 экз.
- Луцкая Е. Л. Клич вражды и зов надежды // Театр. — 1991. — № 2.
- Луцкая Е. Л. Валерий Левенталь : [Сценограф]. — М.: Сов. художник, 1989. — 238 с. — 7000 экз. — ISBN 5-269-00045-8.
- Луцкая Е. Игорь Моисеев; Леонид Лавровский; Екатерина Максимова и Владимир Васильев // [www.ozon.ru/context/detail/id/4396659/ Мастера Большого театра] / Ред. и сост. М. Яковлев. — М.: Советский композитор, 1976. — 696 с. — 15 000 экз.
- Луцкая Е. Л. Наследие мастера // Художник Борис Тузлуков. — М.: Всероссийское театральное общество, 1988. — 20000 экз.
- Луцкая Е. Л. Алексей Пархоменко. — М.: Художник РСФСР, 1975. — 118 с. — 10 000 экз.
- Луцкая Е. Л. Пластическая яркость образов // Заря востока. — 1984, 25 ноября.
- Луцкая Е. Л. [Предисловие] // Выставка эскизов декораций и костюмов молодых художников театра и кино Москвы : Каталог. — М., 1963. — 500 экз.
- Луцкая Е. Л. Размышления на тему «Размышлений на тему» // Театр. — 1993. — № 7.
- Луцкая Е. Л. Э. Стенберг : [Альбом]. — М.: Сов. художник, 1988. — 127 с. — (Мастера сов. искусства). — 6500 экз. — ISBN 5-269-00193-4.
- Луцкая Е. Художник и сцена [Сб.] / Сост.: В. Н. Кулешова. — М.: Сов. художник, 1988. — 396 с. — (Галерея искусств; Советские художники театра и кино ; Вып. 8). — 10 000 экз. — ISBN 5-269-00181-0.
Напишите отзыв о статье "Луцкая, Елена Леонидовна"
Примечания
Литература
- Доктор Р. М. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Balet/l.php Луцкая Елена Леонидовна] // Русский балет : Энциклопедия / Ред. кол.: Б. П. Белова и др. — М.: Большая Рос. энцикл. : Согласие, 1997. — С. 274. — 10000 экз. ISBN 5-85270-162-9, ISBN 5-855270-099-1 (ошибоч.).
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Луцкая, Елена Леонидовна
– Вот я тебя! – сказала графиня.– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
