Нормандия-Неман

Нормандия — Неман фр. Escadron de chasse 1/30 Normandie-Niémen
Годы существования	25 ноября 1942 — 1945 1945 — настоящее время
Страна	Франция
Подчинение	ВОВ: 303 иад 1 ВА ныне: 30e Escadre de chasse
Входит в	ВВС Франции
Тип	истребительный авиаполк
Дислокация	132-я авиабаза «Кольмар/Майхенхайм» (47°55′19″ с. ш. 7°23′59″ в. д.47.92194° с. ш. 7.39972° в. д. / 47.92194; 7.39972   )
Снаряжение	ВОВ: Як-1, Як-9, Як-3
Участие в	Курская битва Белорусская операция Восточно-Прусская операция
Знаки отличия	Награды СССР: Почётное наименование «Неманский» Награды Франции:
Командиры
Известные командиры	Пьер Пуйяд

Нормандия — Неман (фр. Normandie-Niémen) — французский истребительный авиационный полк (1 иап «Нормандия — Неман»), воевавший во время Второй мировой войны против войск стран оси на советско-германском фронте в 1943—1945 годах.

История

В марте 1942 года французский национальный освободительный комитет «Сражающаяся Франция» обратился к властям Советского Союза с предложением направить в СССР группу лётчиков и авиационных механиков для участия в боевых действиях против фашистской Германии. 25 ноября 1942 года было подписано советско-французское соглашение о формировании на территории СССР французской авиационной эскадрильи. Эскадрилья была сформирована 4 декабря 1942 года в городе Иваново. По желанию личного состава новой воинской части было присвоено наименование «Нормандия», в честь французской провинции, наиболее пострадавшей от немецкой оккупации. Так возникла французская истребительная авиационная эскадрилья, преобразованная впоследствии в полк, чья боевая слава облетела весь мир.

Личный состав

Личный состав эскадрильи состоял из 72 французских добровольцев (14 лётчиков и 58 авиамехаников) и 17 советских авиамехаников. Эскадрилья была укомплектована истребителями Як-1, позднее Як-9 и Як-3. 22 марта 1943 года после освоения личным составом боевой техники эскадрилья была направлена на Западный фронт, где была включена в состав сперва 204-й бомбардировочной авиадивизии, а с апреля - 18 гвардейского истребительного полка 303-й истребительной авиадивизии1-й воздушной армии.

5 апреля 1943 года эскадрилья приступила к боевым действиям. Эскадрилья приняла и герб провинции Нормандия — щит красного цвета с двумя золотистыми львами. Впоследствии, она была пополнена и 5 июля 1943 года преобразована в полк «Нормандия», в состав которого входили уже три эскадрильи, носившие названия трёх главных нормандских городов: «Руан», «Гавр» и «Шербур».

Сражения

Полк принимал участие в Курской битве в 1943 году, Белорусской операции в 1944 году, в боях по разгрому немецких войск в Восточной Пруссии в 1945 году.

28 ноября 1944 года, за боевые заслуги и проявленное мужество во время воздушных сражений в период боёв по освобождению Литвы и при форсировании реки Неман, приказом Верховного Главнокомандующего советскими Вооружёнными Силами И. В. Сталина полку было присвоено почётное наименование «Неманский», и с тех пор он стал называться полком «Нормандия — Неман».

Результативность соединения

За время боевых действий на советско-германском фронте Второй мировой войны лётчики полка совершили 5240 боевых вылетов, провели около 900 воздушных боёв, одержали 273 подтверждённых победы, 36 неподтверждённых, и повредили более 80 немецких самолётов. Потери за время ведения боевых действий составили 42 лётчика. Всего за время ведения боевых действий через эскадрилью прошло 96 человек боевого личного состава.

Послевоенная история

После возвращения во Францию полк 3/5 «Нормандия-Неман» на истребителях Як-3 базировался на аэродроме Ле-Бурже. «Нормандия» была переформирована в авиаполк ПВО двухэскадрильного состава по 16 Як-3 в каждой и 20 сентября 1945 года включена в структуру округа противовоздушной обороны Парижа, вернувшись таким образом к боевой службе. С ноября 1945 года на вооружение полка стали поступать новые самолёты — Supermarine Spitfire, NC-900 (FW-190 французской сборки), и даже Моран-Солнье MS-500 (французская версия Fieseler Fi 156 Storch).

В январе 1946 года полк был переформирован в трёхэскадрильный и перебазирован из Ле-Бурже, который стал главным пассажирским аэропортом Парижа, на аэродром Туссю-ле-Нобль. На базе Нормандии была сформирована новая авиагруппа № 6, которая несла службу в французской зоне оккупации в Германии. К апрелю 1946 года лётнопригодными оставались 35 Як-3.

С января 1947 года «Нормандия-Неман» стала получать британские истребители-бомбардировщики Mosquito FB VI. В апреле того же года полк перебазировался в Марокко, на авиабазы Рабата и Сале. Лётнопригодные Як-3 были сняты с вооружения и переданы в авиационное училище в Туре, где использовались для обучения курсантов до начала 1950-х годов, а несколько самолётов использовались «Нормандией» в Марокко в качестве связных.

Осенью 1947 года полк получил на вооружение американские истребители Bell P-39 Airacobra. На них, а также на Bell P-63 Kingcobra, полученных в 1949 году, полк летал до 1951 года.

29 октября 1949 года полк был переброшен в Сайгон (Вьетнам), где в течение двух лет участвовал в Индокитайской войне. Осуществил 4 977 боевых вылетов (6 900 лётных часов). За боевые действия во Вьетнаме полк был награждён Военным крестом иностранных театров военных действий и почётным знаменем Французской республики.

В мае 1951 года полк выведен из зоны боевых действий на французские авиабазы Авор и Мон-де-Марсан, откуда направлен в Алжир, на авиабазу Оран. Принимал участие в Алжирской войне. Произвёл 1 809 боевых вылетов (3 882 лётных часа). Летал на самолётах Grumman F6F Hellcat и Republic P-47 Thunderbolt. С началом эры реактивной авиации, в декабре 1951 года, полк получил на вооружение первые реактивные SE-535 Мистраль (французская версия британского De Havilland Vampire) и Gloster Meteor модификаций NF VII и XI.

В 1953 году полк разделили на две части, одна из которых получила обозначение 2/6 эскадрилья «Нормандия-Неман» (то есть 2-я эскадрилья 6-го авиакрыла). После расформирования 6-го авиакрыла «Нормандию-Неман» включили в состав 30-го истребительного полка, и теперь она обозначалась 2/30 «Нормандия-Неман».

Эскадрилья вернулась во Францию, на авиабазу Оранж 13 марта 1962 года, а в июне 1966 года перебазирована на авиабазу BA112 в Реймсе, где и дислоцировалась следующие почти 30 лет. На вооружение части состояли истребители SO-4050 Vautour, а позднее Мираж F-1 модификаций F1C и F1CT. Эскадрилья неоднократно принимала участие многонациональных учениях ОВС НАТО, привлекалась к участию в миротворческих операциях, в частности следующих:

• 1994 год — операция «Бирюза» Вооружённых сил Франции по поддержанию мира в Руанде;
• 1994 год — операция НАТО в Боснии и Герцеговине по контролю зон запрещённых для полётов;
• 1999 год — операция НАТО «Союзная сила» в Союзной республике Югославия;
• 2002 год — операция «Ликорн» Вооружённых сил Франции по поддержанию мира в Кот-д’Ивуаре;
• 2006 — операция «Епервье» Вооружённых сил Франции в Чаде, участие в миссии EUFOR Tchad/RCA (Чад, Судан, ЦАР);
• 2013 — операция «Сервал» в Мали.

1 июля 1995 года эскадрилья была снова переименована в 2/30 «Нормандия-Неман». Базировалась на базе ВА132 Кольмар-Меенайм (с 1993 года). С июля 2009 года — переведена в спящий режим (фр. mis en sommeil). Часть самолётов и пилотов включены в состав базы «Командант Марен ла Меле» (Реймс, Шампань). Туда же передали боевое знамя Нормандии-Неман.

Военнослужащие полка «Нормандия — Неман» прошли по Красной площади в Москве в парадном строю Парада Победы 2010 года.

В 2011 году было принято решение о возрождении полка «Нормандия-Неман». Восстановленный Régiment de chasse RC 2/30 Normandie-Niemen, имеющий уникальный для современных французских ВВС статус истребительного полка, фактически является строевой эскадрильей. RC 2/30 стала третьей строевой эскадрильей ВВС Франции на истребителях Rafale после эскадрилий ЕС 1/7 «Прованс» (сформирована в июле 2006 года на авиабазе Сен-Дизье) и ЕС 1/91 «Гасконь»(сформирована в марте 2009 также на Сен-Дизье). Первый Rafale F3 в цветах «Нормандии» приземлился на авиабазу ВА118 Мон-де-Марсан 25 августа 2011 года. С 1 сентября того же года «Нормандия-Неман» в составе трёх эскадрилий SPA91, SPA93 і SPA97 (эскадрильи «Нормандии» фактически соответствуют авиазвеньям) введён в состав дежурных сил.

14 сентября 2012 года авиаполк «Нормандия-Неман» официально отметил своё 70-летие.

18-й гвардейский истребительный авиационный полк «Нормандия—Неман»

В честь 50-летия победы в Великой Отечественной войне в 1995 году 18-му гвардейскому Витебскому дважды Краснознамённому ордена Суворова третьей степени штурмовому авиационному полку присвоено почётное наименование «Нормандия-Неман». Полк дислоцировался в Приморском крае на аэродроме Галёнки.

18-й гвардейский истребительный полк (до 7 марта 1943 года — 6-й истребительный) был сформирован на Дальнем Востоке в 1938 году. С 20 июля 1941 года участвовал в боях против немецких войск. С апреля по июнь 1943 года французская авиаэскадрилья Нормандия, решением советского командования, была включена в состав 18-го гв. иап в качестве 4-й эскадрильи. После того, как на базе Нормандии сформировали авиаполк, 18-й гвардейский авиаполк и полк французских лётчиков вместе входили в состав 303-й истребительной авиадивизии. В течение Великой Отечественной войны 18-й гв. иап выполнил 12 638 боевых вылетов и уничтожил 427 самолётов противника. После окончания Великой Отечественной войны, полк принял участие в Корейской войне.

18 сентября 1992 года в Реймсе проходило празднование 50-летия авиаэскадрильи 2/30 «Нормандия-Неман», на которое были приглашены ветераны «Нормандии» из стран входивших в состав СССР. В праздновании приняли участие министр обороны и командующий ВВС РФ, а также пилотажная группа «Русские Витязи». После возвращения в Москву, Павел Грачёв предложил в честь российско-французской дружбы присвоить имя «Нормандия-Неман» полку, на базе которого проходило формирование эскадрильи. В ответ в 2006 году правительство Франции «за мужество и героизм, проявленные в годы Второй мировой войны, сохранение традиций и бережное отношение к памяти фронтовой дружбы» наградило 18-й гв. шап государственной наградой Франции — крестом ордена Почётного легиона.

В список личного состава 1-й эскадрильи 18-го гвардейского авиаполка навечно занесён гражданин Франции, лётчик эскадрильи «Нормандия-Неман» Марсель Лефевр.

18-й гвардейский Витебский дважды Краснознамённый ордена Суворова второй степени и Почётного легиона штурмовой авиационный полк «Нормандия-Неман» расформирован 19 ноября 2009 года.

Награды

19 февраля и 5 июня 1945 года, за образцовое выполнение боевых заданий полк награждён орденами Красного Знамени и Александра Невского соответственно. Девяносто шесть французских лётчиков, проходивших службу в полку, награждены советскими боевыми наградами. Лейтенанты Марсель Альбер, Ролан де ла Пуап, Жак Андрэ и (посмертно) командир третьей эскадрильи «Шербур» старший лейтенант Марсель Лефевр удостоены звания Героя Советского Союза.

За время войны потери личного состава полка составили 42 человека. В 1956 году в Москве установлен мемориал с именами всех погибших лётчиков, а в 1964 году на Введенском кладбище на могиле французского лётчика, останки которого были найдены в Орловской области, был установлен памятник Неизвестному лётчику полка «Нормандия — Неман».

Французское правительство наградило полк орденом Почётного легиона, орденом Освобождения, Военной медалью, Военным крестом 1939—1945 (6 пальмовых ветвей) и Военным крестом иностранных театров военных действий (2 пальмовых ветви).

Отличившиеся воины

• Ролан Польз д’Ивуа де ла Пуап (фр. Roland Paulze d'Ivoy de la Poype), старший лейтенант, командир звена 1-го истребительного авиационного полка Сражающейся Франции Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 ноября 1944 года удостоен звания Герой Советского Союза.
• Марсель Оливье Альбер (фр. Marcel Olivier Albert), старший лейтенант, командир эскадрильи 1-го истребительного авиационного полка Сражающейся Франции Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 ноября 1944 года удостоен звания Герой Советского Союза.
• Жак Андрэ (фр. Jacques Andre), младший лейтенант, командир звена 1-го истребительного авиационного полка Сражающейся Франции 4 июня 1945 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 6656.
• Марсель Лефевр (фр. Marcel Lefevre), старший лейтенант, командир эскадрильи 1-го истребительного авиационного полка Сражающейся Франции Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1945 года удостоен звания Герой Советского Союза (посмертно).

Память

• В 1960 году был снят советско-французский фильм «Нормандия — Неман».
• 10 октября 2007 года в Москве, в Краснокурсантском сквере, президентами Франции и России открыт памятник лётчикам «Нормандии-Неман». Скульптор Ковальчук А. Н..
• Памятник лётчикам установлен в месте последних боёв полка во время Второй мировой войны — в Калининграде.
• Установлен памятник в Полотняном Заводе в Калужской области.
• В городе Орле в честь этого авиаполка названа улица, на которой находится военно-исторический музей.
• В городе Иваново в честь авиаполка названа улица, ведущая к Северному аэродрому, где полк был сформирован и некоторое время базировался.
• В городе Иваново в сквере школы № 56 на улице Лежневской 8 августа 2015 года установлен памятник "Летчикам и техникам легендарного авиационного полка «Нормандия-Неман»
• Улицы имени полка (эскадрильи) «Нормандия — Неман» есть в Туле, Смоленске, Борисове, Астане.
• В деревне Хотенки, близ Козельска, находится памятник советско-французскому боевому братству в роще, в которой маскировались наши самолёты и находились землянки, в которых жил личный состав подразделений, в том числе и командир «Нормандии-Неман» Ж. Л. Тюлян. На памятнике есть табличка с надписью «Здесь родилась боевая дружба советских и французских лётчиков в борьбе с фашизмом». В домах деревни Хатенки квартировали лётчики эскадрильи «Нормандия — Неман».
• В Ле-Бурже стоит памятник лётчикам Нормандии-Неман.
• В городе Борисове Минской области в средней школе № 9 есть музей полка «Нормандия-Неман».
• В 2010 г. военнослужащие полка «Нормандия – Неман» прошли по Красной площади в Москве в парадном строю военного парада, посвященного 65-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне.
• 14 сентября 2012 г. на Мон-де-Марсан состоялись торжества по случаю 70-летия полка «Нормандия — Неман», в ходе которых один из истребителей, ныне состоящих на вооружении полка (Dassault Rafale серии F3) с бортовым номером 118-IX, получил окраску с большой красной звездой.

См. также

• Кинофильм «Нормандия — Неман»

Литература

• Александр Котлобовский. [www.airpages.ru/ru/yakfr0.shtml Французы на Востоке] (рус.) // Авиация и время. — 2006. — № 2, 4, 5.
• Франсуа де Жоффр. [militera.lib.ru/memo/french/geoffre/index.html Нормандия — Неман] = de Geoffre F. Normandie—Niemen. Souvenirs d’un pilot. — P.: Editions Andre Bonne, 1952 / Перевод с французского языка Г. П. Загревского. — М.: Воениздат, 1960.
• Франсуа де Жоффр. Нормандия — Неман: Воспоминания лётчика = de Geoffre F. Normandie—Niemen. Souvenirs d’un pilot. — P.: Editions Andre Bonne, 1952 / Пер. с франц. Г. П. Загревского. — Изд. 2-е. — М.: Воениздат, 1982. — 176, [8] с. — 65 000 экз. (в пер.)
• Лукашин В. И. [militera.lib.ru/h/lukashin/index.html Против общего врага]. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Воениздат, 1976. — 192 с. — 75 000 экз.
• Сергей Дыбов. «Нормандия — Неман». Подлинная история легендарного авиаполка. — М.: Эксмо, 2011. — 320 с. — (Война и мы).

• Софья Митрохина. Мы сражались в полку «Нормандия-Неман». // Мир приключений: Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов./ Сост. Е. И. Парнов.. — М.: Детлит, 1985. — С. 476-506.

Ссылки

• [normandieniemen.free.fr/ Сайт музея авиаполка «Нормандия — Неман»] (фр.)
• [normandy-neman.iv-schools.ru/ Сайт музея авиаполка «Нормандия — Неман» (г. Иваново, Школа № 29)]
• [gymnasium.fryazino.net/?menu=1&part=7 Музей авиаполка «Нормандия — Неман» (г. Фрязино)]
• [airaces.narod.ru/france/france.htm Список французских лётчиков, имеющих на своём счету победы в составе «Нормандии — Неман»]
• [www.orp.orel.ru/news.php?extend.832 «Сыновья Франции сражались за Орел»]. Газета «Орловская правда», 1 февраля 2005.
• [www.airaces.ru/stati/normandiya-njoman-i-drugie-francuzskie-letchiki-v-sssr.html «Нормандия-Нёман» и другие. Французские летчики в СССР]
• Марк Бернес. [www.sovmusic.ru/download.php?fname=normandi «Нормандия — Неман»]
• [gc3-normandie.livejournal.com/ gc3-normandie] — сообщество «groupe de chasse -3 Normandie-Niemen» в «Живом Журнале»

Отрывок, характеризующий Нормандия-Неман

В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.