Кижи

КижиКижи

</tt>

</tt> </tt> </tt> </tt> </tt> </tt>

</td></tr>

Погост Кижи
Категория МСОП — Ia (Строгий природный резерват)
62°05′06″ с. ш. 35°12′44″ в. д.62.08500° с. ш. 35.21222° в. д. / 62.08500; 35.21222
Страна	Россия Россия
Регион	Республика Карелия
Ближайший город	Петрозаводск, Кондопога
Погост Кижи
Погост Кижи
Объект всемирного наследия
Kizhi Pogost (Погост Кижи)
Ссылка	[whc.unesco.org/ru/list/544 № 544] в списке объектов всемирного наследия ([whc.unesco.org/en/list/544 en])
Тип	Культурный
Критерии	i, iv, v
Регион	Европа и Северная Америка
Включение	1990  (14-я сессия)

Ки́жи (также распространён вариант Кижи́, некоторыми филологами называемый «общепринятым»; карел. Kiži), или Ки́жский пого́ст — архитектурный ансамбль, расположенный на острове Кижи Онежского озера, состоящий из двух церквей и колокольни XVIII—XIX веков, окружённых единой оградой — реконструкцией традиционных оград погостов.

Общие сведения

2 октября 1945 года Постановлением ЦИК Карело-Финской ССР территория Кижского погоста была объявлена государственным заповедником.

1 января 1966 года на базе архитектурного ансамбля Кижского погоста был основан Государственный историко-архитектурный музей «Кижи», куда помимо существующих на своих первоначальных местах построек было свезено большое количество часовен, домов и хозяйственных построек из Заонежья и других регионов Карелии.

По одной из легенд, церковь Преображения Господня якобы была построена одним топором (изначально без гвоздей) плотником Нестором. Плотник выбросил топор в озеро, чтобы никто не смог повторить такую же величественную постройку.

В 1990 году Кижский погост вошёл в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО, в 1993 году указом Президента Российской Федерации архитектурное собрание музея под открытым небом включено в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации.

Все храмы, находящиеся на территории музея-заповедника «Кижи», входят в состав Спасо-Кижского Патриаршего подворья.

Название

Название «Кижи», по одной версии, происходит от вепсского слова kiz (kidz) — «мох (растущий на дне водоёмов)», по другой версии, название восходит к вепсскому слову kiši — «игрище, место для игр, праздников».

Широко распространено название с ударением на второй слог, однако в Заонежье традиционно используется ударение на первый слог.

История

В XVII веке новгородский предприниматель Семён Гаврилов начал создавать металлургическое производство в заводском масштабе. Найдя медную руду, он начал в 1669 году строить плавильный завод. Его начинание воплотили в жизнь датские горнозаводчики Бутенант и Марселис. В 1696 году у них было уже три завода (два в Шуньге и один в Кижах). К концу XVII века в Кижском погосте прибавилось ещё 2 новых завода.

Заводы строились первоначально как медноплавильные, затем, вследствие убыточности, их переводили на производство железа. Крестьянское население относилось к строительству заводов враждебно, ввиду масштабного отвода заводчикам земельных участков и лесных угодий под разработку богатых рудами недр, введения для крестьян обязательной работы на заводах, подрыва кустарной добычи и обработки железа. Когда нежелавших работать на заводах крестьян Кижского погоста хотели принудить к этому силой, они под предводительством своего старосты напали на возчиков руды и на заводский посёлок с «пищальми, бердыши, и с рогатинами и с кистенями». Этот вооружённый протест был подавлен присланным отрядом стрельцов.

Самым крупным явилось восстание приписных крестьян в 1769—1771 годах. Руководители восстания крестьяне Климент Алексеевич Соболев из деревни Романовская Толвуйского погоста, Семён Костин, Андрей Сальников были «наказаны кнутом с вырезанием ноздрей и с поставлением знаков» и сосланы на вечную каторгу в Сибирь, на Нерчинские рудники. Десятки крестьян были отправлены на каторжные работы, отданы в рекруты, приговорены к телесным наказаниям.

В XVII веке на Тихвинской ярмарке продавались ножи, именуемые «кижскими».

В 1867 году в ходе своей поездки по северным губерниям России остров Кижи Олонецкой губернии посетил академик архитектуры Л. В. Даль.

В 1885 году в Кижах был похоронен сказитель былин Трофим Рябинин.

В начале XX века на Север ездили многие художники и архитекторы, которые стремились воочию увидеть старинные памятники. На острове Кижи побывали Иван Билибин (в 1904), Игорь Грабарь (в 1909) и Михаил Красовский (в 1916). Билибин писал: «… нигде мне не приходилось видеть такого размаха строительной фантазии, как в Кижах. … Что за зодчий был, который строил такие церкви!».

Постепенно Кижи становятся известными в Российской империи: издаются почтовые открытки с видами Кижского погоста, а в 1911 году картина художника Шлуглейта «На далёком Севере» с изображением Кижского погоста была приобретена императором Николаем II.

Достопримечательности

Архитектурный ансамбль Кижского погоста включён в Список всемирного наследия ЮНЕСКО по критериям I, IV и V:

• Критерий I: Воспринимаемый жителями Карелии как «Настоящее восьмое чудо света» Архитектурный ансамбль Кижского погоста является поистине уникальным художественным достижением. Это достигается не только сочетанием двух многоглавых церквей и колокольни в единой ограде, но и тем, что необычно спроектированные, идеально пропорциональные деревянные постройки находятся в совершенной гармонии с окружающим ландшафтом.
• Критерий IV: Из пяти сохранившихся погостов на крайнем северо-западе бывшей советской территории, Кижский погост является выдающимся примером архитектурного ансамбля типичного для малонаселённых районов средневековых и пост-средневековых православных поселений, где проповедникам приходилось справляться с проблемой широко разбросанных христианских общин и суровым климатом.
  Доступный по суше или воде погост объединял религиозные здания, которые временами могли использоваться для других целей; например, нартекс или неф использовался как трапезная или зал собраний. Другой аналогичной постройкой, вдохновлённой теми же принципами является скандинавская бочарная церковь (stavkirke).
• Критерий V: Погост и здания, которые были сгруппированы в виде музейной экспозиции в южной части острова, являются исключительными примерами традиционной деревянной архитектуры Карелии и в целом Севера России и финско-скандинавского региона.
  Русские плотники, чья слава восходит к средневековому Новгороду, достигли апогея в плотницком искусстве. Необратимые изменения привели к тому, что это традиционное искусство исчезает. Следовательно, абсолютно необходимо, чтобы такие ансамбли как Кижский погост были сохранены как иллюстрации истории древней технологии, за то что они учат нас былому образу жизни.

Церковь Преображения Господня

Церковь Преображения Господня (1714 год) — самое знаменитое и выдающееся сооружение ансамбля. 6 июня 1714 года произошла закладка алтаря церкви: «Обложися сей олтарь Господа Бога и Спаса нашего Iисуса Христа Боголепного Преображения Господня по плоти от Рождества Христова АΨДI года июня 6 дня…» гласила надпись на кресте, который находился в алтаре церкви, (Метрика по получению верных сведений о древне-православных храмах Божиих…Олонецкой губернии, 23 марта 1887 года).

Памятник федерального значения, Памятник культурного наследия РФ (особо ценный объект). Её прообразом считается Церковь Покрова Пресвятой Богородицы (1708 год) в Вологодской области.

Данная церковь возведена на месте старой, сгоревшей от удара молнии. Настоящие имена создателей церкви неизвестны. Высота церкви — 37 метров. Сруб церкви рублен в традициях русского плотничьего ремесла — без гвоздей. Когда говорят, что церковь построена без гвоздей, ошибаются. На самом деле, гвозди есть, только не в самом здании, а в куполах. По своему типу храм — «летний» неотапливаемый, зимой в нём службу не проводят. Преображенская церковь представляет тип восьмериковых ярусных церквей. Основой композиции сооружения является восьмигранный сруб — «восьмерик» — с четырьмя двухступенчатыми прирубами, расположенными по сторонам света. Алтарный восточный прируб имеет в плане форму пятиугольника. С запада к основному срубу примыкает невысокий сруб трапезной (нартекса). На нижний восьмерик последовательно поставлены ещё два восьмигранных сруба меньших размеров.

Церковь увенчана 22 главами, размещёнными ярусами на кровлях прирубов и восьмериков, имеющих криволинейную форму типа «бочки». Форма и размеры глав меняются по ярусам, что придаёт своеобразный ритмический рисунок облику церкви. Трапезная перекрыта трёхскатной крышей. Вход в церковь выполнен в форме двухвсходного крытого крыльца на консолях. Церковь была обшита тёсом в начале XIX века, главки покрыты лужёным железом. Обшивка была разобрана и восстановлены тесовые и лемеховые кровли во время реставрации 1950-х годов под руководством архитектора А. В. Ополовникова.

Иконостас — четырёхъярусный, составлен из 102 икон. Датировка рамы иконостаса окончательно не определена: вторая половина XVIII века — начало XIX века. Иконы по времени написания и стилистическим особенностям делятся на три группы: две старейшие иконы — «Преображение» и «Покров» — датируются концом XVII века и типичны для «северного письма». Основная часть нижнего «местного» ряда иконостаса представляет вторую группу икон, относящуюся ко второй половине XVIII века. Иконы трёх верхних ярусов иконостаса составляют третью группу и датируются первой третью XVIII века, привозные.

Сруб церкви поставлен без фундамента на каменную забирку, только под западный придел церкви подведён бутовый фундамент на известковом растворе (1870 год). Углы церкви рублены в «обло», внутренние углы в интерьере церковного помещения и углы апсиды рублены в «лапу». Материал рубки — сосна. Кровли трапезной, крыльца и полиц выполнены из сосновой и еловой доски по берёсте. Лемех главок и «бочек» — осиновый.

Церковь Покрова Богородицы

Этот храм — «зимний» (то есть отапливаемый), службу в нём ведут с 1 октября и до Пасхи.

Покровская церковь в Кижах возводилась рядом с Преображенской. Построена она на полвека позже — в 1764 году (более древняя сгорела в 1694 году). Высота церкви — 27 м, общая длина — 32 м, ширина — 8,7 м.

Безымянным зодчим предстояло ответить на вопрос: каким должен быть новый храм, чтобы не потеряться рядом с двадцатидвухглавым чудом Преображенской церкви? Решение было найдено в некоторой «подчинённости» Покровской церкви: она дополняет Преображенскую, вторит ей, отвечает своеобразным архитектурным эхом.

Восемь главок Покровской церкви окружают девятую, центральную. Купола этого храма отличаются выразительностью, утончёнными пропорциями и в то же время они скромны и не затеняют величие главного храма Спасо-Кижского Подворья — церкви Преображения. Преображенская церковь пирамидальна, Покровская же, как бы уравновешивая её композиционно, расширяется кверху в верхней части восьмерика и завершается плавным повалом.

Украшена Покровская церковь весьма скупо. Зубчатый резной фронтонный пояс, вносящий «в монументальное сооружение ноту теплоты и чисто русской любви к узорчатой нарядности» (А. В. Ополовников) — один из немногих декоративных элементов этого храма. Однако, и повал, и фронтонный пояс — не только декоративные детали, это ещё и средства защиты от влаги: благодаря повалу кровля выносится дальше от сруба, и дождевая вода не попадает на стены церкви. За каждым же зубчиком фронтонного пояса — желобок, куда собирается дождевая вода, нижние зубчики оснащены водомётами, по которым вода отбрасывается от срубов церкви.

Высокое одномаршевое крыльцо ведёт во внутренние помещения церкви, которых четыре. Они располагаются друг за другом — с запада на восток. Сначала — сени, необходимые в любом северном строении, затем — трапезная.

С XX века, когда по всей России оживилась земская деятельность и окрепло местное самоуправление, трапезные становятся почти обязательной составляющей зимних церквей. Трапезная — место мирской сходки — суема, на котором жители погоста обсуждали насущные житейские дела, здесь происходили судебные разбирательства, оглашались царские и воеводские указы, выбирались должностные лица и прочее.

Помещение собственно церковное, где служились церковные службы, отличается более высоким потолком. Иконостас Покровской церкви — тябловый. Первоначальный иконостас не сохранился, но известно, что и он был тябловым.

Волна «боголепных поновлений» второй половины XIX века коснулась и Покровской церкви: была растёсана стена между церковным помещением и трапезной, стены оштукатурены, а тябловый иконостас заменён на резной. Нынешний иконостас был реконструирован в 50-е годы XX в.

Самое восточное помещение — алтарь, святая святых каждого храма. Снаружи алтарь выявляется пятигранным срубом — абсидой, на которой находится горизонтально вытянутая бочка, а на ней — десятая глава Покровской церкви.

Сегодня в зимнем храме Покрова Богородицы четырёхрядный тябловый иконостас, который реконструирован А. В. Ополовниковым в 50-е годы 20 столетия, на основе схемы иконостаса, разработанной в 1948 г. В. Г. Брюсовой (Светличной). Иконы, датируемые второй половиной 17 века, были подобраны для иконостаса из «Кижской коллекции», составленной из заонежских икон, вывозившихся в годы оккупации в Финляндию. Долгое время исследователи пытались выяснить принадлежность икон конкретному храму и каково же было удивление, когда из материалов финского исследователя Л. Петтерссона, вывозившего заонежские иконы в Финляндию, выяснилось, что эти иконы происходят из самой Покровской церкви. Перед вывозом икон из храмов Л. Петтерссон ставил на них цифровые метки. Первая цифра означала шифр храма (у Покровской церкви это № 3), вторая, поставленная через дробь, означала место иконы, которое заносилось на схему расположения икон в храме. При наличии схемы и шифров на иконах определить их принадлежность Покровской церкви было не сложно.

Шатровая колокольня

Колокольня построена в 1863 году на месте старой шатровой колокольни, которая была «скрыта за ветхостью» в 1862 году. Проект и смета новой колокольни были рассмотрены Губернской строительной комиссией ещё в 1854 году по представлению Благочинного Священника Стефана Романовского. В 1872 году И. И. Копошевым был представлен проект перестройки колокольни «в связи с невозможностью утвердить восьмерик её». В 1874 году проведены работы по перестройке колокольни, по-видимому, верхней её части. В 1900 году в результате ремонта были разобраны полицы, образовывавшие карнизный поясок по всему периметру четверика в уровне второго перекрытия, и декоративные фронтончики на скатах шатра.

В 1951—1954 годах были заменены кровли колокольни и несколько столбов звонницы. Значительная реставрация колокольни была осуществлена в 1991 году.

В плане квадратный четверик разделён двумя продольными стенами на три части: сени, лестничную клеть и чулан. По высоте внутренний объём сруба колокольни делится перекрытиями на три яруса. На звонницу ведёт пятимаршевая лестница.

Композиция колокольни решена по традиционной схеме «восьмерик на четверике», с высоким, в две трети высоты сруба, четвериком. Над восьмериком устроена звонница с девятью столбами, поддерживающими шатёр, увенчанный лемеховой главкой с крестом. Наружные двери филёнчатые. Сруб рублен «в лапу» сразу под обшивку. Дощатая обшивка устроена по каркасу из бруса. Кровли перекрыты дороженным тёсом в два слоя. Концы тесин полиц имеют пикообразную форму. Фундамент бутовый на известковом растворе. Материал: сосна, ель. Лемех осиновый.

Четверик с юга на север прорезан сквозным проходом с высокими арочными порталами. Перед входами устроены невысокие рубленные площадки крылец. С запада и востока устроены фальшивые арочные порталы, подобные входным. Внутреннее пространство освещается четырьмя арочными окнами над порталами и окном в северо-восточной стене восьмерика. Дощатые балясины звонницы прорезные, каплевидной формы с четырьмя отверстиями посередине доски. Подзоры простые дощатые без резьбы.

Деревянная ограда

До наших времён не дошла, воссоздана в 1959 году по образцу сохранившихся на Севере бревенчатых оград погостов по проекту А. В. Ополовникова.

Монеты и почтовые марки

• The Soviet Union 1968 CPA 3715 stamp (The Transfiguration Church (1714) and Belfry (1874), Kizhi Pogost, Kizhi Memorial Estate, Karelia).jpg

  Почтовая марка СССР (1968)

• Stamp Kizhi.jpg

  Почтовая марка Россия (2008)

• Commemorative coin.Kizhi.png

  Монета Банка России 3 рубля, реверс. Серебро. (1995)

Галерея

• Kizhi (1).JPG
• Kizhi (2).JPG
• Kizhi (3).JPG
• Kizhi (4).JPG
• Kizhi (5).JPG
• Kizhi (6).JPG
• Kizhi (7).JPG
• Kizhi (8).JPG
• Kizhi (9).JPG

  Прялка

• Kizhi (10).JPG
• Kizhi (11).JPG
• Kizhi (12).JPG

  Самовары

• Kizhi (13).JPG
• Kizhi (14).JPG
• Kizhi (15).JPG
• Kizhi (16).JPG
• Kizhi (17).JPG
• Kizhi (18).JPG
• Kizhi (19).JPG
• Kizhi (20).JPG
• Kizhi (21).JPG

  Лён

• Kizhi (22).JPG
• Kizhi (23).JPG
• Kizhi (24).JPG
• Kizhi (25).JPG
• Kizhi (26).JPG
• Kizhi (27).JPG
• Kizhi (28).JPG
• Kizhi (29).JPG
• Kizhi (30).JPG
• Kizhi (31).JPG

  Элементы системы навигации

• Kizhi (32).JPG
• Kizhi (33).JPG

  Севооборот

• Kizhi (34).JPG
• Kizhi (35).JPG

  Мельница

• Kizhi (36).JPG
• Kizhi (37).JPG

  Колокольня

• Kizhi (38).JPG
• Kizhi (39).JPG

См. также

• Кижи (музей-заповедник)
• Кижское восстание
• Основные типы деревянных храмов
• Витославлицы
• Малые Корелы
• Покровская церковь (Невский лесопарк) — «Петербургские Кижи»
• Серафимовская церковь (Турнаево) — «Сибирские Кижи»
• Список памятников культурного наследия острова Кижи в Викигиде

Литература

• Ополовников А. В. Кижи. Изд. 2-е. (Изд. 1-е — 1970). — М., Стройиздат, 1976. 159 с. (Памятники зодчества).

Ссылки

• [kizhi.karelia.ru/ Музей-заповедник «Кижи» (официальный сайт)]
• [trip-guide.ru/kigi.htm Остров Кижи — фото и статьи]
• [kizhi.karelia.ru/info/about/restoration-kizhi-pogost-c544 «На глазах у всего мира» реставрация памятников Кижского погоста]
• [ru.vizerra.com/portfolio/kizhi/ Кижи — бесплатная 3D модель]
• [photocity.ru/Album64/idx.php Фотоальбом «Кижи. Деревянное зодчество Руси»]
• [www.rusrep.ru/article/2010/10/12/kizhi/ Реставрация церкви Преображения грозит ей гибелью. Статья в журнале «Русский репортёр»]
• [kannelura.info/?p=3300/ Чертежи Кижского погоста]
• [maps.rosreestr.ru/Portal/?l=14&x=3921807.215226796&y=8878631.233547296&mls=map|anno&cls=cadastre Остров Кижи на публичной кадастровой карте]
• [gov.karelia.ru/Karelia/2371/33.html Реставрация Преображенской церкви]
• [gov.karelia.ru/Karelia/556/37.html Неизвестный остров. История первая]
• [gov.karelia.ru/Karelia/565/72.html Кижские колокола]

Отрывок, характеризующий Кижи

Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.