Карельский язык

Запрос «Карельский» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Карельский язык
Страны:	Россия, Финляндия
Регионы:	Республика Карелия, Тверская область, Ленинградская область, Мурманская область, Финская Карелия (Северная и Южная)
Официальный статус:	Карелия Карелия (региональный язык) Финляндия Финляндия (язык национального меньшинства)
Статус:	угроза исчезновения
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Уральская семья Финно-угорская ветвь Финно-волжская группа Прибалтийско-финская подгруппа
См. также: Проект:Лингвистика

Каре́льский язы́к (karjalan kieli) — язык карел, один из прибалтийско-финских языков. Число говорящих — около 35,6 тыс. человек, в том числе в России — 25,6 тыс. человек (по данным переписи 2010 года), в том числе в Республике Карелия — 15 тыс. человек.

На карельском языке имеется богатая устно-поэтическая традиция. Карельский народ является автором эпоса «Калевала», собранного и обработанного финским лингвистом Элиасом Лённротом (1802—1884).

Лингвогеография

Социолингвистические сведения

C 1940-х годов до конца XX века — язык бытового общения, поскольку в 1940 году директивно был лишен статуса официального языка во всех национально-территориальных образованиях на территории СССР и принудительно вытеснен из всех сфер применения, кроме бытовой. Государственным языком Карело-Финской ССР был объявлен финский.

Современная письменность основана на латинице, из-за чего карельскому языку не был предоставлен статус государственного в Республике Карелия (согласно федеральному законодательству, в отсутствие специального законодательного акта лишь кириллица может быть письменностью языка, являющегося государственным в регионе Российской Федерации). Таким образом, карельский язык — единственный язык титульного этноса республики в составе РФ, не являющийся государственным.

С 2009 года карельский язык в Финляндии имеет статус языка национального меньшинства, на котором разговаривают около 5 тысяч человек, а также выпускается литература.

В 2011 году Обществом карельского языка (председатель общества — архиепископ Лев (Макконен)) началось издание журнала на карельском языке «Karjal Žurnualu» (в основном на ливвиковском, но собственно карельский и тиверский (тверской) также представлены).

Диалекты

Карельский язык имеет три диалекта:

• собственно карельский — наиболее близок к финскому языку,
• ливвиковский — совмещает основные черты собственно карельского диалекта и ряд особенностей вепсского языка,
• людиковский — имеет сильно выраженные черты вепсского языка.

Кроме перечисленных, существует тверской (тиверский, карел. tiverin karielan kieli) диалект языка, бытующий среди тверских карел и по своим особенностям наиболее близкий к архаичному собственно карельскому языку ещё до того, как он испытал сильное влияние вепсского языка. В целом же особенностью диалектов карельского языка является то, что они значительно разнятся по структуре, лексике, фонетике и морфологии, вплоть до различий в алфавитах. Классификационные различия между перечисленными диалектами более существенны, чем, например, между русским и украинским языками, или между мокшанским и эрзянским языками мордвы. Вероятно следует считать диалекты карельского отдельными языками, тем более, что внутри них существуют (или существовали ранее) отдельные субдиалекты (говоры). Собственно именно этой точки зрения придерживаются европейские лингвисты, выделяющие ливвиковский и людиковский диалекты как отдельные прибалтийско-финские языки.

† — мёртвые диалекты и говоры

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• собственно карельский язык
  • северокарельский диалект
    • олангский говор
    • кестеньгской говор
    • керетьский говор
    • вица-тайпальский говор †
    • пистоярвский говор
    • ухтинский (калевальский) говор
    • суомуссалмский говор
    • контокинский говор †
    • юксюярвский говор
    • паанаярвский говор
    • усманский говор †
  • южнокарельский диалект
    • рукаярвский говор
    • тункинский говор †
    • ребольский говор
    • паданский говор †
    • пораярвский говор †
    • мянтиселькинский говор †
    • иломанцевский говор †
    • корписелькинский говор †
    • суоярвский говор
    • суйстамский говор
    • импилахтинский говор
  • валдайский диалект †
  • зубцовский (дорожаевский) диалект †
  • максатихинский диалект
  • весьегонский диалект
  • талдомский диалект
• ливвиковский язык
  • сямозерский диалект †
  • тулемаярвский диалект
  • ведлозерский диалект †
  • вительский диалект †
  • салминский (видлицкий) диалект
  • коткаярвский диалект
  • рыпушкальский диалект
  • неккульский диалект
• людиковский язык
  • кондопожский диалект
  • кууярвский диалект †

Кроме того, в Финляндии существуют диалекты, официальной финской лингвистикой в рамках национальной идеи о монолитности финского народа трактуемые как говоры финского языка, но по сути являющиеся диалектами собственно карельского языка. Диалекты эти распространены на значительной части (более 1/3) территории Финляндии преимущественно в приграничных с Карелией районах, к тому же ранее они охватывали практически всю современную территорию Ленинградской обл. и части Эстонии – так называемую Ингерманландию. Ранее эту территорию населяли тверские карелы, покинувшие эти земли после их захвата Швецией и получившие дозволения от царя Алексея Михайловича селиться в тверских землях. Это, в первую очередь, так называемые карельские, юго-восточные или выборгские (западнокарельские) диалекты, а также более близкая к финскому саволакская (савоская) группа диалектов. Обе диалектные группы состоят из многочисленных говоров. Выборгские диалекты делятся на два основных наречия, которые иногда называют эвремёйским и савакотским, хотя название «савакот» известно только на Карельском перешейке и в Ингерманландии. Носители эвремёйских говоров жили (живут) в районах, прилегающих к Финскому заливу. Носители говоров савакотского типа живут и жили в районах, прилегающих к Ладожскому озеру и южному берегу Сайменского озера. Эвремёйская диалектная группа очень близка к ижорскому языку и достаточно близка к финскому языку, а говоры савакотской диалектной группы обнаруживают многочисленные связи с собственно карельским языком. Савосская диалектная группа подвергалась начиная с XII века сильному влиянию карельского языка и имеет много общего с западнокарельскими диалектами и собственно карельским языком.

В ходе истории расселения карелов, их язык испытывал влияния языка вепсов, народа, жившего между Ладожским и Онежским озёрами, что привело к формированию системы диалектов карельского языка. В карельском языке выделяются три диалекта: собственно-карельский, ливвиковский и людиковский, которые, в свою очередь, делятся на многочисленные говоры. Собственно-карельский диалект противостоит ливвиковскому и людиковскому как язык древнего племени карела с основными его чертами. Людиковский представляет собой речь с явно выраженными вепсскими чертами, по мнению некоторых исследователей, например А. Генеца, этот диалект является переходным к вепсскому языку. Ливвиковский же диалект хоть и отличается от собственно карельского больши́м количеством веппских языковых явлений, всё-таки сохраняет несомненную карельскую основу.

Вследствие трагических событий XX века почти все западно карельские (юго-восточные) говоры к нашему времени практически исчезли. Единственным районом компактного проживания носителей этих говоров остался восточный угол финляндской губернии Южная Финляндия, включившая в себя после реформы 1997 года финляндскую Южную Карелию с городами Лаппеенранта и Иматра. Раньше этот район относился к Кюминскому лену, а до этого — к Выборгской губернии (лену). Тамошние карельские говоры, особенно в городах и поселках, в послевоенное время подвергались сильному влиянию финского литературного языка и соседних савоских диалектов. Коренное, сельское население этого района традиционно считает себя карелами.

Собственно-карельский диалект по употреблению звонких и глухих согласных делится на северные и южные говоры: северные карелы употребляют только глухие k, p, t, s, š, в то время как в фонологическую систему южных карел собственно-карельского, а также ливвиковского и людиковского диалекта входят их звонкие пары g, b, d, z, ž: у северных карел šuka "гребешок", joki "река", pata "горшок", kosa "коза", в то время как в языке других групп suga (šuga), jogi, pada, koza. Все три диалекта отличаются друг от друга по конечной огласовке двусложных и в ряде случаев многосложных слов с древней а (ä) в абсолютом конце.

Для карельского языка характерно чередование ступеней согласных, однако данное явление в диалектах представлено по-разному.

Междиалектные расхождения обнаруживаются и на лексическом уровне.

Письменность

Древнейшим письменным памятником (XIII век) на карельском языке является Новгородская берестяная грамота № 292 (обнаружена в 1963) — четыре строки заклинания от молнии. Однако до начала XIX века карельский язык не функционировал как письменный — известны лишь отдельные записи, в то время как книг на нём не писалось и в школах он не преподавался.

С первой половины XIX века и до 1930-х годов существовала письменность на основе кириллицы. Первой печатной карельской книгой стало Евангелие от Матфея, изданное в 1820 году.

В конце XIX-начале XX века существовало книгопечатание на карельском языке с использованием кириллического алфавита. Однако литературной нормы карельского языка естественно не существовало, что приводило к разнообразному использованию нескольких вариантов алфавита.

В 1931 году был составлен и внедрён латинизированный карельский алфавит.

Также в 1930-е впервые попытались создать единый карельский письменный язык с использованием кириллицы. В 1937 карельский алфавит был переведён на кириллицу (схожую с алфавитами, которые использовались до революции — имелись дополнительные буквы ä, ö, ÿ). Письменный язык, созданный на основе собственно-карельского и ливвиковского наречий, был непонятен для большинства карел, функционировал очень короткий период (около двух лет) и не получил надлежащего развития. В 1939 году преподавание карельского языка в школах республики было директивно отменено. В 1940 году издание литературы на карельском языке прекратилось.

В 1989 году властями Карелии были официально утверждены алфавиты карельского (ливвиковского наречия).

Единый алфавит карельского языка был утверждён постановлением Правительства Республики Карелия № 37-П от 16.03.2007. Постановлением Правительства Республики Карелия от 29 мая 2014 года № 168-П были внесены изменения в указанное постановление, касающиеся дополнения единого алфавита карельского языка буквой Сс.

A a	B b	C c	Č č	D d	E e
F f	G g	H h	I i	J j	K k
L l	M m	N n	O o	P p	R r
S s	Š š	Z z	Ž ž	T t	U u
V v	Y y	Ä ä	Ö ö	'

Лингвистическая характеристика

Фонетика и фонология

Гласные

Современная система гласных звуков карельского языка (на основе данных тихвинского говора собственно-карельского диалекта и других диалектов) включает

• гласные переднего ряда i, ī, ü, ǖ;
• заднего ряда верхнего подъёма į, u, ū;
• переднего ряда среднего подъёма e, ē, ö, ö-долгое;
• заднего ряда среднего подъёма o, ō;
• переднего ряда нижнего подъёма ä, ä-долгое;
• заднего ряда нижнего подъёма a, ā, i (русск. ы) — встречается в основном в заимствованных словах. На карельской основе встречается как вариант i после непалатализованного согласного.

В карельском языке широко представлены сочетания двух гласных (дифтонги):

• восходящие ua, uo, oa, ia, ie, iä, eä, üä, öä;
• нисходящие ai, oi, ui, äi, öi, ei, iu.

Для людиковского диалекта и некоторых говоров ливвиковского и собственно-карельского диалекта характерны сочетания из трех гласных, то есть трифтонги (maguau "он спит", muguoine "такой", suai "до"). Долгота гласных и противопоставления кратких долгим имеет фонологическое, смысло-различительное значение (tūl’i "ветер" — tuli "огонь").

Согласные

Инвентарь согласных звуков карельского языка включает

• шумные взрывные p, b, t, d, t', d', k, g;
• шумные фрикативные f, v, s, š, s', ẕ, ž, ẕ', j, h;
• аффрикаты c, č, ž;
• сонорные m, n, n', ñ, l, l', r, r'.

В определенных позициях d, v, m, l, n, k, p, r, s, š, t, č имеют удвоенные пары, геминаты. Согласные f и с встречаются только в русских заимствованиях.

Ударение

Главное ударение в исконных словах падает на первый слог, второстепенное на последующие нечетные слоги, кроме последнего.

Фонетические особенности языка

Для карельского языка характерна гармония гласных: если в первом слоге выступает гласный переднего ряда, то в последующих слогах могут выступать лишь гласные того же ряда, и, наоборот, при задних гласных в первом слоге в последующих слогах выступают гласные заднего ряда, i и e в отношении гармонии гласных нейтральны. В сложных словах каждый компонент "гармонизирует" как изолированное слово.

Морфология

По типологической классификации карельский язык относится к агглютинативным. Однако в силу произошедших в нём изменений большую роль играет и флексия. Весьма широко представлены также аналитические способы выражения грамматических значений (сложные глагольные времена, степени сравнения, посессивности).

Структура словоформы

Структура словоформы в карельском языке прозрачна: категориальные маркеры в имени располагаются в следующей последовательности: корневая морфема, числовой показатель, падежное окончание и лично-притяжательный суффикс (sizärillez "у твоих сестер", где sizär- основа на согласный, -i- показатель множественного числа, -lle- окончание аллатива, -z лично-притяжательный суффикс второго лица). У частей речи, характеризующихся наличием категории степени сравнения названный показатель предшествует числовому показателю (čomembilla "у более красивых", где čomе — основа, -mb —показатель сравнительной степени, -i — показатель множественного числа, -llа — окончание адессива). Глагольные словоизменительные маркеры располагаются в следующей последовательности: корневая морфема, показатель времени, наклонения и лица/числа (ottazin "я взял бы", где otta — сильноступенная глагольная основа, -ø — показатель настоящего времени, -zi — показатель сослагательного наклонения, -n — показатель первого лица ед. ч.).

Следовательно, линейная последовательность служебных морфем строго определена. Базовая часть (корень, основа) в карельском языке характеризуется сложностью изменяемости. Все значимые слова имеют основу на гласный, но определенная группа слов имеет базовую морфему и на согласный (так называемые двуосновные слова, например, šammal "мох", šammalen — ген. ед. ч., šammalda — парт. ед. ч.). Многообразие видов основ обуславливается чередованием ступеней согласных, альтернацией гласных и т. д. Чередование гласных в словах, охваченных данным явлением, выступает как обязательное средство для образования той или иной словоформы. При именном и глагольном словоизменении наблюдаются альтернации гласных внутри базовой морфемы. На словообразовательном уровне деривационные суффиксы следуют в порядке ступеней словообразования и предшествуют словоизменительным.

Части речи

В карельском языке среди всей лексики выделяются следующие знаменательные части речи:

• имена существительные, изменяющиеся по падежам и числам (некоторые имеют и формы степеней сравнения);
• имена прилагательные, изменяющиеся по падежам, числам и степеням сравнения;
• имена числительные;
• местоимения, изменяющиеся по падежам и числам;
• наречия, имеющие (лишь некоторые) степени сравнения;
• глагол, имеющий формы спряжения (наклонение, время, лицо, число).

К группе служебных слов относятся неизменяемые части речи: предлоги/послелоги, союзы и частицы. В третью группу входят междометия.

Имена

У всех имен грамматическое лицо выражается противопоставлением единственного и множественного числа. Некоторые имена существительные имеют только форму множественного числа, например, имена, обозначающие предметы, состоящие из сложных составных частей. Показатель единственного числа нулевой, а показателями множественного числа выступают -t, -i, -loi/-löi, имеющие дополнительную дистрибуцию по типам основ и падежам.

Широкий круг падежных значений выражается с помощью падежных формантов. Расширению падежных значений служат предлоги и послелоги. В целом можно выделить 15 падежей, хотя не во всех диалектах и их говорах они употребляются в равной мере.

1. Номинатив (кто? что?);
2. Генетив (кого? чего? чей?);
3. Партитив (кого? что? нет…);
4. Эссив (кем? чем? быть…);
5. Транслатив (кем? чем? стать…);
6. Инессив (в ком? в чём? где?);
7. Элатив (из кого? из чего?);
8. Иллатив (в кого? во что? куда?);
9. Адессив (на ком? на чём? где?);
10. Аллатив (на кого? на что? куда?);
11. Аблатив (от кого? от чего? откуда?);
12. Абессив (без кого? без чего?);
13. Комитатив (с кем? с чем?);
14. Инструктив (как? каким образом?);
15. Пролатив (сколько раз? через что?).

Посессивность в большинстве говоров выражается генетивной формой имени существительного или личного местоимения, обозначающего обладателя + имя, обозначающее обладаемое. Однако в ряде говоров в разной степени используется и древняя лично-притяжательная суффиксация.

Имена прилагательные состоят из качественных и относительных. Для прилагательных характерна категория степеней сравнения. Склонение имен прилагательных не отличается от словоизменения существительных.

По своему составу числительные бывают простые, сложные (состоящие из двух и более корней) и составные (состоящие из двух или нескольких простых или сложных числительных). Порядковые числительные образуются при помощи суффикса š (s), присоединяемого к гласной основе. Числительные "первый" и 'второй' образуются супплетивно. Формообразование простых числительных не отличается от словоизменения существительных.

Местоимения

Местоимения склоняются аналогично существительным, лишь изменение личных местоимений отличается глубиной фонетических изменений. Выделяются следующие разряды:

• личные;
• возвратно-усилительные;
• указательные;
• вопросительные (употребляются и как относительные);
• определительные;
• отрицательные;
• неопределенные.

Глагол

Ни залоговой, ни видовой категории в карельском языке нет. Залоговые значения передаются при помощи суффиксов отглагольного словообразования залоговой направленности.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Категория времени

Глагол имеет четыре формы времени: презенс, имперфект, перфект и плюсквамперфект. Презенс и имперфект — простые времена, настоящее время не имеет формального показателя (anna-n "я даю", anna-mma "мы даем"), имперфект образуется с помощью суффикса -i (anno-i-n "я дал", anno-i-mma "мы дали"), который в третьем лице ед. ч. может выпадать, тогда показателем прошедшего времени выступает сильная гласная основа прошедшего времени. Перфект, кроме третьего лица мн. ч., образуется с помощью вспомогательного глагола olla в форме презенса + причастие прошедшего времени на -nun от смыслового глагола, третьего лица мн. ч образуется при помощи вспомогательного глагола olla в соответствующей личной форме — ollah "они есть" + имперсональное причастие на tu/ttu/du. Плюсквамперфект образуется аналогично, лишь вспомогательный глагол стоит в форме имперфекта.

Категория наклонения

Модальные значения в глаголе выражаются формами четырёх наклонений. Реальность действия выражается индикативом (mie kezrien — "я пряду"), вероятность, возможность действия — потенциалом (mie kezriännen — "возможно я напряду"), сомнительность, условность — кондиционалом (mie kerzriezin — "я напряла бы"), побуждение к действию — императивом (kerzrie — "ты напряди"). Грамматическая категория лица-числа выражается маркерами.

• Индикатив не имеет показателя, реализуется в четырёх формах времени: презенсе, имперфекте, перфекте и плюсквамперфекте.
• Потенциал имеет своим маркером -nne/-ne и имеет форму презенса и перфекта.
• Кондиционал, маркированный суффиксом -izi/-zi/-is имеет те же временные формы, что и потенциал.
• Императив не имеет дифференцированных временных форм, его показателями выступают -kka/-ga и их модификации.

В глагольной сфере отрицание выражается аналитически: личные формы отрицательного глагола + неличные (восполнительные) формы смыслового глагола.

Инфинитив

Выделяются два инфинитива: I, или t-овый, и II, или m-овый. Первый имеет две падежные формы — инессивную и инструктивную. Второй выступает в иллативной, элативной, инессивной, абессивной и партитивной падежных формах. В карельском языке четыре причастные формы: причастие настоящего времени на -ja, -i, -e, имперсональные формы настоящего времени на -ttava, -tava, -dava, причастия прошедшего времени на -nnun, -nun, -nu и имперсональные формы на -tu, -ttu, du.

Наречие

Наречия находятся в синтаксических связях с глаголом и могут определять его в качествено-относительном, во временных, местных и других аспектах.

Служебные части речи

Предлоги и послелоги как служебные слова употребляются с падежными формами имен. Предлоги употребляются в основном с генитивом и партитивом. Послелоги употребляются с косвенными падежами. Союзы по своему составу могут быть простыми, сложными и составными, расчлененными, у которых один компонент находится в первой части сложного предложения, а второй — в другой. Выделяются частицы-слова и частицы-суффиксы. Первые в отношении дистрибуции свободны, вторые — ограничены (среди них выделяются препозитивные и постпозитивные).

Междометия

Для выражения (но не называния) чувств, экспрессивных оценок, волевых побуждений, призыва служит лексико-грамматический класс неизменяемых слов — междометия, которые не могут быть отнесены ни к служебным, ни к знаменательным словам (oi-voi-voi "ой-ей-ей").

Словообразование

Наиболее распространенными типами словообразования являются: морфологический (суффиксальная деривация), синтаксический (словосложение) и морфолого-синтаксический *категориальный переход одной части речи в другую). При помощи суффиксов образуются одни категории слов од других (valgie "белый" — vallata "белить холст"), или же меняется значение слова в пределах одной и той же категории (kala "рыба" — kalane "рыбка"). Обилие глагольных суффиксов позволяет передавать залоговые и видовые значения. В именном словосложени выделяются сочинительная (компулативная), менее продуктивная модель (muailma "мир" в значении "вселенная") и весьма продуктивные детерминативные модели двух вариантов а) номинативная неизменяемая форма определяющего компонента + изменяемая форма определяемого компонента (muštakulma "чернобровый"), б) генитивная форма первого компонента + изменяемая форма определяемого компонента (kazin-rakko "мозоль").

Морфолого-синтаксический способ сыграл ведущую роль в образовании служебных частей речи, а также про линии субстантивации, адъективизации, особенно причастий и адвербализации.

Синтаксис

Типичный строй простого предложения — номинативный. Простое предложение может быть односоставным или двусоставным. Оно может быть нераспространенным и распространенным, полным и неполным. В простых предложениях часто отсутствует подлежащее, так как оно указывается дейктически, то есть личными окончаниями глаголов. В неопределенно-личных предложениях предикат выражается глагольной формой третьего лица мн. ч., в обобщенно-личных — второе лицо ед. ч в презенсе, в безличных предложениях — безличными глаголами или личными, употребленными в значении безличного. В предложениях, выражающих принадлежностные отношения, сказуемым выступает глагол olla — есть, подлежащим — слово, обозначающее обладаемое, а слово, выражающее обладателя, как правило, обстоятельством.

Порядок слов

Порядок слов в предложении обычно относительно свободный. Обычно в начале предложения находится подлежащее, за ним следует сказуемое, дополнение или обстоятельство. (SVO) Как правило, определение с относящимися к нему словами находится препозитивно по отношению к определяемому.

Структура сложного предложения в карельском языке осложнена разного рода пояснительными и свободными оборотами. По синтаксическим связям выделяются союзные и бессоюзные сложносочиненные предложения.

Лексика

Лексика карельского языка включает слова общефинно-угорского (уральского) происхождения, обозначающие понятия, связанные с обыденной физической, физиологической и психической деятельностью человека, с добыванием средств к существованию (elie "жить", koda "лесной стан"). Есть слой лексики, присущий только прибалтийско-финским языкам (korva "ухо", lagi "потолок"). В карельском языке есть слова, не встречающиеся в других родственных языках (hukka "волк"). Из древних заимствований следует назвать слой балтийских заимствований (siemen "семя", tuohi "береста"). В карельский язык проникли слова германского происхождения (peldo "поле", merda "мережа"). О соседстве с носителями восточно-славянских языков свидетельствуют древнерусские заимствования (guamno "гумно", azruan "острога"). Влияние современного русского языка сказывается на всех уровнях языка, особенно на лексическом. Оно охватывает все стороны жизни и деятельности человека: культурно-политическую, производственную и т. д.

Примеры

Различия в строе и лексике карельских языков можно проследить на следующих примерах перевода стихов Священного Писания:

• ливвиковский: Kolme vuottu Iisus käveli Juudies da Galileis.
• тиверский (тверской): Kolme vuotta Iisus käveli Iudeissa da Galilejašša.
• собственно карельский: Kolmen vuuvven aijan Isussa kulki Juudiessa ta Galilejassa.

Три года Иисус обходил Иудею и Галилею

• ливвиковский: Händy kuundelemah kerävyttih suuret joukot rahvastu,
• тиверский (тверской): Rahvašta keräydy šuurie arteliloida händä kuundelemah,
• собственно карельский: Rahvasta keräyty suuria joukkoja häntä kuuntelomah,

Много народу собиралось, чтобы послушать его

• ливвиковский: ku Iisusan sanois oli kummeksittavu vägi.
• тиверский (тверской): žentän kun Iisusan paginoilla oli šuuri vägi.
• собственно карельский: sentäh kun Isussan pakinoilla oli suuri väki.

Поскольку слово Иисуса имело великую силу

• ливвиковский: Erähän kuulužan paginan Iisus pidi mäil.
• тиверский (тверской): Yhen kuulovan paginan hiän pidi goralla.
• собственно карельский: Erähän kuulusan pakinan Isussa piti vuaralla.

Иисус произнес знаменитую проповедь на горе

• ливвиковский: Sentäh tädä paginua sanotah Mägipaginakse.
• тиверский (тверской): Žentän šidä šanotah gorašanakši.
• собственно карельский: Sentäh sitä kučutah vuarapakinaksi.

Поэтому её назвали Нагорной проповедью

• ливвиковский: Iisus algoi Mägipaginan nenga:
• тиверский (тверской): Iisus näin alotti gorašanan:
• собственно карельский: Näin Isussa alko vuarapakinan:

Так Иисус начал Нагорную проповедь:

• ливвиковский: Ozakkahat ollah omassah hengel köyhät: heijän on taivahan valdukundu.
• тиверский (тверской): Ožakkahat ollah hengissäh keyhät: hiän oma on taivašvaldakunda.
• собственно карельский: Osakkahat ollah henkessäh köyhät: heijän on taivahien valtakunta.

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное

• ливвиковский: Rahvahien opastajes Iisus saneli arbavuspaginoi.
• тиверский (тверской): Opaštuas’s’a inehmizie Iisus šaneli äijän arvautuššanoilla.
• собственно карельский: Opastuassah ihmisie Isussa pakasi äijän peittosanoilla.

Поучая людей, Иисус говорил притчи

• ливвиковский: Niilöis häi saneli Jumalah da ilmanigäzeh elokseh näh.
• тиверский (тверской): Näin hiän pagizi Jumalah näh da iinigäzeštä elännäštä.
• собственно карельский: Näin hiän pakasi Jumalasta ta ijänkaikkisesta elämästä.

Так он говорил о Боге и жизни вечной

Из приведенных примеров видно, что носители всех трех языков в принципе в состоянии понимать друг друга, но в то же время зачастую используют разнокоренные слова для обозначения одних и тех же понятий, а также по разному формируют последовательность слов в предложении.

История изучения

В Российской империи начало научному исследованию карельского языка положил финский языковед и сенатор Арвид Генетц (Arvid Genetz; 1848—1915). Им были опубликованы три исследования, определившие в своей основе и деление карельского языка на наречия. Ими являются «Исследование о языке Русской Карелии», «Исследование о языке Олонецкой губернии», «Северные авангарды вепсов».

Позднее, в период младограмматизма, особое внимание уделяется исследованию фонетики карельского языка. Подобными являются монографии Х. Оянсуу «Историческая фонетика Олонецкого наречия карельского языка», Ю. Куела «Исследование по фонетике салминского говора», Э. Лескинен «Вокализм тулмозерского говора», Х. Лескинен «Историческая фонетика говоров северо-западного Приладожья», А. Турунен «Историческая фонетика людиковских говоров».

В годы СССР начало исследования карельского языка связано с именем профессора Д. В. Бубриха. В 1930 году в Автономной Карельской ССР был основан комплексный Карельский научно-исследовательский институт (КНИИ) и под руководством Дмитрия Владимировича начался сбор диалектологического материала по специально разработанной «Программе по собиранию материала для диалектологического атласа карельского языка» (в соавторстве с Н. А. Анисимовым), включавшей в себя около двух тысяч вопросов по фонетике, морфологии и лексике карельского языка. На основании собранного в 150 населённых пунктах материала был составлен «Диалектологический атлас карельского языка». Он позволил ещё раз определить особенности наречий карельского языка более чётко и определить территорию их функционирования.

В настоящее время исследования языка ведутся в Республике Карелия в Институте языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН, в секторе языкознания. На карельском языке выходят газеты Karielan Šana, Oma Mua и Vienan Karjala.

Исследованиями финно-угорских языков, в том числе и карельского, занимаются в государственном НИЦ языков Финляндии (Kotimaisten kielten tutkimus keskus) в Хельсинки, в Хельсинкском университете и университете Ювяскюля.

См. также

• Oma Mua
• Vienan Karjala

Литература

• Зайков П. М., Ругоева Л. И. [illhportal.krc.karelia.ru/section.php?plang=r&id=1202 Карельско-русский словарь (северно-карельские диалекты)] Около 9 000 слов / Петрозаводск: Периодика, 1999. — 224 с.
• [www.krc.karelia.ru/publ.php?id=1495&plang=r Карелы: модели языковой мобилизации. Сборник материалов и документов / Сост.: В. Н. Бирин, Е. И. Клементьев, А. А. Кожанов. — Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2005. — 281 с.]

Ссылки

В Инкубаторе Викимедиа есть пробный раздел Википедии на карельском языке

В Инкубаторе Викимедиа есть пробный раздел Википедии на людиковском карельском языке

В Викисловаре список слов карельского языка содержится в категории «Карельский язык»

• [elibrary.karelia.ru/book.shtml?levelID=034005&id=2071&cType=1 Грамматика карельского языка]  (карел.)
• [sanakniigu.onego.ru/index.php?lan=rus Карело-русско-финский словарь]  (карел.)  (рус.)  (фин.)
• [zakon.scli.ru/ru/legal_texts/legislation_RF/index.php?do4=document&id4=6e05f9e5-5939-43e6-834e-01c383570401 Закон Республики Карелия о государственной поддержке карельского, вепсского и финского языков в Республике Карелия] [gov.karelia.ru/Karelia/1162/15.html (также здесь)]  (рус.)
• [www.rg.ru/2004/11/23/tatar-yazyk-dok.html Постановление Конституционного Суда России о строении алфавита государственных языков республик на графической основе кириллицы]
• [fulib.ru/ Финно-угорская электронная библиотека]
• [fulr.karelia.ru/cgi-bin/flib/view.cgi?id=38 Электронная коллекция изданий на карельском языке]
• [www.fonts.ru/help/language/language1.asp?langCode=154 Карельский язык на ПараТайп.ру] — знаки языка; шрифты, поддерживающие Карельский язык
• [gov.karelia.ru/Karelia/2373/18.html 2013 год — год карельского языка в Карелии]

Отрывок, характеризующий Карельский язык

Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.