Футбольные матчи СССР — Югославия на Олимпийских играх 1952 года
| Футбольный матч СССР — Югославия | |||||||
| Турнир | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
| Дата | |||||||
| Стадион | |||||||
| Арбитр |
Эллис (Англия) | ||||||
| Посещаемость |
17 000 | ||||||
| Футбольный матч СССР — Югославия | |||||||
| Турнир | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
| Дата | |||||||
| Стадион | |||||||
| Арбитр |
Эллис (Англия) | ||||||
| Посещаемость |
16 916 | ||||||
Матчи СССР — Югославия на Олимпийских играх 1952 года состоялись 20 и 22 июля в Тампере в рамках 1/8 олимпийского турнира. Сборная СССР по итогам двух матчей уступила — 5:5, 1:3.
Содержание
Предыстория
1/8 финала — вторая стадия олимпийского турнира. В 1/16 сборная СССР обыграла сборную Болгарии — 2:1 в дополнительное время (основное завершилось со счётом 0:0), а Югославия — Индию — 10:1.
Первый матч
Перед матчем
Тренеры сборной Югославии Коста Попович и Радивойе Маркович побывали на матче СССР—Болгария, в то время как советские тренеры, представлявшие возможности югославов по послевоенным матчам, игру 1/16 финала с участием своих будущих соперников проигнорировали. Это оказало большое влияние на игру.
Помимо этого, у СССР были ещё и кадровые потери:
Отказался выступать: Николай Дементьев (сослался на возраст). Вместо него в последний момент вызвали травмированного Бескова.
Травмы: Ильин и Крижевский — получена по ходу первого матча.
В результате всё-таки решено было выпустить Боброва, Николаева и Бескова.
Игра
| Тампере 20 июля 1952 |
|
Ратина Зрителей: 17 000 Судья: Эллис (Англия) |
     СССР
|
Югославия
|
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
О первом тайме:
Бобров: «Неожиданно после наших атак бурный натиск противника и пропущенный гол породил среди нас растерянность. И, что особенно плохо, дрогнула защита. Леонид Иванов играл великолепно, и, может быть, если бы не он, счет был бы гораздо большим».
Иванов: «Игровая инициатива полностью переходит к югославам… им удается все — и пасы, и удары, и выходы на свободное место. Игра идет в одни ворота. Ошеломлены штурмом Башашкин и Нырков. Потерянно мечутся возле штрафной площадки Александр Петров и Игорь Нетто, не успевая разобрать быстро меняющихся местами Митича, Бобека, Огнянова».
Крижевский в самом начале, получив удар мячом от Огнянова, потерял сознание, но с травмой через некоторое время вернулся на поле и отыграл этот матч и второй.
О перерыве
Бобров: «Не стоит особенно подробно описывать наше настроение. Оно и так понятно… Я увидел слезы на глазах у Лени Иванова… скупые слезы мужчины и бойца.
— Ничего, старина, — сказал я ему, — подожди, еще разыграемся.
— Не утешай, Сева. Не верю я в это.
Честно говоря, я и сам не очень верил в то, что говорил…»
Иванов: «В раздевалке царит гробовое молчание… Аркадьев опустил голову, он в отчаянии. Быть может, только он в полной мере понимает, чем все это может кончиться. Молчание нарушает наш футбольный президент В. А. Гранаткин.
— Ребята, еще не вечер! — говорит он. — Не могут они в таком темпе играть два тайма: не роботы ведь. Попытайтесь отыграться.
Он не дает нам никаких практических советов, он только просит глазами, в которых застыла тревога и боль».
Михаил Якушин: «Перерыв между таймами короток. Мы с Аркадьевым прежде всего даем тактическую установку на игру против Вукаса. Стараемся и подбодрить ребят».
Второй тайм и добавленное время
Советская сборная пропустила 4-й гол сразу после возобновления матча, а затем, отыграв один, пропустила и пятый на 59-й минуте. Но сумела избежать поражения, проигрывая 1:5 за 15 минут до конца.
Из зоны ответственности Крижевского (играл не на своём месте) было пропущено 2 гола, в дополнительные полчаса в штангу попал Бесков. Именно за это в дальнейшем они получили наказание.
Второй матч
| 22 июля, 1952 |
|
Ратина Зрителей: 16 916 Судья: Эллис (Англия) |
СССР
|
Югославия
|
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
После первого матча команде была зачитана телеграмма Сталина с разъяснением возможной ответственности за поражение, которая содержала также напоминание о сложившихся отношениях между странами. Сборная СССР всё возможное время использовала для тренировок, в то время как югославам предоставили двухдневный отдых. Это различие оказалось решающим. Сил у советской сборной хватило только на гол Боброва.
Спорный первый гол (советские футболисты считали, что он забит из офсайда) и пенальти за игру рукой Башашкина позволили югославской сборной выйти вперёд, после чего она в этот раз успешно довела игру до победы.
После поражения советская сборная в авральном порядке в полном составе была возвращена в Москву.
Дальнейшие события: Югославия
После победы над советской сборной югославы дошли до финала, где проиграли Венгрии, став, таким образом, серебряными призёрами Олимпиады.
Дальнейшие события: СССР
Турнирная таблица на 18 августа 1952 года
| М | Команда | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Динамо» Ленинград | 7 | 4 | 2 | 1 | 13-8 | 10 |
| 2 | «Динамо» Киев | 8 | 4 | 1 | 3 | 18-12 | 9 |
| 3 | Команда города Калинина | 6 | 3 | 1 | 2 | 12-10 | 7 |
| 4 | «Спартак» Москва | 3 | 3 | 0 | 0 | 11-1 | 6 |
| 5 | ЦДСА Москва | 3 | 3 | 0 | 0 | 8-4 | 6 |
| 6 | «Крылья Советов» Куйбышев | 7 | 2 | 2 | 3 | 9-9 | 6 |
| 7 | «Даугава» Рига | 7 | 1 | 4 | 2 | 6-6 | 6 |
| 8 | «Торпедо» Москва | 7 | 1 | 4 | 2 | 7-11 | 6 |
| 9 | «Динамо» Тбилиси | 3 | 2 | 0 | 1 | 7-4 | 4 |
| 10 | «Зенит» Ленинград | 3 | 2 | 0 | 1 | 5-7 | 4 |
| 11 | «Шахтёр» Сталино | 6 | 1 | 2 | 3 | 6-12 | 4 |
| 12 | «Динамо» Москва | 3 | 1 | 1 | 1 | 3-2 | 3 |
| 13 | «Динамо» Минск | 8 | 1 | 2 | 5 | 7-19 | 3 |
| 14 | ВВС Москва | 2 | 0 | 2 | 0 | 1-1 | 2 |
| 15 | «Локомотив» Москва | 5 | 0 | 2 | 3 | 3-11 | 2 |
Положение ЦДСА в турнирной таблице
Команды, сыгравшие с ЦДСА до 18 августа 1952
Расформирование ЦДСА
Первое время всё шло как и должно идти. Команды, отправившие в сборную игроков, включились в борьбу уже по ходу чемпионата. Действующий чемпион — ЦДСА — одержал в 3 матчах 3 победы. Но четвёртый матч — с киевским «Динамо», назначенный на 18 августа — уже не состоялся.
18 августа 1952 г. глава советской футбольной ассоциации Романов, по его словам, с подачи Маленкова (по другой версии, в этом виноват Берия) подписал приказ № 793:
О футбольной команде ЦДСАОтметить, что команда ЦДСА неудовлетворительно выступила на Олимпийских играх, проиграв матч югославам, чем нанесла серьезный ущерб престижу советского спорта и советского государства…
ПРИКАЗЫВАЮ
1. За провал команды на Олимпийских играх, за серьезный ущерб, нанесенный престижу советского спорта команду ЦДСА с розыгрыша первенства СССР снять и расформировать.
2. За неудовлетворительную подготовку команды, за её провал на Олимпийских играх старшего тренера команды ЦДСА товарища Аркадьева Б. А. с работы снять и лишить звания заслуженного мастера спорта.
3. Рассмотреть на очередном заседании Комитета вопрос о безответственном поведении отдельных футболистов во время матчей с Югославией, что привело к провалу команды на Олимпийских играх.
Дисквалификация участников турнира
После расформирования армейской команды 8 сентября 1952 г. появился ещё один приказ под номером 808, теперь уже в отношении персонально игроков и тренеров сборной:
Футбольная команда, принимавшая участие в Олимпийских играх, выступила неудовлетворительно. Провал наших футболистов на Олимпийских играх нанес серьезный ущерб советскому спорту.
Проигрыш нашей команды объясняется безответственным поведением отдельных футболистов. Из-за недопустимого поведения защитников команды Башашкина и Крижевского, которые грубо нарушили данные им указания, проявили нерешительность в борьбе с противником, в результате чего югославские футболисты, используя их грубые ошибки, легко забивали мячи в наши ворота.
Футболист Николаев провел соревнования плохо, безынициативно, а футболист Бесков в ходе подготовки к Олимпиаде избегал участия в международных встречах, на Олимпийских играх играл неудовлетворительно, проявляя трусость.
Футболист Петров допускал недисциплинированность, грубость к своим товарищам, чем вносил нервозность в команду.
Крижевский, Башашкин, Бесков, Петров и Николаев были лишены звания мастеров спорта и дисквалифицорованы на год, хотя Бесков и Крижевский оба матча играли с травмами.
В связи с расформированием армейской команды её игроки вынуждены были искать себе другие места: Бобров ушёл в «Спартак», Водягин, Башашкин и Нырков — в Команду города Калинина, Бузунов — в «Динамо» М, и т. д.
После 1952 года
Команда ЦДСА была возрождена в 1954 году и после — уже под именем ЦСКА — неоднократно становилась чемпионом СССР и России.
Крижевский, до дисквалификации игравший за «Команду города Калинина», снятую с чемпионата за время дисквалификации, вернулся в «Динамо» М, где стал капитаном, и завершил свою карьеру в 1961 году.
Башашкин вернулся в МВО, после расформирования перебрался в Спартак, а завершил карьеру в ЦСК МО
Петров вернулся вместе с ЦДСА и играл в нём до 1957 года.
Николаев больше не играл.
Бесков вернулся в Динамо, но отыграл только 2 сезона — 1953 и 1954. В качестве тренера руководил сборной СССР на чемпионате Европы 1964, где проиграл испанской сборной в финале, после чего был снят с должности.
В произведениях культуры
- х/ф Гол в Спасские ворота (СССР, 1990)
Напишите отзыв о статье "Футбольные матчи СССР — Югославия на Олимпийских играх 1952 года"
Ссылки
- www.sovsport.ru/gazeta/article-item/233047
- www.sovsport.ru/gazeta/article-item/82238
- football.sport-express.ru/reviews/2497/
- football.sport-express.ru/reviews/2748/
Примечания
| Сборная СССР — Олимпийские игры 1952
| ||
|---|---|---|
|
1 Л. Иванов (в) • 2 Никаноров (в) • 3 Крижевский • 4 Башашкин • 5 Нырков • 6 Зябликов • 7 Гомес • 8 Петров • 9 Антадзе • 10 Нетто • 11 Ильин • 12 Трофимов • 13 Николаев • 14 Тенягин • 15 Бесков • 16 Гогоберидзе • 17 Марютин • 18 Чкуасели • 19 Маргания (в) • 20 Бобров • тренер: Борис Аркадьев | |
| ||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Футбольные матчи СССР — Югославия на Олимпийских играх 1952 года
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
