Хэммонд, Филип

Филип Хэммонд
Канцлер казначейства Великобритании
с 13 июля 2016 года
Глава правительства:	Тереза Мэй
Монарх:	Елизавета II
Предшественник:	Джордж Осборн
Министр иностранных дел Великобритании
15 июля 2014 года — 13 июля 2016 года
Глава правительства:	Дэвид Кэмерон
Монарх:	Елизавета II
Предшественник:	Уильям Хейг
Преемник:	Борис Джонсон
Министр обороны Великобритании
14 октября 2011 года — 15 июля 2014 года
Глава правительства:	Дэвид Кэмерон
Монарх:	Елизавета II
Предшественник:	Лиам Фокс
Преемник:	Майкл Фэллон
Министр транспорта Великобритании
11 мая 2010 года — 14 октября 2011 года
Глава правительства:	Дэвид Кэмерон
Монарх:	Елизавета II
Предшественник:	Лорд Адонис
Преемник:	Джастин Грининг
Рождение:	4 декабря 1955(1955-12-04) (68 лет) Эппинг, Эссекс, Англия
Супруга:	Сьюзан Кэролин Уильямс-Уокер
Дети:	3
Партия:	Консервативная партия
Образование:	Университетский колледж (Оксфорд)

Филип Хэммонд (англ. Philip Hammond; род. 4 декабря 1955, Эппинг) — британский политик от Консервативной партии, канцлер казначейства Великобритании с 13 июля 2016 года, в прошлом занимал посты министра иностранных дел (2014—2016), министра обороны (2011—2014) и министра транспорта (2010—2011). 13 июля 2016 года был назначен канцлером казначейства в кабинете Терезы Мэй.

Биография

Филип Хэммонд окончил Университетский колледж Оксфордского университета, где изучал философию, экономику и политику. Поступил в колледж в 1974 году и учился вместе с гребцом Колином Мойнихэном (когда тот в 1980-х стал министром спорта Великобритании, Хэммонд был его неоплачивемым добровольным помощником).

С 1977 по 1981 год работал помощником председателя совета директоров и менеджером по маркетингу Speywood Laboratories Ltd, с 1981 по 1983 состоял в совете директоров Speywood Medical Ltd, с 1983 по 1994 управлял собственным бизнесом в области производства и торговли медицинским оборудованием. В 1995—1997 годах являлся консультантом правительства Малави.

Политическая карьера

В 1994 году Филип Хэммонд предпринял неудачную попытку избрания в Палату общин на дополнительных выборах в избирательном округе Северо-Восточный Ньюэм (Newham North East). Впервые избран в парламент от округа Раннимид и Вейбридж по итогам всеобщих выборов 1 мая 1997 года. В 1998—2001 годах был официальным пресс-секретарём оппозиции по вопросам социального обеспечения и здравоохранения, а в 2001—2002 годах — по вопросам торговли и промышленности. С 2002 по 2005 год занимал в Палате общин должность теневого младшего министра по делам местного самоуправления, в 2005 году некоторое время являлся теневым главным секретарём казначейства. В 2005 году Хэммонд был назначен в теневой кабинет Дэвида Кэмерона теневым министром по делам труда и пенсий и сохранял эту должность до перестановки 2007 года, когда вновь стал теневым главным секретарём казначейства.

11 мая 2010 года было сформировано коалиционное правительство Дэвида Кэмерона, в котором Хэммонд был назначен министром транспорта и стал членом Тайного совета.

После отставки Лиама Фокса 14 октября 2011 года Хэммонд стал министром обороны, а его прежнее кресло министра транспорта получила Джастин Грининг.

Газета The Daily Mirror писала в апреле 2014 года, что Хэммонд высказывался против военной помощи Украине в случае вторжения России. По данным источников издания, он заявил, что жертва части Украины Москве не будет иметь особого значения для Великобритании.

15 июля 2014 года Дэвид Кэмерон произвёл серию кадровых перестановок в своём кабинете, вследствие которых Хэммонд получил портфель министра иностранных дел.

7 мая 2015 года на очередных парламентских выборах Хэммонд получил в своём прежнем округе 59,7 % голосов, а кандидат лейбористов Арран Нити (Arran Neathey) — только 15,5 %.

11 мая 2015 года Дэвид Кэмерон сформировал по итогам выборов свой второй кабинет, в котором Филип Хэммонд сохранил кресло министра иностранных дел.

13 июля 2016 года был назначен канцлером казначейства в новом кабинете Терезы Мэй.

Личная жизнь

Хэммонд женат на Сьюзен Кэролин Уильямс-Уокер с 29 июня 1991 года. У них есть две дочери и сын. Они живут в деревне Сенд в графстве Суррей и владеют домом в Лондоне. Состояние Хэммонда оценивается между 7,5 и 9 миллионами фунтов стерлингов.

Ссылки

• [www.conservatives.com/OurTeam/Members_of_Parliament/Hammond_Philip.aspx Филип Хэммонд на сайте Консервативной партии]  (англ.)
• [www.gov.uk/government/people/philip-hammond The Rt Hon Philip Hammond MP] (англ.). UK government. Проверено 6 марта 2016.
• [www.parliament.uk/biographies/commons/philip-hammond/105 The Rt Hon Philip Hammond MP] (англ.). UK Parliament. Проверено 6 марта 2016.

Отрывок, характеризующий Хэммонд, Филип

«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.