Пещеры Могао
| Достопримечательность | |
Пещеры Могао
| |
 Вход в пещеры | |
| Страна | Китай |
Могао (кит. упр. 莫高窟, пиньинь: mò gāo kū, «Пещера не для высоких») — крупнейшая пещера раннебуддийского пещерного храмового комплекса Цяньфодун («Пещера тысячи Будд»), воздвигнутого в 353—366 гг. н. э. в 25 км от оазиса Дуньхуан, провинция Ганьсу, Китай. Цяньфодун, чаще называемый Могао по главной пещере, объединяет 492 святилища, которые украшались фресками и скульптурами на протяжении целого тысячелетия (IV—XIV вв.).
Могао, наряду с Пещерой тысячи Будд в Безеклике, — один из самых ранних буддийских храмов Китая. Его возникновение на восточной кромке пустыни Такла-Макан неслучайно: здесь проходили караваны с шёлком, вместе с которыми буддийские учения просачивались в Китай. В отличие от позднейших пещерных храмов вроде Лунмэня и Юньгана в убранстве Могао преобладает не скульптура, а фресковая живопись. Её площадь оценивается в 42 000 кв. метров. Многофигурные фризообразные росписи выполнены пёстрыми клеевыми красками по сухому грунту. Многие из них покрывают стену пещеры целиком, отличаясь динамизмом и жизненностью.
Содержание
Рукописи
На рубеже XX века в одной из пещер был обнаружен огромный склад рукописей (примерно 20 000 объектов). По-видимому, их складировали здесь в XI веке, когда манускрипты стали вытесняться из употребления печатными книгами. Рукописный фонд Могао весьма разнообразен по содержанию и датировке — это буддийские, даосские, несторианские и манихейские религиозные тексты, трактаты по философии, математике, медицине, астрономии, истории и географии, словари, записи народных песен и классической китайской поэзии, официальные документы. Среди рукописных памятников Могао имеется «Книга гаданий» — уникальный текст, написанный тюркским руническим письмом не на камне, а на бумаге. Спектр языков изученных манускриптов также очень разнообразен — это классический и разговорный (байхуа) китайский, тибетский, санскрит, пали, тангутский, хотанский, согдийский, тохарский.
Известие об открытии взбудоражило научный мир Европы, и в 1907 г. наиболее ценные рукописи, включая древнейшую в мире печатную книгу «Алмазная сутра» (ок. 868 г.), были вывезены Орэлом Стейном в Британский музей. Вслед за Стейном храмовый комплекс посетили представительные научные экспедиции из Франции (Поль Пеллио) и России (Сергей Ольденбург), которые тоже вернулись в Европу не с пустыми руками. Оставшаяся часть рукописей была передана в Пекинскую библиотеку.
Фрески
Фресковая живопись Могао представляет тысячелетний пласт изобразительного искусства Китая. По стилистике изображений она делится на четыре периода:
- Северных Династий и Династии Суй;
- Династии Тан (самые пышные настенные росписи);
- эпохи «Десяти царств» и империи Сун;
- Западной Ся и Династии Юань.
Большая часть фресок посвящена Будде, его проповедям и джатакам, а также бодхисаттвам, апсарам (феям), монахам, благочестивым верующим. Вероятно в древности эти изображения служили для наглядного представления канонов буддизма неграмотным людям. Много росписей воспроизводит подлиные события из истории распространения буддизма.
Почти во всех 492 пещерах присутствуют изображения прекрасных летящих апсар (фэйтянь 飛天). Они поют, красиво танцуют, играют на лютнях киба и других музыкальных инструментах, разбрасывают цветы, сопровождая Будду, читающего проповедь. У них нет крыльев и только длинные разноцветные ленты помогают феям парить в воздухе.
Другие росписи посвящены событиям из повседневной жизни: торжественный выезд императора, иностранные послы на пиру, встреча китайских и западных купцов, турниры воинов, выступления музыкантов, свадебная церемония, сцены охоты, рыбной ловли, сельскохозяйственных работ. Фрески изображают людей разных национальностей и социальных слоев, их обычаи и одежду.
Галерея
- Buddha and Bodhisattvas Dunhuang Mogao Caves.png
- Vimalakirti Debates Manjusri Dunhuang Mogao Caves.jpeg
- DunhuangCave323.jpg
- Trade in silkroad.jpg
- TsangMonk.jpg
- Mogao Cave 61, painting of Mount Wutai monasteries.jpg
- HanWudiBuddhas.jpg
- Sakyamuni cuts his hair, detail, Tang Dynasty.jpg
См. также
Напишите отзыв о статье "Пещеры Могао"
Ссылки
- [idp.orientalstudies.ru Международный Дуньхуанский проект (IDP)]
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пещеры Могао
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.
Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
