Языки Гвинеи

Гвинея — многоязычная страна, где говорят на 39 языках. Официальный язык — французский, который был унаследован от колониального периода. Несколько языков коренных народов имеют статус «национальных» языков: фула (или пулар), малинке (или манинка), сусу, киси, кпелле (известный на французском языке как «герзе») и тома.

Французский является языком государственных и официальных учреждений. Его используют от 15 % до 25 % населения. В конце режима Ахмеда Секу Туре французский язык был единственным языком в бизнесе и школе.

Фула (32 %) главным образом распространён в Средней Гвинее, где основным городом является Лабе. Малинке (30 %) распространён в Верхней Гвинее, где основным городом является Канкан. Сусу (10 %) распространён в Морской Гвинее, где столица Конакри. Герзе (3,8 %), киси (3,5 %), и тома (1,8 %) распространены в Лесной Гвинее. Более конкретно, на герзе говорят в городах Нзерекоре и Йому. На киси говорят в городах Гекеду и Кисидугу. В заключение, коно — язык, на котором говорят на юге Гвинеи, в основном в городе Лола.

Согласно докладу Альфа Мамаду Диалло, первым языком жителей города Конакри в порядке убывания были: сусу (42 %), пулар (20 %), манинка (19 %), киси (4 %), герзе (4 %), французский (2 %), и тома (2 %).

Языки

В Гвинее говорят на 39 языках: бага-бинари, бага-калум, бага-кога, бага-мандури, бага-мботени, бага-ситему, бага-собане, бадьяра, басари, буллом-со, вамей, восточный лимба, восточный манинкакан, гвинейский жестовый язык, гвинейский кпелле, дан, джаханка, зиало, какабе, кла-дан, коно, коньянка-манинка, куранко, ландома, леле, мандинго, мано, манья, мбулунгишский, могофин, н’ко, налу, пулаар, пулар, санкаран-манинка, северный киси, сусу, тома, французский, ялунка.

Ссылки

• [www.ethnologue.com/country/GN/languages Языки Гвинеи] на Ethnologue
• [joshuaproject.net/countries.php Joshua Project] (все народы, языки и др.)

Отрывок, характеризующий Языки Гвинеи

– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.