Языки Центральноафриканской Республики
Официальными языками Центральноафриканской Республики (ЦАР) являются французский и санго. В общей сложности в стране насчитывается 72 языка. Национальными языками являются банда-банда, бокота, босангоа-гбая, гбану, занде (азанде), каба, карре, манза, мбати, нгбака-мабо, пана, санго, северо-западный гбая, юго-западный гбая, южный банда, якома.
В ЦАР французский язык является письменным языком и языком формальных ситуаций. В 2005 году было подсчитано, что 22,5 % населения может говорить по-французски.
Санго имеет 350 000 носителей языка, он стал в стране как лингва франка. Он стал национальным языком в 1963 году и официальным языком в 1991 году. Считается, что 92 % жителей ЦАР умеют говорить на санго. Это язык стал почти родным для всех детей в Банги.
Почти все местные языки ЦАР принадлежат к убангийским языкам, некоторые к группе адамава адамава-убангийской языковой семьи. Есть несколько языков банту на крайнем юге, на границе с Республикой Конго, и несколько языки бонго-багирми на севере, рядом с чадской границей. Кроме того, существуют языки луо и рунга.
В образовании для глухих в ЦАР используется американский жестовый язык, введённый глухонемым американским миссионером Эндрю Фостером.
Напишите отзыв о статье "Языки Центральноафриканской Республики"
Ссылки
- [www.ethnologue.com/country/CF/languages Языки Центральноафриканской Республики] на Ethnologue
- [joshuaproject.net/countries.php Joshua Project] (все народы, языки и др.)
r
| ||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Языки Центральноафриканской Республики
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
