My Prerogative
| «My Prerogative» | ||||
 | ||||
| Сингл Бобби Брауна с альбома Don’t Be Cruel | ||||
|---|---|---|---|---|
| Выпущен |
11 октября 1988 | |||
| Формат | ||||
| Записан |
апреля 1988 | |||
| Жанр | ||||
| Длительность |
4:51 | |||
| Продюсер |
Жан Гриффин | |||
| Лейбл | ||||
|
| ||||
|
| ||||
| Хронология синглов Бобби Брауна | ||||
| ||||
«My Prerogative» (англ. Моя привилегия) — музыкальный сингл 1988 года, исполненный американским певцом R&B Бобби Брауном (см. 1988 год в музыке). Второй сингл из второго сольного альбома певца — «Don’t Be Cruel». «My Prerogative» — хит, занимавший позицию #1 в музыкальном хит-параде американского журнала «Billboard» — «Billboard Hot 100» в США и Великобритании. Сингл является одной из самых успешных работ в творчестве Бобби Брауна. Песня считается гимном музыкального жанра, сочетающего стили: R&B и хип-хоп — Нью-джек-свинг. Многие исполнители создали кавер-версии песни, однако ни один не повторил успех оригинальной версии.
Содержание
О песне
Сингл «My Prerogative» был написан первоначальным исполнителем песни — Бобби Брауном совместно с пионерами нового музыкального направления — New Jack Swing, Тэддом Райли (англ. Teddy Riley) и Жене Гриффин (англ. Gene Griffin). Слова песни показали изображение плохого мальчика (англ. Bad Boy), используя аранжировку звуков нового музыкального направления — New Jack Swing, популярного в конце 1980-х. После успешного выпуска синглов Бобби Брауна — «Don’t Be Cruel» и «My Prerogative», оба сингла было удостоены Золотых Продаж (англ. Gold Sales), и заняли первые позиции в музыкальном хит-параде американского журнала — «Billboard» — «Billboard Hot 100». Трек также достиг позиции #1 хитом номер в другом американском хит-параде —«Billboard Hot Ритм-энд-блюз/Хип-хоп».
В американском хит-параде «Billboard Hot 100» синглов, оригинальная версия песни Бобби Брауна находилась от 61-45, первая неделя от 5 ноября 1988 года, так же, как второй сингл певца, «Don’t Be Cruel». Последний опустился от двухнедельного нахождения в хит-параде Лучших 10 (англ. Top 10). «My Prerogative» занимал высокие позиции в музыкальных хит-парадах под позицией #2 в течение трёх недель, после сингла «Every Rose Has Its Thorn» в исполнении американской рок-группы — «Poison» прежде, чем сингл достиг позиции # 1 недели от 14 января 1989 года, становясь позицией #1 в 1989 году.
Чарты
Недельные чарты
Годовые чарты
Форматы и трек-листы
Кавер-версииМногие музыкальные исполнители создали Кавер-версии песни «My Prerogative», наиболее известные из которых являются рок-группа — «Selfish Cunt», работающие в стилях инди/панк и поп-певица Бритни Спирс. Видеоклип на песню «My Prerogative» версии Бритни Спирс был снят под продюсерством Джейка Нава (англ. Jake Nava). Действие видеоклипа изображает личные отношения певицы и её настоящего на тот перид времени мужа Кевина Федерлайна. Отношения возлюбленных стояли на ступени свадьбы. Видеоклип был избран журналом Rolling Stone, как лучшее музыкальное видео 2004 года. Кавер-версия Бритни Спирс не отличилась высоким успехом в США, будучи не в состоянии картировать в музыкальном хит-параде — «Billboard Hot 100». Песня в исполнении певицы достигла максимума под позицей #1 на Bubbling Under Hot 100 Singles. Однако, версия Бритни Спирс в действительности достигала максимума под #2 в Hot Digital Tracks, и под #1 в Лучших 10 (англ. Top 10) в нескольких странах. Кавер-версия Бритни Спирс продала в общей сложности 180 000 копий в Великобритании. Цифровые загрузки (англ. Digital download) не были включены в «Billboard Hot 100» до начала 2005 года. Версия песни Бритни Спирс вошла в альбом 2004 года хитов певицы — «Greatest Hits: My Prerogative» В Латинской Америке третий вход единственных становившихся Копий в Латинской Америке Лучшие 40 (англ. Top 40), начиная с положения в чарте мая 2004 года, сингл дебютировал с позицией #18 в ноябре 2004 года[8] (англ.), в это — 5-я неделя, единственное достигло максимума в номер 10[9] (англ.). Сингл было наименее успешен, чем предыдущие синглы певицы «Toxic» (англ. Яд) (#6) и сингл «Everytime» (англ. Каждый раз) (#9). В Великобритании песня была выпущена в соревновательном проекте против других хитов, включая совместное исполнение исполнителей стиля ритм-энд-блюз — Ашера и Алишии Кис — «My Boo» (Номер 5), песня, написанная певицей Кристиной Агилерой — «Car Wash» (Номер 4), Destiny’s Child — «Lose My Breath» (Номер 2), и Эминем — «Just Lose It» (1). Реализованная идея приобрела внимание публики, поскольку это была первая инстанция, где песни, достигшие лучших 5 положений были новыми записями, сделанными популярными американскими артистами. В общей сложности было продано 180 000 копий сингла в Великобритании.[10]
Форматы и трек-листыЕвропа/Австралия/Япония CD Single (Европейская, австралийская, японская версии)
UK CD Single (Британская версия)
UK DVD Single (Британская версия)
UK Promo CD (Британская версия)
UK Promo 12" Vinyl (Британская версия)
1. «My Prerogative» [Armand Van Helden Remix] — 7:49
1. «My Prerogative» [X-Press 2 Vocal Mix] — 7:19
1. «Chris Cox Megamix» — 5:11
1. «My Prerogative» [X-Press 2 Dub] — 7:19 США Promo CD (Американская версия)
Напишите отзыв о статье "My Prerogative"Примечания
Ссылки
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий My Prerogative
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
