Август (курфюрст Саксонии)

Август Саксонский August von Sachsen<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Лукас Кранах мл. Портрет Августа Саксонского</td></tr>
курфюрст Саксонии
1553 — 1586
(под именем Август I)
Предшественник:	Мориц (курфюрст Саксонии)
Преемник:	Кристиан I (курфюрст Саксонии)

Август I (нем. August; 31 июля 1526, Фрайберг — 12 февраля 1586, Дрезден) — курфюрст Саксонии, сын герцога Генриха Благочестивого от его брака с Катариной Мекленбургской.

Он сначала посещал школу своего родного города, провёл некоторое время при дворе короля Фердинанда в Праге, где подружился с его сыном Максимилианом, впоследствии императором, и слушал затем лекции в Лейпцигском университете.

В 1541 году он стал соправителем своего брата Морица, к которому перешли отцовские наследственные земли, и замещал его в его отсутствие.

В 1548 году он вступил в брак с Анной, дочерью Кристиана III Датского, которая приобрела всеобщее уважение как строгая лютеранка и бережливая хозяйка, которая родила ему 15 детей, из которых пережили родителей только один сын и три дочери.

По смерти брата в 1553 году он унаследовал курфюршеское достоинство, но вместе с тем ему пришлось распутывать те политические недоразумения, которые возникли в правление брата, и врачевать раны, нанесённые стране войной. Подобно своему брату, он стремился к территориальным приобретениям, но действовал не оружием, а мирным путём, и удачно воспользовался обстоятельствами и благосклонностью императора. Ему удалось усилить свою власть и расширить свои владения. Три духовных владения — Мерзебург, Наумбург и Майсен — пришли в большую зависимость от княжеской власти под влиянием Реформации.

Воспользовавшись опалой Иоанна Фридриха, герцога Готы, осуждённого на вечное заключение за своё участие в восстании Вильгельма фон Грумбаха, он приобрёл его земли. Своим двоюродным братьям, сыновьям Иоанна Вильгельма Веймарского, он навязал свою опеку и, пользуясь этим, забрал значительную долю их наследства. В религиозном отношении он отличался нетерпимостью. Склонённый придворными теологами в пользу кальвинистического учения о таинстве причащения, он заставлял священников под страхом отрешения от должностей и изгнания проповедовать это учение не только в его собственной стране, но и во владениях опекаемых им двоюродных братьев, а впоследствии, когда он опять обратился в лютеранство, стал преследовать кальвинизм ещё строже, чем прежде лютеран. В 1580 году он издал Формулу Согласия, которая положила конец теологическим спорам внутри Лютеранства

При его правлении страна достигла высокой степени экономического развития. Окружив себя умными советниками, часто совещаясь с земскими чинами, он значительно поправил государственный механизм, хотя благодаря неумелости его преемников и внешним потрясениям скоро дела опять расстроились. Он поправил финансы, улучшил судебную организацию введением новых законов, известных под названием «Конституции» (21 апреля 1572 года) и представляющих соединение старонемецких юридических обычаев и римских норм. Но самую блестящую сторону его деятельности представляют его заботы об оживлении земледелия, ремёсел и торговли.

Август объездил свою страну по всем направлениям, велел составить карту Саксонии, покровительствовал обработке пустопорожних мест и на своих собственных доменах содержал образцовые хозяйства. Не менее заботился он об улучшении лесоводства и горного промысла. Дав убежище преследуемым за религиозные убеждения нидерландцам, он содействовал развитию промышленности и в особенности суконной и хлопчатобумажной мануфактуры. Заботясь об оживлении торговли, он улучшал дороги, покровительствовал лейпцигской ярмарке. Значительные суммы денег издерживал он на постройки в Дрездене и других городах. Не менее серьёзное внимание было обращено им на духовное развитие народа. Внутреннее устройство школ было улучшено, в обоих университетах учреждены новые кафедры, разведены ботанические сады и подробно намечены учебные программы. Дрезденская библиотека основанием своим обязана ему, так же как и большинство других научных и художественных коллекций, между прочим, Зелёная галерея. Любимым его занятием, кроме токарного мастерства, была алхимия, и эту последнюю склонность разделяла и его супруга, курфюрстина Анна. 3 января 1586 года, через три месяца после смерти супруги, Август женился во второй раз на 12-летней Агнессе Гедвиге, дочери князя Иоахима Эрнста Ангальтского. Август умер в Дрездене 12 февраля 1586 года, спустя шесть недель после свадьбы, и погребён в Фрайбергском соборе.

Потомки

В первом браке с Анной Датской и Норвежской (1532—1585) родилось 15 детей:

• Иоганн Генрих (1550—1550), курпринц Саксонский
• Элеонора (1551—1553)
• Елизавета (1552—1590), замужем за пфальцграфом Иоганном Казимиром Зиммернским (1543—1592)
• Александр (1554—1565), курпринц Саксонский
• Магнус (1555—1558)
• Иоахим (1557—1557)
• Hektor (1558—1560)
• Кристиан I (1560—1591), курфюрст Саксонский, женат на принцессе Софии Бранденбургской (1568—1622)
• Мария (1562—1566)
• Доротея (1563—1587), замужем за герцогом Генрихом Юлиусом Брауншвейг-Вольфенбюттельским (1564—1613)
• Амалия (1565—1565)
• Анна (1567—1613), замужем за герцогом Иоганном Казимиром Саксен-Кобургским, развод в 1593 году
• Август (1569—1570)
• Адольф (1571—1572)
• Фридрих (1575—1577)

Внебрачная дочь:

• Катарина Сибилла (1584—1658), замужем за Фридрихом Мегендхофом

Литература

• Фалке, «Die Geschichte des Kurfürsten A. von Sachsen in volkswirthschaftlicher Beziehung» (Лейпциг, 1868).
• Прокопьев А. Ю. Германия в эпоху религиозного раскола. СПб,2008.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Август I

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Август (курфюрст Саксонии)

– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.