Антисемитизм на Украине

Антисемитизм на Украине приобрел широкие масштабы особенно в XX веке и во время Второй мировой войны. В последние годы^{[когда?]}, по официальным данным посольства Израиле на Украине, антисемитизм носит скорее форму хулиганства (вандализм, нападения).

Треть евреев Европы жили на Украине в период с 1791 и по 1917 год в пределах черты оседлости. Большое скопление евреев в этом регионе сделало их легкой мишенью для антиеврейских акций и погромов.

Обзор

Основные статьи: Восстание Хмельницкого, Колиивщина, Еврейские погромы в России, Черта оседлости, Львовский погром (1941)

Подробнее по теме антисемитизм в период времени в котором Украина была частью Российской империи см. Антисемитизм в Российской империи.

Подробнее по теме «период времени в котором Украина являлась республикой Союз Советских Социалистических Республик» см. Антисемитизм в СССР.

Активисты организаций Союза русского народа и черносотенцев подстрекали народ к антисемитизму на Украине в конце XIX и начало XX века.

Погромы в период Русской революции 1905—1907

После Опубликования царского манифеста, обещавшего жителям России гражданские права, многие евреи, проживавшие в городах черты оседлости, вышли на демонстрации против правительства. Для местных жителей выступавших на стороне действующий власти это стало предлогом чтобы начать новую волну погромов над евреями.

В феврале 1905 состоялся погром в Феодосии, в апреле того же года погром произошел в Мелитополе. Погром в мае в Житомире превзошел остальные погромы по количеству жертв. Самый серьезный погром произошёл в Одессе. 300 евреев были убиты и тысячи ранены. Другой серьёзный погром произошел в Екатеринослав, в ходе которого 120 евреев были убиты. Погромы произошли в 64 городах (Одесса, Екатеринослав, Киев, Симферополь, Ромны, Кременчуг, Николаев, Чернигов, Каменец-Подольский и Елисаветград) и в 626 поселках и деревнях. Примерно 660 погромов произошли на Украине и в Бессарабия. Погромы продолжались несколько дней. Участниками погромов были работники поездов, торговцы местных лавок, ремесленники и промышленники.

Погромы 1903—1906 годов, положили начало еврейскому объединению в Европе. Они стали мотивом организации еврейской само-обороны, ускорили эмиграцию в Израиль, и положили начало организации «Ха-Шомер» в Израиле.

Ранние 20-е годы

Между 1918 и 1921 годов в ходе Русской революции в 524 украинских городах произошло 1,236 насильственных инцидентов против евреев. Число погибших оценивается между 30,000 и 60,000 человек. Из 1236 погромов и случаев превышение силы 493 были выполнены солдатами украинской республики по приказу Симона Петлюры, 307 были исполнены независимыми украинскими военачальниками, 213 армией Деникина, 106 красной армией и 32 польской армией. Во время диктаторского режима Павло Скоропаского (29апреля 1918 до Декабря 1918) погромы прекратились. После того, как Скоропадский был свергнут и была основана Директория, погромы возобновились.

Директория Украинской народной республики (1918—1920)

В декабре 1918 года гетман Украинской державы Павло Скоропадский был свергнут и Директория была назначена как правительство Украинской народной республики (УНР).

Новое украинское правительство немедленно отреагировало на акты насилия по отношению к евреям, которые произошли в январе 1919 года в Житомире и в Бердичеве. Украинское правительство сообщило еврейским лидерам и властям Бердичева 10 января, что зачинщики были убиты, а эскадрон, принимавший участие в этих акциях, был распущен. Глава правительства Владимир Винниченко утверждал, что погромы были инициативой черносотенцев. Он также заявил, что «Украинское правительство будет активно бороться с антисемитизмом и большевизмом».

Моше Рафес, с про-большевистскими взглядами и представитель Бунда, по началу утверждал, что «погромы спровоцировал специальный отряд, посланный в Житомир и Бердичев на борьбу с советской властью». Позже, на съезде Украинской социал-демократической рабочей партии Моше Рафес изменил свое мнение: «Директорию нельзя винить в произошедших погромах. Никто из нас не винит Директорию в погромах».

Симон Петлюра принимал попытки остановить погромы украинских отрядов. Когда он узнал от министра по еврейским делам УНР, что эскадрон, посланный на станцию Яреська, был инициатором насильственных действий по отношению к евреям, он немедленно выслал телеграмму коменданту Миргорода с требованием «наказать тех, кто допустил надругательство над евреями на станции Яреськи на Полтавщине». 28 января — Атаман С. Петлюра". По другим источникам, когда к Петлюре обратилась делегация евреев и попросила остановить погром, он заявил: «Я не вмешиваюсь в то, что делает моя армия, и не могу помешать им делать то, что они считают необходимым!». В наши дни еврейская община видит в Петлюре ответственного за погромы на Украине, в которых погибли приблизительно 50,000 евреев. Когда Петлюра возглавил Директорию в 1919-ом, по его приказу были расследованы еврейские погромы в Каменец-Подольском и в Проску́рове. Петлюра потребовал, чтобы коменданты «использовали решительные меры с целью полной ликвидации участников погромов, и виновники были представлены военным трибуналом и понесли наказание в соответствии с законами войны».

Представитель Еврейской партии Поалей Цион Драхлер отметил «мы понимаем, и имеем достаточно доказательств чтобы полагать что Житомирские и Бирдечевские погромы были санкционированы против (украинского) правительства. Сразу после Житомирского погрома Русские и украинские черносотенцы хвалились тем, что планированные погромы сработали отлично, и поставят конец украинским стремлениям». Драхлер так же отметил: «я глубоко убежден, что не только мы, но и еврейская демократия будет бороться за освобождение Украины. В рядах армии будут воевать бок о бок еврейские казаки и нести свою жизнь на алтарь национальной и социально свободной Украины».

Петлюра ответил представителям еврейской общины, что он использует «все силы и все его полномочия, чтобы впредь не было насильственных акций против евреев, которые являются препятствиями на пути к свободному государству».

Добровольческая армия под командованием генерала Деникина имела совсем другое отношение и другой подход к евреям и к еврейским погромам. В специальном меморандуме, посланным в центральный комитет по помощи евреям, которые пострадали от погромов в конце 1919 года, Деникин написал: «политика генерала Деникина касательно этих лживых людей (всех еврейских большевиков), заключается в том что они все в тени, все невидимые массы, ответственные за отвратительные по своей жестокости и за погромы, не имеющие границ».

В документе о Киевских погромов июнь-октябрь 1919 сказано: «когда генерал Драгомиров, известный своим либерализмом, был вынужден покинуть Киев после наступления большевиков, он обратился к своим офицерам (записал стенограмму) со следующими словами: друзья мои, вы знаете так же как и я о причинах нашего временного поражения на Киевском фронту. Когда вы, мои герои и бессмертные ангелы, снова захватите Киев, я даю вам право отомстить грязным еврея»..

Когда Добровольческая армия Деникина взяла Киев 18 [31] августа 1919 года были совершены кражи и убийства местных евреев. Более 20,000 человек были убиты за два дня насильственных действий. После этих событий представитель Харьковской еврейской общины, товарищ Супраскин, обратился к генералу Шкуро который ответил ему резко «евреи не будут удостоены не малейшей жалости, они все большевики».

Правительство Украинской народной республики в переписке с союзниками датированным 7-го октября 1919 сказано: Особенно отвратительными являются насильственные действия исполненные по приказу генерала Деникина против евреев. Которые вмести с путем который выбрала армия провоцируют невообразимые погромы, которые по масштабом жестокости и непристойности превзошли все известные выходки которые когда либо происходили на украинской земле.

В 1921 году Зеэв Жаботинский, отец Ревизионизма, подписал договор с Максимом Славинским, Представителем Петлюры в Праге, и приказал создать еврейскую жандармерию, которая будет сопровождать Петлюру в его будущих вторжениях и защищать еврейское население от погромов. Решение не было реализовано и большинство сионистских движений раскритиковали Жаботинского. Не смотря на это он причислил договор к своим заслугам.

В мае 1926 года еврейский анархист Самуил Шварцбурд застрелил Петлюру (в это время находившегося в изгнании) в Париже. Шварцбурд сознался в убийстве, мотивом его преступления cтала месть. Его адвокат, француз Анри Торрес, рассказал о жестоких погромах 1919—1920, во время которых были убиты 15 родственников Шварцбарда. В то время Петлюра являлся главным атаманом директории УНР. Петлюра, по всей видимости, не отдавал прямых распоряжений касательно погромов, но и не препятствовал бесчинствам своих подчинённыхi Шварцбард провел в тюрьме полтора года предварительного следствия. Суд состоялся 18 октября 1927-го года, спустя 8 дней с начала суда он был оправдан судом присяжных.

В ноябре 1917-го Центральна Рада провозгласила третий универсал в котором была провозглашена Украинская Народная Республика (УНР). В это же время Русская императорская армия инициировала погром в Умане, в северной Украине. Крестьяне в основном присоединились к тем кто грабил еврейское имущество.

С самого начала погромы были организованы государственной властью. Местные органы городов получили приказ не мешать погромщикам, чтобы те могли защитить себя от самозащиты евреев. Материалы комиссии по расследованию погромов явно указывали на беззаконие полиции и армии. Спустя некоторое время стало известно, что по указанию правительства были напечатаны плакаты, призывающие начать погромы.

Третья волна погромов произошла между 1917—1921, эти погромы превысили по своему масштабу и ущербу две предыдущие атаки. Эти атаки были связанные с революцией и гражданской войной, которая проходила в Европе в этот период. После провозглашения независимости Украины в 1918 состоялись первые погромы которые включали побои евреев и были подготовлены единицами красной армии. Погромы проходили под лозунгом «бей буржуев и евреев». Больше всех пострадали еврейские общины Новгород-Севреска и Глухова на северной Украине. После короткого смятения советские власти приняли радикальные меры против погромщиков, состоявших в рядах красной армии. Была развернута информационная компания, виновные в погромах были приговорены к смертной казни, а армейские воинские части, участвующие в погромах, были распущены. Несмотря на то, что и дальше погромы совершались украинскими солдатами красной армии, евреи считали этих солдат своей главной защитой.

Летом 1919 года Красная армия взяла Киев, армейские части украинской армии провели организованные погромы в Бердичеве, Житомире и в других городах. Венцом погромов стала бойня в Проскурове 15 февраля 1919, в которой 1700 евреев были убиты за пару часов. На следующий день были убиты 600 евреев в соседнем селе Фельштин. Ответственные за эти погромы не были наказаны, в дальнейшем украинские солдаты считали себя в праве дальше проливать еврейскую кровь. Евреи считали Симона Петлюру, премьер министра Украины и командира войск ответственным за погромы. Только в июле-августе 1919-го Петлюра подписал закон осуждающий погромщиков. Хаос который воцарился на Украине в 1919-ом привел к организованною небольших крестьянских группировок которые воевали против красной армии. Их командиры (атаманы) время от времени контролировали целые регионы. Евреи в поселках, селах и городах часто страдали от нападений и издевательств крестьян, которые требовали от них денег (дань) и продукты. Также крестьяне время от времени грабили евреев и убивали их. Атаман Григорьев в мае 1919 отстранился от красной армии со своим войском был ответственным за 40 погромов и смерти более чем 6000 евреев летом 1919 г. Он был убит Атаманом Махно которые пытался удержать свои войска от нападений на евреев. Один из самых кровавых погромов произошел в мае 1919 в Тростянце, во время которого были убиты 400 евреев.

Во время гражданской войны евреи, проживавшие в восточном Подолье, стали жертвами двух погромов в 1919 из-за смены власти в области. В первом погроме были убиты 170 евреев, во втором более 90. В этот раз местные жители, христиане, помогали прятать евреев. Консул по мирному урегулированию наряду с христианской общиной спасал евреев от погромов несколько раз. В 1920 он остановил погромы, проведенные по приказу генерала Деникина.

Великая Отечественная война

В 1941 году в результате плана «Барбаросса» украинское население советской Украины и украинское население Польши (которое было аннексировано советским союзом) были объединены под властью немецкого контроля Рейхскомиссариата Украина с северо-востока и Генерал-губернаторство (Третий рейх) с юго-запада. Украинская повстанческая армия присоединилась к Вермахту и воевала против советских партизан Всего среди украинцев содействовали немцам 250 тысяч человек которые действовали в пяти организациях: Украинская войсковая организация, Дружины украинских националистов (ДУН) , Дивизия СС «Галичина», Украинская освободительная армия и Украинская национальная армия. В конце 1942 года, в Рейхскомиссариате Украины в рядах СС состояли 238,000 украинцев и всего 15,000 немцев.

Большинство еврейских историков полагают, что уничтожения еврейского населения (во время второй мировой войны еврейское население сократилось с 870,000 в 17,000 человек) стало возможным благодаря пособничеству местных украинских жителей,

немцы не смогли бы сами добраться до уничтоженных общин особенно общин находящихся в отдалённых деревнях и сёлах -Alfred J. Rieber, Civil Wars in the Soviet Union

Националистическая повстанческая партия ОУН открыто подстрекала к применению силы и уничтожению евреев

В августе 1941 состоялся второй сбор ОУН(б) в Кракове. На этом сборе члены ОУН(б) использовали антисемитскую риторику, и объявили о значимости борьбы с евреями как главными врагами украины.

Пропаганда антисемитизма на Украине проводилась в основном через СМИ. В газетах «Костопольский вести», «Голос Сарненщини» и «Волынь» евреи были лживо представлены как «иудео-большевики» («жидо-большевики») .Была разработана теория в рамках которой евреи выступали на стороне советской власти и таким образом были виновны в агрессии советского союза по отношению к Украине, так можно было легко мотивировать их уничтожение. 1-го января 1941 в газете Волынь было напечатано что еврейский вопрос скоро разрешится

Львовские погромы произошли 30 июня-2 июля и 25-29 июля 1941 во время Операции «Барбаросса». По данным Яд-Вашем Украинские националисты и созданная имиУкраинская милиция убили во время львовских погромов шесть тысяч евреев. Причиной погромов стал слух о том что евреи были ответственными за казнь заключённых которую совершили советские войска перед тем как покинули Львов. Также украинские националисты помогали немецкой Полиции безопасности и аузенгруппен. Они составляли списки опасных для власти людей, передавали Полиции безопасности и помогали производить аресты и массовые расстрелы (в Cтаниславе, Влади́мир-Волы́нский, Луцке) а также в Житомере, и в Киеве.

В Ровно украинская полиция Рейхскомиссариата «Украина» участвовала в уничтожении гетто, а также в массовых расстрелах в Бабьем Яру. Украинские батальоны охраняли еврейские гетто и лагеря созданные немцами во время войны, а также помогали в депортации евреев из варшавского гетто. Украинская полиция участвовала в ликвидации еврейского населения в Чуднове (500 человек, 16 октября 1941 года), в Радомышле и Белой Церкви украинские полицейские уничтожили еврейских детей. В Дубно 5 октября 1942 года украинские полицейские расстреляли 5 тысяч евреев. В Коростене и в Сокале националисты совершили убийства самолично за этими городами последовали другие города

Независимая Украина

В 1990 на Украине появилось несколько правых националистических и антисемитских партий. Самой видной из них является Межрегиональная академия управления персоналом (МАУП), издающая журнал «Персонал», в котором печатаются статьи, носящие антисемитский характер. Представитель Ассоциации еврейских организаций и общин (Ваад) Йосиф Зисельс сказал что журнал отвечает за 84 % всех антисемитских статей. Также в журнале МАУП (№ 33/184) был опубликован перевод книги Мустафы Тласса «Маца Сион», в книге рассказано о якобы еврейском ритуале во время которого принято использовать кровь детей. В марте 2006 года журнал опубликовал статью о деле Бейлиса (номер 9/160) c заголовком «убийство раскрыто, убийца неизвестный?» В статье содержатся ложные сведенья о том что суд присяжных признал дело как ритуальное убийство совершенное неизвестными, но сам Бейлис был оправдан.

Еврейские организации на украине и за её приделами обвинили политическую партию Свобода (партия) в антисемитизме и националистической риторики. В мае 2013 года Еврейский всемирный конгресс внёс партию «Свобода» в список неонацистских организаций. Несмотря на это партия «Свобода» отрицает свою причастность к антисемитизму. На выборах в верховную Раду в 2012-ом году члены партии «Свобода» впервые заняли места в Верховной Раде, они получили 10,44 % голосов и заняли 4-е место среди национальных политических партий.

Большинство евреев поддержали переворот 2014 года, во время которой Виктор Янукович был отстранён от должности президента Украины. Во время смены власти были отмечены несколько случаев антисемитизма.

По данным отчёта Группы мониторинга прав национальных меньшинств в 2014 году на Украине произошло 23 случая антисемитского вандализма (в 2013 году таких случаев было 9), 7 случаев насилия и 9 публичных выступлений высказывавших антисемитские настроения.

По данным отчёта, во время массовых протестов Евромайдана звучала антисемитская риторика, а также обсуждался «еврейский вопрос». Так к примеру, администрация президента Виктора Януковича включила антисемитскую риторику в свою пропагандистскую кампанию. В завершении отчёта указан пик антисемитских случаев в 2014 году, возможно из-за нестабильности на Украине. Яаков Блаих, главный раввин Украины, обвинил сторонников российской власти и националистов в попытке повесить антисемитские провокации на украинцев. Он утверждал что эти провокации были организованы российским правительством чтобы обосновать вторжение в Крым.

По данным отчета группы мониторинга прав национальных меньшинств, датированным октябрем 2014-го, за последние 10 лет количество антисемитских инцидентов уменьшилось.

По словам посла Израиля на Украине, случаи антисемитизма в стране происходят реже, чем в других европейских странах, и имеют характер хулиганских выходок, а не системный характер.

По данным Конгресса национальных общин Украины и Группы мониторинга прав национальных меньшинств уровень ксенофобии и насилия на расовой основе на Украине значительно упал, за исключением регионов Восточной Украины.

По мнению украинского публициста Виталия Портникова, антисемитизм в Украине имеет несколько сторон: религиозную, бытовую и политическую. Последняя тянется со времён Советского Союза, когда для евреев были введены процентные нормы в различных сферах.

Ссылки

• [www.oldgazette.ru/lib/pogrom/index.html Островский З. С. Еврейские погромы 1918-1921гг. ]
• [www.belousenko.com/books/russian/gusev_crimson_book.htm Гусев-Оренбургский Сергей. Багровая книга. Погромы 1919-20 гг. на Украине]

Отрывок, характеризующий Антисемитизм на Украине

– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?