Балто (мультфильм)

Балто
Balto
Кинопостер (художник Джон Элвин)
Другие названия	Болто
Тип мультфильма	Рисованный
Жанр	семейный, приключения
Сиквелы	Балто 2: В поисках волка (2002) Балто 3: Крылья перемен (2004)
Режиссёр	Саймон Уэллс
Продюсер	Стивен Спилберг Кэтлин Кеннеди Бонн Рэдфорд Стив Хикнер
Автор сценария	Элана Лессер Клифф Руби Дэвид Стивен Коэн Роджер С. Х. Шульман
Художник-постановщик	Ханс Бахер
Роли озвучивали	Кевин Бэйкон Бриджит Фонда Боб Хоскинс Джим Каммингс Фил Коллинз и др.
Композитор	Джеймс Хорнер Барри Манн
Аниматоры	Джеффри Джеймс Вараб Дик Зондаг Роберт Стивенхаген Кристоф Серранд Sahin Ersöz Николас Марлет и др.
Оператор	Ян-Рихтер Фриис
Студия	Amblimation Amblin Entertainment Universal Studios
Дистрибьютор	Universal Studios
Длительность	74 минуты
Премьера	22 декабря 1995
Сборы	11 348 324 долл.

«Ба́лто» (англ. Balto; в некоторых переводах — «Болто») — американский полнометражный анимационный фильм режиссёра Саймона Уэллса, созданный студией Amblimation и выпущенный кинокомпанией Universal Studios в 1995 году. Исполнительными продюсерами мультфильма выступили Стивен Спилберг, Кэтлин Кеннеди и Бонн Рэдфорд. Фильм основан на реальных событиях и повествует об истории Балто, храброй ездовой собаки, которая в 1925 году доставила сыворотку против дифтерии, чтобы спасти детей городка Нома на Аляске.

«Балто» стал третьим и последним мультфильмом студии Amblimation; кроме того, он является первой сольной режиссёрской работой Саймона Уэллса, работавшего до этого в тандеме с Филом Ниббелинком, с которым они вместе сняли предыдущие мультфильмы Amblimation — «Американский хвост 2: Файвел отправляется на Запад» и «Мы вернулись! История динозавра».

Премьера фильма состоялась 22 декабря 1995 года. На фоне «Истории игрушек», премьера которой состоялась за месяц до «Балто», фильм не имел коммерческого успеха, собрав в прокате чуть больше 11 миллионов долларов. В России «Балто» впервые был показан на телеканале СТС 2 января 2000 года в многоголосом закадровом переводе, выполненном по заказу канала.

Сюжет

Фильм начинается как игровое кино. Нью-Йорк, 90-е годы XX века. Бабушка и внучка ищут в Центральном парке Манхэттена памятник знаменитому псу Балто. Когда они присаживаются отдохнуть, бабушка рассказывает девочке о героической собаке. Действие переносится на много лет назад, игровое кино сменяется анимационным.

Ном, 1925 год. Балто — молодой полупёс-полуволк, бездомный, так как местные жители опасаются его. Он живёт на старом заброшенном корабле в предместьях Нома вместе со своим лучшим другом, русским гусём Борисом. Балто увлечён гонками на собачьих упряжках, во время которых однажды встречается с Дженной, красивой чистопородной, довольно популярной хаски, и влюбляется в неё с первого взгляда. Хозяйка Дженны, девочка Рози, — единственная из жителей города, кто доверяет Балто и хорошо к нему относится. Стил, вожак самой знаменитой упряжки, которым все восхищаются, и трое псов из его упряжки — Никки, Калтаг и Стар, встречают пса-полукровку не столь дружественно.

Тем временем в Номе начинается эпидемия дифтерии. В числе заболевших детей оказалась и Рози. Вечером её приводят в больницу. Дженна очень переживает за свою хозяйку. В этот момент приходит Балто, который очень хочет понравиться Дженне. Вдвоём они пробираются в подвал больницы, где Балто показывает Дженне сияние из цветных осколков бутылок. Затем они подслушивают разговор врача с отцом Рози, из которого следует, что девочка, как и другие дети, больна дифтерией, но у врача закончилась противодифтерийная антитоксическая сыворотка. Дженна, вне себя от горя, выбегает из подвала. Балто догоняет её и просит прощения за то, что расстроил её. Появляется Стил, укравший у мясника связку сосисок, и пытается соблазнить Дженну, предлагая ей отужинать с ним. Дженна и Балто хотят убежать, однако Стил подставляет Балто, набросив на него сосиски. Вышедшие на шум мясник и отец Рози думают, что вор — Балто, и прогоняют его, а Стила хвалят за то, что тот был начеку.

В ту же ночь в Номе объявлен карантин. В Анкоридж по телеграфу передаётся сообщение с просьбой выслать сыворотку. По причине погодных условий лекарство нельзя отправить ни кораблём, ни самолётом. Единственный вариант — поезд, однако железная дорога заканчивается в городе Ненана. Остаётся одна надежда на собачью упряжку, которая сможет промчаться шестьсот миль (около 966 км), сражаясь с суровой природой Аляски, и доставить медикаменты детям.

На следующий день в Номе проводятся гонки с целью отбора самых быстрых собак для упряжки. Балто и Борис приходят посмотреть на них. Балто хочет принять участие в гонках и, несмотря на уговоры Бориса, бежит вместе со всеми собаками. В итоге он занимает первое место. Но когда подходит погонщик (каюр), чтобы взглянуть на победителя, Стил наступает Балто на лапу, и тот взвывает от боли, показывая свои волчьи зубы. После этого его дисквалифицируют, признав опасным.

Упряжка во главе со Стилом благополучно прибывает в Ненану, однако на обратном пути попадает в сильную снежную бурю и сбивается с пути. Стил впадает в панику и бежит наугад. В результате упряжка попадает в овраг. Погонщик падает и, ударившись головой, теряет сознание.

В Номе становится известно, что упряжка не пришла на второй контрольный пункт и, скорее всего, заблудилась. Посылать другую упряжку слишком опасно. Обо всём этом разговаривают собаки, собравшиеся в котельной. Балто подслушивает их разговор. Он идёт к больнице, чтобы узнать, как там Рози. Глядя в окно, он понимает, что девочке всё хуже. Из столярной мастерской доносится стук молотка. Балто идёт туда и с ужасом видит, что столяр делает детские гробы. В этот момент он полностью осознаёт, что может случиться с Рози. Он решает найти упряжку и доставить лекарство. Борис пытается отговорить друга от столь рискованного шага. Тогда Балто ведёт гуся к больнице. Увидев в окно больную Рози, Борис признаёт правоту Балто и решает пойти вместе с ним. С ними также отправляются воспитанники Бориса — белые медвежата Мак и Лак. Дженна, почуяв возле больницы запах Балто и увидев его следы, догадывается о его намерении.

Балто помечает дорогу, сдирая кору с деревьев. В лесу на друзей нападает гризли-шатун. Балто пытается сражаться с ним, но едва не погибает. Ему на помощь приходит Дженна, которая шла по его следам. Ей удаётся ненадолго отвлечь медведя. В процессе схватки Балто и гризли оказываются на льду реки, и медведь проваливается под лёд и погибает. Льдина, на которой находится Балто, переворачивается, и пёс оказывается в подводной ловушке, но его спасают Мак и Лак. Дженна ранена и не может идти дальше. Балто поручает Борису и медвежатам доставить её домой. На прощание Дженна даёт Балто свой платок, который носит на шее. Борис наставляет друга: «Собака одна не сможет пройти этот путь, но, может быть, волк сможет». Балто продолжает свой путь в одиночку.

Тем временем в Ном из Анкориджа телеграфируют, что больше сыворотки выслать не могут в связи с погодными условиями. Единственной надеждой остаётся заблудившаяся упряжка.

После долгого пути Балто находит упряжку. Однако Стил не хочет ни уступить Балто своё место вожака, ни отдать лекарство, так как это означает для него признать своё поражение. Балто не хочет драться, но тем не менее настроен решительно и не собирается уходить без лекарства. Стил несколько раз нападает на него, но тот не сдаётся. Разъярённый Стил хватает Балто за платок и пытается оттащить к обрыву, чтобы сбросить в пропасть. Но платок развязывается, и в пропасть падает Стил.

Собаки затаскивают в сани погонщика, который приходит в сознание, но очень слаб. Балто возглавляет упряжку и благополучно вытаскивает её из оврага. Но Стил не может допустить, чтобы волкопёс отнял у него пальму первенства. Выбравшись из пропасти и обогнав упряжку, он метит деревья в лесу, как это делал Балто, чтобы сбить его с пути. Это ему удаётся: Балто начинает ходить кругами и, впав в панику, бежит наугад, как ранее это было с самим Стилом. Упряжка едва успевает затормозить на краю обрыва. Веревки, которыми привязан ящик с лекарством, лопаются, и ящик вот-вот упадёт в пропасть. Балто успевает схватить его, но сам падает с обрыва вместе с ним.

Тем временем в Номе Дженна рассказывает другим собакам обо всём, что произошло. Собаки не верят, что Балто сможет осуществить задуманное. В город возвращается Стил, который врёт, что все собаки из упряжки и погонщик мертвы, а Балто попытался забрать лекарство, но упал вместе с ним с обрыва и тоже погиб. В качестве доказательства он возвращает Дженне её платок и говорит, что Балто перед смертью просил его позаботиться о ней. Дженна не верит Стилу и при всех собаках обвиняет его во лжи. Затем с помощью цветных осколков бутылок и фонаря она создаёт на холме за городом сияние, как ранее ей показывал Балто, чтобы упряжка могла по нему найти дорогу домой. Жители города теряют надежду.

Балто, упав с обрыва, попал в сугроб и благодаря этому остался жив; лекарство также не пострадало. Пёс впадает в отчаяние. Но тут перед ним появляется огромный белый волк. Балто вспоминает последние слова Бориса перед расставанием и понимает, что волчья часть его природы — не слабость, а сила. Он благополучно выкарабкивается из пропасти и вытаскивает лекарство. Упряжка продолжает свой путь. Теперь Балто ориентируется не на метки, а на свой нюх. Преодолев несколько препятствий (ледяной мост, снежная лавина, ледяная пещера со сталактитами), упряжка с лекарством, наконец, прибывает в Ном. Услышав вой Балто, собаки понимают, что Стил лгал им, и убеждаются в его низости. Весь город встречает Балто как героя. В больнице детям вводят сыворотку, и она начинает действовать.

Отец Рози зовёт Балто в больничную палату. Девочка благодарит своего спасителя: «Спасибо тебе, Балто, я бы погибла без тебя». Балто встречается с Дженной, и они безмолвно признаются друг другу в любви. Пёс Стар предлагает поставить Балто памятник.

Действие возвращается в 1990-е годы, анимация вновь сменяется игровым кино. Внучка нашла памятник Балто и зовёт бабушку. Вдвоём они читают надпись на пьедестале, затем бабушка говорит о гонках собачьих упряжек «Iditarod», которые проводятся ежегодно в память о событиях 1925 года. Внучка убегает, а старая женщина смотрит на статую Балто и повторяет слова Рози: «Спасибо тебе, Балто, я бы погибла без тебя». Девочка зовёт: «Бабушка Рози, идём!» Становится ясно, что бабушка — не кто иная, как Рози, которую в своё время спас Балто.

Рози и её внучка уходят, а камера вновь показывает зрителям статую Балто.

Персонажи

Балто (Balto) — главный персонаж мультфильма, молодой волкопёс (помесь волка и сибирского хаски). Гонимый большинством людей и собак из-за смешанного происхождения, он не может найти своё место в жизни. Когда в Номе начинается эпидемия дифтерии, Балто понимает, что детям, и в первую очередь Рози, грозит гибель, и готов сделать всё, что в его силах, чтобы доставить лекарство.

Роль озвучивает Кевин Бэйкон. Главные аниматоры — Джеффри Джеймс Вараб, Дик Зондаг.

Дженна (Jenna) — молодая хаски, принадлежащая девочке Рози, возлюбленная Балто. Она очень привязана к своей маленькой хозяйке. За Дженной пытается ухаживать Стил, но безуспешно, так как она считает его эгоистичным и тщеславным. Когда Дженна встречается с Балто, то сначала удивлена. Несмотря на то, что у Балто не было времени, чтобы раскрыть свои чувства, позже она осознаёт, что также любит его. Поэтому делает всё, чтобы помочь Балто свершить своё предназначение. Внешность Дженны была основана на актрисе Одри Хепбёрн.

Роль озвучивает Бриджит Фонда. Главный аниматор — Роберт Стивенхаген.

Борис (Boris the Goose) — белый гусь, переселившийся в Ном из России. Борис — лучший друг и в некотором смысле приёмный отец Балто, поскольку он воспитывал его и всегда давал советы, особенно в затруднительных ситуациях. Он также заботится о двух белых медвежатах, Маке и Лаке. Имеет ворчливый характер и постоянно попадает в забавные ситуации. Несмотря на это, Борис мудр и справедлив. Всё, что он хочет от жизни — это чтобы его «дети» были уверены в своём будущем.

Роль озвучивает Боб Хоскинс. Главный аниматор — Кристоф Серранд.

Стил (Steele) — маламут, вожак упряжки, считающийся лучшей ездовой собакой Нома, обладатель золотого ошейника. Злобный, хитрый, самовлюблённый и лживый пёс. После того, как Балто обогнал Стила во время гонок, Стил старается унизить его тем, что тот наполовину волк. Стил хочет завоевать любовь Дженны, но, поняв, что ей ближе Балто, начинает ненавидеть пса-полукровку ещё сильнее и впоследствии пытается покончить с ним. С завышенным самомнением, Стил прежде всего старается получить всё то, что он хочет и совсем не заботится о том, что может случиться с людьми.

Роль озвучивает Джим Каммингс. Главный аниматор — Sahin Ersöz.

Рози (Rosy) — девочка, хозяйка Дженны. Она единственная из жителей Нома, кто хорошо относится к Балто. Когда началась эпидемия дифтерии, Рози оказалась в числе больных детей. Именно ради неё в первую очередь Балто совершает свой подвиг.

Роль озвучивает Джульетт Брюэр. Главный аниматор — Дэвид Бауэрс.

Также Рози появляется в игровых вставках в начале и в конце фильма как бабушка, которая рассказывает историю Балто внучке.

Мак (Muk) и Лак (Luk) — два белых медвежонка, воспитанники Бориса. Они упорно считают, что не умеют плавать, из-за чего, по их словам, отвергнуты сородичами. Однако впоследствии им приходится побороть свой страх воды, чтобы спасти Балто, провалившегося под лёд. Мак и Лак веселы, застенчивы, дружелюбны и очень любят Бориса, которого называют дядей, и Балто. Они всегда вдвоём. При этом Лак не умеет говорить и поэтому общается с помощью жестов и нечленораздельных звуков, которые Мак переводит.

Роли озвучивает Фил Коллинз. Главный аниматор — Николас Марлет.

Никки (Nikki), Калтаг (Kaltag) и Стар (Star) — псы лучшей упряжки в городе, возглавляемой Стилом. Являются ближайшими помощниками вожака, но при этом втайне недолюбливают его; позднее они признают Балто новым вожаком. Стар является наиболее эксцентричным из троицы, за что нередко получает затрещины от Калтага. Калтаг был назван в честь одноимённого города на Аляске.

Роли озвучивают Джек Эйнджел, Дэнни Манн, Робби Рист, соответственно. Главный аниматор — Уильям Салазар.

Дикси (Dixie) и Сильвия (Sylvie) — померанский шпиц и афганская борзая, соответственно. Подруги Дженны. Восхищаются Стилом, но в конце концов всё же понимают его истинную сущность.

Роли озвучивает Сандра Дикинсон. Главный аниматор — Патрик Мэйт.

Актёры в игровых сценах

• Мириам Маргулис — бабушка Рози
• Лола Бейтс-Кэмпбелл — внучка

Исторические несоответствия

• Реальный Балто был не полукровкой, а чистокровным хаски и никогда не был бездомным.
• Лекарство было доставлено не одной упряжкой, а эстафетой из 20 упряжек, последнюю из которых и вёл Балто; при этом никто из погонщиков не терял трудоспособности во время пути.

Производство

Первоначальный сценарий мультфильма был написан Эланой Лессер и Клиффом Руби, которые предложили его компании Amblin Entertainment. Сценарий был передан режиссёрам студии Amblimation Саймону Уэллсу и Филу Ниббелинку. Как вспоминает Уэллс, когда они прочитали сценарий, то загорелись желанием снять мультфильм и убеждали Стивена Спилберга дать согласие на постановку. Спилбергу сценарий также понравился, но его беспокоило, что из-за обилия снега в мультфильме он получится однообразным в плане цветовой гаммы. Тогда художник Ханс Бахер сделал несколько десятков рисунков. Эти рисунки убедили Спилберга в решаемости проблемы, и «Балто» был утверждён в качестве третьего мультфильма Amblimation.

Мультфильм был запущен в производство в 1992 году. Чтобы начать работу над ним, Уэллс и Ниббелинк оставили производство мультфильма «Мы вернулись! История динозавра», передав его братьям Дику и Ральфу Зондагам. Однако вскоре Спилберг отозвал Фила Ниббелинка, чтобы тот закончил «Историю динозавра»; после её завершения Ниббелинк начал разработку анимационной экранизации мюзикла «Кошки», которая так и не была осуществлена в связи с закрытием Amblimation. Таким образом, Саймон Уэллс стал единственным режиссёром «Балто». Сценарий был доработан Дэвидом Стивеном Коэном и Роджером С. Х. Шульманом.

Для реализма персонажей и атмосферы мультфильма было собрано множество ездовых собак, чтобы отснять их движения для последующей зарисовки; также были просмотрены документальные фильмы о жизни и живой природе Аляски и о гонках «Iditarod» и проведены консультации с выдающимися каюрами. Облик Нома 1925 года воссоздали, насколько это было возможно, по имеющимся историческим фотографиям.

Мультфильм снимался на достаточно скромном бюджете, поэтому количество визуальных эффектов было ограничено. В частности, аниматорам приходилось выбирать между прорисовкой следов и прорисовкой теней. Фоновые декорации рисовались масляными красками, которые до этого применялись при создании мультфильма «Бэмби». Снег в фильме был сделан с помощью системы частиц. Кроме того, «Балто» стал первым мультфильмом, в котором была применена программа Toonz. Саймон Уэллс принимал участие в создании раскадровок; также, по его словам, он лично анимировал стаю летящих гусей в одной из сцен фильма.

Определённую трудность для аниматоров представлял медведь гризли. С одной стороны, нарисованный с помощью одноцветной заливки, он получился бы слишком мультяшным; с другой, детализировать шерсть было бы слишком дорого; также это привело бы к чрезмерной реалистичности персонажа и к тому, что детализированная шерсть выглядела бы на экране как мельтешение. Ханс Бахер, ставший художником-постановщиком «Балто», придумал компромиссный вариант: детализировать только те участки шерсти, на которые падают лучи солнца. Этот вариант и был реализован.

Расположение Amblimation в Лондоне дало возможность привлечь к озвучиванию мультфильма английских артистов, таких как Боб Хоскинс и классик рок-музыки Фил Коллинз. По словам Саймона Уэллса, Боб Хоскинс, озвучивший гуся Бориса, с самого начала вжился в роль и внёс большой вклад в развитие персонажа, который в результате стал более эмоциональным и экспансивным, чем это задумывалось первоначально. Фил Коллинз пробовался на различные роли, но идеальным в итоге оказалось озвучивание Мака и Лака. Кевин Бэйкон и Бриджит Фонда, озвучившие Балто и Дженну, записали свои роли в США на более позднем этапе производства. Стила режиссёр, по его словам, представлял наподобие первого парня школы, возгордившегося от чувства собственной значимости, и для его озвучивания первоначально был приглашён Брендан Фрэйзер. Однако Стивен Спилберг хотел, чтобы персонаж был более зловещим, поэтому роль отдали Джиму Каммингсу.

Мультфильм был завершён в июне 1995 года.

Саундтрек

Музыку к «Балто», как и к предыдущим мультфильмам Amblimation, написал Джеймс Хорнер. В фильме присутствуют только инструментальные композиции. Единственная песня Reach For The Light звучит во время финальных титров; музыку к ней Хорнер написал совместно с Барри Манном, автор текста — Синтия Вайль, исполнитель — Стив Уинвуд. Саундтрек был записан Лондонским симфоническим оркестром под управлением самого Хорнера на студии Эбби-Роуд. Альбом с саундтреком был издан 5 декабря 1995 года. Это одно из последних произведений Джеймса Хорнера, изданных под лейблом MCA Records.

Сайт Filmtracks характеризует саундтрек к «Балто» как один из самых сильных саундтреков Хорнера к мультфильмам. При этом в рецензии указано, что композитор использовал некоторые элементы музыки к фильму «Аполлон-13»; также, по мнению рецензента, песня Reach For The Light является наиболее слабым местом саундтрека. Тем не менее рецензент даёт в целом высокую оценку произведению.

Сайт Allmusic оценивает саундтрек более сдержанно. По мнению рецензента, музыка отвечает потребностям приключенческого сюжета мультфильма, но ей не хватает оригинальности.

Песня Reach For The Light в 1996 году заняла 29 место в недельном чарте хит-парада Hot Adult Contemporary Tracks, причём это было последнее появление Стива Уинвуда в данном хит-параде.

Трек-лист

1. Reach For The Light (Theme From Balto): Стив Уинвуд (4.24)
2. Main Title/Balto’s Story Unfolds (4.40)
3. The Dogsled Race (1.41)
4. Rosy Goes To The Doctor (4.05)
5. Boris & Balto (1.29)
6. The Journey Begins (5.06)
7. Grizzly Bear (5.23)
8. Jenna/Telegraphing The News (2.22)
9. Steele’s Treachery (4.38)
10. The Epidemic’s Toll (3.29)
11. Heritage Of The Wolf (5.54)
12. Balto Brings The Medicine! (4.53)
13. Reach For The Light (Long Version): Стив Уинвуд (5.26)

Релиз

Официальный релиз фильма состоялся в США 22 декабря 1995 года в 1427 кинотеатрах. При этом «Балто» столкнулся с сильной конкуренцией в лице таких фильмов, как «История игрушек» и «Джуманджи». В результате в первый уик-энд после трёх дней проката он занял пятнадцатое место в чартах, собрав 1 519 755 долларов. По итогам первой недели проката фильм остался на пятнадцатом месте, а сборы составили 3 546 095 долларов. Вторая неделя была чуть более успешной: мультфильм поднялся на тринадцатое место со сборами в 3 808 820 долларов; всего за две недели он собрал 7 354 915 долларов. В конечном итоге кассовые сборы «Балто» составили 11 348 324 долларов.

Сборы в европейских странах

Страна	Название	Дата выхода	Сборы	Примечание
Великобритания	Balto	29 марта 1996 года	66 321
Франция	Balto chien-loup, héros des neiges	10 июля 1996 года	147 714	За три года (1996—1998)
Италия			57 511
Германия	Balto — Ein Hund mit dem Herzen eines Helden	24 апреля 1997 года	133 300
Швейцария			6153
Франция	Balto chien-loup, héros des neiges	5 февраля 2003 года	24 724	Повторный прокат
Испания			1017
Норвегия			43

Критика

Фильм получил смешанный приём у кинокритиков. По версии сайта Rotten Tomatoes, рейтинг кинокритиков «Балто» составляет 50 %. Роджер Эберт в газете Chicago Sun-Times дал фильму три звезды из четырёх. Он писал, что в «Балто» нет магии последних диснеевских мультфильмов, но тем не менее это хороший детский мультфильм, простой и трогательный, заставляющий переживать за персонажей. Питер Стэк из газеты San Francisco Chronicle также оценил мультфильм в целом положительно. Слабым местом «Балто», по его мнению, является сценарий. Стивен Холден из New York Times отметил в качестве достоинства фильма отсутствие претенциозности и мифологического размаха, «от которых в наши дни страдает так много анимационных фильмов».

Другие критики оценили «Балто» более негативно. Сьюзен Вложина из газеты USA Today раскритиковала любовную линию в фильме, которую, по её мнению, не спасает даже озвучка Кевина Бэйкона и Бриджит Фонды. Резкой критике подверг «Балто» Стив Родес, причём как сюжет, так и анимацию. Мэделин Уильямс писала, что хоть «Балто» и понравится детям, но ему не хватает тех качеств, которые присущи лучшим анимационным фильмам.

Номинации

В 1996 году «Балто» номинировался на премию «Энни» в четырёх номинациях:

• Лучший анимационный фильм;
• Продюсирование (Стив Хикнер);
• Работа художника (Ханс Бахер);
• Раскадровка (Родольф Гвеноден).

Однако фильм не получил награду ни в одной из этих номинаций.

В том же году мультфильм номинировался на премию Youth In Film Awards в категории «Лучший семейный фильм: комедия или мюзикл», но также остался без награды (её получила «История игрушек»).

Выход на видео

В США

В США «Балто» был выпущен на VHS 2 апреля 1996 года, а на DVD — 19 февраля 2002 года. Дистрибьютером видеоизданий выступала компания «MCA / Universal Home Video».

В России

В России во второй половине 1990-х годов мультфильм распространялся на «пиратских» видеокассетах VHS в авторских одноголосых переводах Павла Санаева, Юрия Живова, Максима Ошуркова и Евгения Бойкова. В 2001 году он был издан на лицензионных VHS компанией «Премьер Видео Фильм» в профессиональном двухголосом закадровом переводе. На DVD в России «Балто» выпускался трижды: в 2003 году он был издан компанией «Премьер Мультимедиа», в 2006 — компанией «Юнивёрсал Пикчерс Рус» и в 2014 году — компанией «Двадцатый Век Фокс СНГ».

Русский дубляж

В 2003 году мультфильм был дублирован на студии «Эй Би Видео» по заказу Первого канала. На видео с этим дубляжом фильм не выходил.

Роли дублировали

• Владимир Вихров — Балто
• Ольга Гаспарова — Дженна, мать Рози, внучка старой Рози
• Андрей Бархударов — Борис, Стар
• Олег Куценко — Стил
• Олег Форостенко — Мак, Лак, Калтаг
• Виктор Петров — Никки, доктор, телеграфист, сенбернар
• Людмила Гнилова — Рози, Дикси, Сильвия
• Андрей Казанцев — отец Рози

Продолжения

В 2002 году Uhiversal Studios выпустила продолжение мультфильма — «Балто 2: В поисках волка», а в 2004 году — «Балто 3: Крылья перемен». Мультфильмы были созданы анимационным подразделением компании — Universal Cartoon Studios (с 2006 года Universal Animation Studios); для кинопроката они не предназначались и были выпущены сразу на видео. Создатели оригинального мультфильма не были причастны к сиквелам, за исключением сценаристов — Эланы Лессер и Клиффа Руби, принявших участие в создании триквела. К реальным событиям сиквелы не имеют отношения.

См. также

• Балто — реальная история
• Великая гонка милосердия 1925 года

Ссылки

• [www.animationsource.org/balto/en/ Balto Source] Probably the largest and most active fan site.
• [balto.ru/ Балто. Ru] Центральный Балто фэн-сайт России
• [russia-alaska.com/life/Balto.htm Великая Гонка Милосердия 1925 года] Статья о героических собаках
• [www.deseretnews.com/article/700000131/Balto.html Chris Hicks — Balto] Обзор фильма
• [journal.animationstudies.org/amy-ratelle-half-breed-dog-half-breed-film-balto-as-animelodrama/ Amy Ratelle — Half-breed Dog, Half-breed Film: Balto as Animelodrama] Анализ фильма

Отрывок, характеризующий Балто (мультфильм)

– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.