Бхикшуни

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Бхи́кшуни или бхиккхуни (санскр. bhikṣuṇī, пали bhikkhunī, в буквальном переводе — «нищая») — полностью посвящённая монахиня в буддизме (монахи-мужчины именуются бхикшу). Буддийские монахини, как и монахи, живут по правилам Винаи. До недавнего времени, женская монашеская традиция сохранялась только в буддизме Mахаяны — в основном, в Корее, Вьетнаме, КНР и на Тайване. Но с середины 1990-х годов последовательницы буддийских школ Тхеравада и Ваджраяна вновь стали давать полные монашеские обеты.

Как повествуют буддийские писания, первой бхикшуни стала Махападжапати Готами — тётя и приёмная мать Будды Шакьямуни. Именно по её просьбе основатель буддизма стал принимать в сангху и посвящать в монахини женщин. Затем эти первые буддийские монахини передали учение Будды и монашеское посвящение своим ученицам, те — своим. Так от самого́ Гаутамы Будды и его учениц начались линии женской ученической преемственности бхикшуни. В школе Дхармагуптака восточноазиатского буддизма некоторые линии преемственности бхикшуни дошли, не прерываясь, до наших дней, но большинство других линий не сохранились.

По разным причинам складывались ситуации, когда в определённой местности или в конкретной школе буддизма все бхикшуни умирали либо переставали быть монахинями, и после них не оставалось полностью посвящённых учениц, могущих стать их преемницами. И в таком случае новые буддийские монахини больше не могли появиться. Другие буддистки, желавшие стать бхикшуни, были лишены такой возможности — им было уже не у кого обучаться и не от кого получать монашеское посвящение.

В школе Тхеравада линии ученической преемственности бхикшуни были полностью утрачены ещё в XI—XIII веках нашей эры, и сохранилась только преемственность бхикшу.

Большинство буддистов полагают, что ни одна женщина не может стать бхикшуни, не получив полного посвящения в монахини от другой бхикшуни, состоящей в правильной цепи ученической преемственности. Возможность получить это посвящение от буддийского монаха-мужчины (бхикшу), состоящего в цепи мужской ученической преемственности, или от бхикшуни из другой буддийской школы, в которой оно сохранилось — признаётся не всеми.

Там, где преемственность бхикшуни была утрачена, иногда практикуются альтернативные формы женского аскетизма и самоограничения. Женщины, которых некому посвятить в бхикшуни, могут по собственной инициативе стать своеобразными «полумонахинями». Так, в тибетском буддизме, женщина официально может дать обет нови́чки (послушницы), или шраманери (англ.)русск.. В Тхераваде женщина также может дать неформальный и ограниченный монашеский обет, сходный с тем, который раньше давали шраманери, готовившиеся стать бхикшуни. В Таиланде такие полумонахини называются «мечи» (тайск. แม่ชี), в Мьянме — «тхилашин».

Согласно учению буддизма, мужчины и женщины в равной мере способны достигать нирваны. Несмотря на это, бхикшуни должны дать восемь дополнительных обетов, называемых гарундхаммами (англ.)русск., которые бхикшу не дают. Кроме того, палийской Винаей для буддийских монахинь установлено больше правил и запретов, чем для буддийских монахов, и бхикшуни занимают подчинённое положение по отношению к бхикшу — независимо от возраста, заслуг, достижений и других обстоятельств. Впрочем, подлинность «Восьми гарундхамм», их принадлежность к учению самого Будды Шакьямуни и их обязательность для исполнения всеми монахинями — достоверно не подтверждены и оспаривается некоторыми исследователями и буддийскими учителями; возможно, эти дополнительные правила для женщин-монахинь были добавлены кем-то после Будды.

От ранних буддийских школ до наших дней дошла «Тхеригатха» — сборник стихотворений о просветлении, написанных старшими бхикшуни; эти стихи вошли в «Палийский канон».





История

Как гласят буддийские предания, первые бхикшуни появились на пять лет позже первых бхикшу. Это произошло по просьбе группы женщин во главе с Махападжапати Готами, тётей Гаутамы Будды, которая растила его после смерти его матери.

В буддизме женщина может свободно достичь любой ступени духовного развития, как и мужчина. В этом буддизм уникален среди индийских религий. В канонических писаниях Будда особо подчёркивает, что женщина обладает такими же способностями к достижению состояния нирваны, как и мужчина, и точно так же может пройти все четыре стадии просветления[1][2]. В других религиозных традициях мы не найдём аналога «Тхеригатхи» или «Ападаны» — письменного свидетельства высоких духовных достижений женщин[3].

В аналогичном ключе, основная каноническая сутра Махаяны — «Лотосовая сутра», стих 12, повествует о том, что 6000 бхикшуни-архаток получили предсказания Будды Шакьямуни о том, что они достигнут состояния боддхисатвы, а затем — и состояния Будды[4].

Восемь гарундхамм

Основная статья: Восемь гарундхамм (англ. The Eight Garudhammas)

Помимо общих для всех монашествующих буддистов правил Винайи, монахини обязаны соблюдать ещё восемь правил (гарундхамм), которые к монахам-мужчинам не относятся. Происхождение «Восьми гарундхамм» до конца не ясно. По словам Будды, которые цитирует бхикшу Тханнисаро: «Ананда, если Махападжапати Готами примет восемь обетов уважения, это будет означать её полное посвящение (упасампада)».[5] Но есть сомнения в том, действительно ли эти слова были сказаны Буддой Шакьямуни, или они были приписаны ему позднее[6]. В соответствии с буддийскими письменными источниками, причиной такого указания Будды стали его опасения за будущее сангхи, в которую начали принимать женщин. В «Палийском каноне» есть пророчество Будды о том, что из-за того, что в составе сангхи будут и женщины тоже, эта буддистская община будет слабеть и просуществует только 500 лет. Такое пророчество встречается в Каноне только раз, и это единственное пророчество Будды, в котором указано время его осуществления[7].

Юнг Чунг (Young Chung) отмечает, что во времена Гаутамы Будды общество отторгало и презирало монахинь гораздо сильнее, нежели монахов, называя первых «бритоголовыми шлюхами», а вторых — просто «бритоголовыми». Нападения мирских людей на монахинь происходили тогда гораздо чаще, чем нападения на монахов, и нередко приводили к изнасилованиям. Потому бхикшуни требовалась большая защита, чем бхикшу. В таких условиях Будда решил основать женскую монашескую часть сангхи (бхикшуни-сангху), чтобы в ней защитить своих последовательниц и дать им новые духовные возможности. Эта инициатива намного опережала своё время. Обеспечение таких возможностей для женщин налагало дополнительные обязательства и на мужчин, в том числе бхикшу. Будда, вероятно, понимал всю противоречивость принятого решения, но он пошёл на такой шаг из-за многочисленных домогательств, которым подвергались его ученицы[8].

Виная не допускает применения силы монахом по отношению к монахине. По словам Дхаммананды Бхиккхуни (англ.)русск.:

Во времена Будды, монахини имели равные права и равные доли во всём. Был случай, когда для нужд обеих сангх принесли восемь одежд, но в том месте проживала только одна монахиня и четыре монаха. Будда поделил одежды, дав четыре штуки монахине и четыре штуки — монахам, потому что они предназначались для обеих сангх и должны были быть разделены поровну между ними, независимо от количества людей в каждой группе. Поскольку миряне приглашали монахинь в свои дома реже, чем монахов, Будда решил делить все подношения монастырю поровну между двумя сангхами. Он оберегал монахинь и был справедлив к обеим частям [сангхи]. Между монахинями и монахами отношения подчинения были такими, как между младшими сёстрами и старшими братьями, а не такими, как между рабынями и рабовладельцами[9].

Ян Эстли (Ian Astley) утверждает, что в том социальном окружении, в котором пришлось жить первым последователям Будды, где женщины подвергались значительной дискриминации и угрозам, желание Будды защитить основанную им сангху от негативного общественного мнения было вполне понятным, и его нельзя осуждать за это:

В те дни (как, впрочем, и сейчас в большей части индийского общества) женщину, ушедшую из дома, люди, в большей или в меньшей мере, считали шлюхой, и допускали по отношению к ней соответствующие домогательства. Формально объединившись с монахами, монахини получали преимущества бездомной жизни и при этом избегали угрозы насилия. И пока все люди с презрением не отринут такое отношение к бездомным женщинам, как это должен сделать любой цивилизованный человек, такая позиция и такое поведение по отношению к женщинам останутся необходимыми для обеспечения их безопасности, а критика Будды и его общины за то, что у них были приняты такие особые правила, будет, несомненно, неуместной[8].

Монахини и «полумонахини» в буддизме Тхеравады

Традиционно, тхеравадские монахи и монахини внешне почти не отличаются: те и другие бреют головы и брови, носят одинаковые шафрановые робы. В некоторых странах одеяния бхикшуни — иногда тёмно-шоколадного цвета, иногда — такого же, как у бхикшу.

Некоторые учёные и буддийские религиозные лидеры полагают, что в буддизме Тхеравады настоящие бхикшуни вымерли ещё в XI—XIII веках, и новые монахини уже никак не смогут появиться, потому что им не от кого получить посвящение.

Например, глава тхеравадской бхикшу-сангхи (мужской монашеской общины) Мьянмы и Таиланда считает существование полностью посвящённых бхикшуни невозможным: «Равные права для мужчин и женщин запрещены Церковным Советом. Ни одна женщина в Таиланде не может получить полного монашеского посвящения в соответствии с буддизмом Тхеравады и стать бхикшуни. Совет также издал национальное предупреждение о том, что если какой-либо монах посвятит женщин в монахини, он будет сурово наказан за это».[10]

Не имея возможности получить полного посвящение от настоящей бхикшуни, некоторые буддистки Тхеравады нашли выход в том, чтобы по собственной инициативе давать ограниченные обеты отречения и жить в соответствии с учением Будды. Такие «полумонахини» обычно обязуются следовать восьми или десяти заповедям: это больше, чем установлено для мирских буддисток (пять заповедей), но гораздо меньше, чем для полностью посвящённых буддийских монахинь (более 300 правил Винаи). Они стали довольно популярными в обществе, но не получили официального признания и той поддержки в получении образования, которая предлагается монахам. Полумонахини вынуждены полагаться на собственные силы и возможности; одним из них приходится готовить еду или выполнять другую работу, пока другие практикуют и преподают медитацию.[11][12][13]

Эти женщины обычно носят одеяния белого или розового цвета, отличающие их как от мирских женщин, так и от полностью посвящённых бхикшуни. В разных странах буддийских полумонахинь именуют по-разному: «даса силь мата» (англ.)русск. в Шри-Ланке, «зилашин» (англ.)русск. (бирм. သီလရှင်) в Мьянме, «мечи» (англ.)русск. (тайск. แม่ชี) в Таиланде, «гурума» в Непале и Лаосе, «силадхара» (англ.)русск. в буддийских монастырях Амаравати (англ.)русск. и Чизёст (Ситтавивека) (англ. Chithurst (Cittaviveka)) в Англии.

Тайская исследовательница буддизма доктор Чатсумарн Кабилсингх (Chatsumarn Kabilsingh), сейчас известная как Дхаммананда Бхикшуни (англ.)русск., прошла посвящение в бхикшуни на Шри-Ланке, и затем вернулась в Таиланд, где монашеское посвящение женщин запрещено, и может быть даже наказано тюремным заключением для этих женщин.[14] Многие в Таиланде считают её «пионеркой» возрождения традиций бхикшуни.[15][16]

В 1996 году, благодаря усилиям международной ассоциации буддисток «Сакядхита» (англ. Sakyadhita International Association of Buddhist Women), тхеравадское посвящение в бхикшуни было возобновлено, когда 11 женщин из Шри-Ланки получили полное посвящение в Сарнатхе, Индия. Эту процедуру проводили Додангоба Ревата Махатхера (Dodangoda Revata Mahāthera) и, позднее, Мапалагама Випуласара Махатхера (Mapalagama Vipulasāra Mahāthera) из индийского «Общества Махабодхи», при поддержке монахов и монахинь Ордена Чоге корейского сон-буддизма.[17][18][19]

Первое тхеравадское посвящение в бхикшуни в Австралии состоялось 22 октября 2009 года в монастыре Бодхиньяна (англ. Bodhinyana) в городе Перт. Четыре монахини из женского монастыря Дхаммасара (англ. Dhammasara Nun's Monastery): Аджан Ваяма, Ниродха, Сери и Хасапанна — стали бхикшуни в полном соответствии с палийской Винаей.[20]

Возобновление посвящений

Основная статья: Посвящение женщин в буддизме (англ. Ordination of women in Buddhism)

В июле 2007 года буддистские лидеры и учёные всех традиций собрались в Гамбурге на «Международный конгресс о роли буддийских женщин в Сангхе» (англ. International Congress on Buddhist Women's Role in the Sangha), чтобы достичь всемирного консенсуса по вопросу о возобновлении полного посвящения женщин в монахини[21]. Присутвовало 65 делатов: бхикшу и бхикшуни, мастера Винаи, старейшины из традиционных буддистских стран и западные буддологи. В итоговом докладе конгресса[22] было отмечено, что все делегаты «единодушно согласились с тем, что посвящение в бхикшуни, [прерванное в традиции (школе)] Муласарвастивада, должно быть возобновлено» и цитировались слова Далай Ламы, который также полностью поддерживает это (уже в 1987 году Далай-Лама XIV потребовал возобновить полное посвящение монахинь в Тибете). Также было признано, что единственная не прерывавшаяся линия женских монашеских посвящений сохранилась в школе Дхармагуптака восточноазиатского буддизма (англ.)русск..

Организаторы конгресса отметили крайнюю важность установления равенства и освобождения буддийских женщин, в том числе монахинь. «Возобновление посвящений в монахини в Тибете, установленное Далай-Ламой XIV и международными сангхами монахов и монахинь, приведёт в дальнейшем к равенству и освобождению буддийских женщин. Этот конгресс имеет историческую значимость, что даст женщинам во всём мире возможность преподавать учения Будды».[23]

Помощь в организации бхикшуни-сангхи (общины полностью посвящённых монахинь) в тех местностях, где она в настоящее время отсутствует, также была объявлена одной из основных целей «Сакядхиты»,[24] о чём было объявлено на её учредительном собрании в 1987 году в городе Бодх-Гая в Индии.

В четвёртой части итогового доклада Александр Берзина «День третий и заключительные комментарии Его Святейшества Далай-Ламы Четырнадцатого» он заявил «Но Будда дал основные права в равной мере обеим группам сангхи. Нечего даже обсуждать, нужно или не нужно возрождать посвящение в бхикшуни; вопрос только в том, как это сделать правильно в контексте Винаи».[25]

«Восемь грандхамм» также относятся к контексту Винаи. Бхикшуни Кусума пишет: «В Пали, восемь грандхамм возникают в десятой кхандхаке, в Чулавагге». Они же присуствуют в действующей процедуре посвящения в бхикшуни.

Но этот текст не разрешается изучать до посвящения. «Будет очень полезным, если тибетские монахини смогут ознакомиться с содержимым обетов бхикшуни до того, как посвящение будет установлено — заявила Карма Лекше Цомо, профессов и бхикшуни, на этом конгрессе при обсуждении вопросов гендерного равенства и прав человека. — Традиционный обычай таков, что полностью изучить содержание обетов бхикшу или бхикшуни позволяется только после принятия этих обетов».[26] Досточтимая Тенцин Палмо (англ. Tenzin Palmo) там же заявила: «Повышение статуса тибетских монахинь важно не только для повторного установления посвящения в бхикшуни [в школе] Муласарвастивада, но также для новых бхикшуни, которые смогут игнорировать Восемь гурндхарм, устанавливающих для них более низкий статус. Эти восемь правил, кроме всего прочего, были сформулированы с единственной целью избежать порицания со стороны мирского общества. В современном мире, неразрешение возобновления посвящения в бхикшуни [в школе] Муласарвастивада и почитание этих восьми [правил] — рискуют вызвать крайнее неодобрение».[27]

В соответствии с итоговым докладом и другими доступными материалами конгресса, там не было обсуждения вопросов о том, как и насколько «Восемь гарундхамм» дискриминируют буддийских монахининь, и в каких деталях это возможно изменить в процессе в буддийской школе Муласарвастивада восстановления посвящения в бхикшуни.

В Мьньме правящий конгресс Мьянманского Буддизма принял правило о том, что в настоящее время не может быть правильного посвящения для женщин; но отдельные мьянманские монахи с этим не согласны.

У последователей Тхеравады в Индонезии первое после более чем тысячелетнего перерыва посвящение в бхикшуни состоялось в 2015 году в Висма Кусалаяни (Wisma Kusalayani) в городе Лембанг (индон. Lembang) провинции Западная Ява. Полностью посвящёнными монахинями стали Ваджрадэви Садхика Бхикшуни из Индонезии, Медха Бхикшуни из Шри-Ланки, Анула Бхикшуни из Японии, Сантасуха Сантамана Бхикшуни из Вьетнама, Сухи Бхикшуни и Сумангала Бхикшуни из Малайзии, и Дженти Бхикшуни из Австралии.[28][29]

После 1996 года попытки восстановить женскую монашескую традицию тхеравады были предприняты также в Индии, на Шри Ланке и Таиланде; больше всего женщин стали бхикшуни на Шри-Ланке. Часть этих посвящений были проведены монахинями из сохранившейся восточно-азиатской традиции, другая — монахами тхеравадских орденов. С 2005 года множество церемоний посвящения в бхикшуни были организованы главой местного подразделения «Дамбулла» (Dambulla) монашеского ордена «Сиям Никая» (англ. Siyam Nikaya).[30]

В 1928 году Верховный патриарх Таиланда (тайск. สมเด็จพระสังฆราช), в ответ на попытки посвятить в монахини двух женщин, издал эдикт о том, что монахи не должны посвящать в женщинй ни в нови́чки (шаманери), ни в послушницы (сиккхаманы), ни в монахини (бхикшуни). Те две женщины, что получили такое посвящение, были арестованы на небольшие сроки. 55-летняя тайская буддистка, принявшая 8 обетов и носившая белую робу мечи, Варанггана Ванавичаен стала первой женщиной, получившей статус нови́чки в тхераваде. Она прошла соответствующую церемонию и получила золотую робу в Таиланде в 2002 году[31]. Дхаммананда Бхикшуни прошла вызывающиее противоречия посвящение в нови́чки, а затем и в бхикшуни на Шри-Ланке в 2003 году — после того, как там возобновилось полное посвящение женщин. Впоследствии Сенат Таиланда пересмотрел и отменил закон 1928 года, запрещающий полное посвящение женщин в буддизме, как неконституционный и противоречаший свободе вероисповедания. Более 20 женщин пошли по стопам Дхаммананды Бхикшуни. В городах Самут Сакхон (тайск. เทศบาลนครสมุทรสาคร), Чиангмай и Районг начали создаваться храмы, женские монастыри и медитационные центры, возглавляемые тайскими бхикшуни. Позиция иерархов тайской сангхи значительно изменилась: от полного непризнания возможности существования бхикшуни до принятия бхикшуни как представительниц иностранных (не тайских) буддийских традиций. Однако два основных тхеравадских ордена Таиланда — «Маханикая» (Mahanikaya) и «Дхаммаютика Никая» (Dhammayutika Nikaya) пока ещё официально не признали полностью посвящённых монахинь в ранге бхикшуни. Несмотря на существенную и растущую поддержку бхикшуни религиозными иерархами, в таиландской сангхе остаётся довольно сильная оппозиция, противящаяся посвящению женщин.

В 2010 году бхикшуни Айя Татхалока (англ. Ayya Tathaaloka) и бхикшу Бханте Хенелопа Гунаратана (англ. Bhante Henepola Gunaratana) наблюдали за проведением двойной церемонии посвящения, произошедшей в лесном скиту Араня Бодхи (Aranya Bodhi) в округе Сонома, Калифорния, США. После проведения этого обряда четыре женщины стали полностью посвящёнными монахинями тхеравадской традиции[32].

Дискриминация монахинь

В марте 1993 года в Дхармасале Сильвия Ветцель (Sylvia Wetzel) в присутствии Далай Ламы и других знаменитостей открыто высказалась о проблеме сексизма в буддийских практиках, образах и учениях[33]. Двое старших монахов-мужчин на словах поддержали её, сказали, что их личный опыт подтверждает правоту Сильвии. Аджахн Амаро (англ. Ajahn Amaro), тхеравадский бхикшу из монастыря Амаравати сказал: «Видеть то, как монахиням не относятся с таким же уважением, как к монахам, очень больно. Это — как дротик в сердце».[33]

Американский тибетский буддийский монах Тхубтен Пенде так высказал свою точку зрения: «Когда я переводил тексты, качающиеся церемонии посвящения, я был просто в шоке. Там сказано, что даже самая старшая монахиня должна была сидеть позади са́мого новенького монаха: пусть даже её посвящение было бо́льшим, но её тело — основа этого посвящения — было [более] низшим. „Вот оно что!..“ — подумал я. Раньше я слышал об этом поверье, но не находил его подтверждения. Я должен был зачитать этот текст на церемонии. Но я стеснялся говорить такое и стыдился того института, который представлял. Я изумлялся: „Почему она не встанет и не уйдёт?“. Я бы [ушёл]».[34]

Поэзия бхикшуни

Широко известна «Тхеригатха» — сборник стихов, также называемый «Стихи старших монахинь»; менее известны «Дискуссии древних монахинь».

Галерея

См. также

Напишите отзыв о статье "Бхикшуни"

Ссылки

  • [www.accesstoinsight.org/tipitaka/kn/thig/index.html Therigatha Verses of the Elder Nuns]
  • [www.accesstoinsight.org/lib/authors/bodhi/bl143.html Discourses of the Ancient Nuns (Bhikkhuni-samyutta)]
  • [www.bhikkhuni.net/ Alliance for Bhikkhunis]
  • [www.accesstoinsight.org/tipitaka/vin/sv/bhikkhuni-pati.html The Bhikkhunis' Code of Discipline (Bhikkhuni Patimokkha) Translated from the Pali by Thanissaro Bhikkhu]

Примечания

  1. ↑ Ven. Professor Dhammavihari. [www.buddhismtoday.com/english/sociology/021-religiousorder.htm Women and the religious order of the Buddha] (англ.). [www.buddhismtoday.com/index/index-eng11-sociology.htm Buddhist Sociology]. [www.buddhismtoday.com/ Buddhism Today] (25 September 2000). Проверено 29 октября 2015.
  2. ↑ Padmanabh S. Jaini. Gender and Salvation Jaina Debates on the Spiritual Liberation of Women. — Berkeley: University of California Press, 1991. — ISBN 0-520-06820-3.
  3. ↑ Alice Collett. «BUDDHISM AND GENDER Reframing and Refocusing the Debate». The Journal of Feminist Studies in Religion 22.2 (2006): 55–84. Проверено 2010-11-30. “A brief digression into comparative analysis should help to illustrate the significance of these central texts. Although it is possible to ascertain (however, unfortunately from just a few references) that women within the Jain śramaṇa tradition possessed similar freedoms to Buddhist women, Jaina literature leaves to posterity no Therīgāthā equivalent. There are also no extant Jain texts from that period to match stories in the Avadānaśataka of women converts who attained high levels of religious experience. Nor is there any equivalent of the forty Apadānas attributed to the nuns who were the Buddha's close disciples. In Brahminism, again, although Stephanie Jamison has eruditely and insightfully drawn out the vicissitudes of the role of women within the Brahmanic ritual of sacrifice, the literature of Brahmanism does not supply us with voices of women from the ancient world, nor with stories of women who renounced their roles in the domestic sphere in favor of the fervent practice of religious observances.”
  4. ↑ [www.buddhistdoor.com/OldWeb/resources/sutras/lotus/sources/lotus12.htm Lotus Sutra - Chapter 12]. Проверено 25 апреля 2015.
  5. ↑ [www.accesstoinsight.org/lib/authors/thanissaro/bmc2/ch23.html The Buddhist Monastic Code II: The Khandhaka Rules Translated and Explained]. Проверено 25 апреля 2015.
  6. ↑ Bhikkhu Sujato. [santifm.org/santipada/2010/bhikkhuni-faq/ Bhikkhuni FAQ] (англ.). Bundanoon, Australia: [santifm.org/santi/ Santi Forest Monastery] (17 May 2010). Проверено 29 октября 2015.
  7. ↑ Hecker, Hellmuth. [www.accesstoinsight.org/lib/authors/hecker/wheel273.html#n-30 Ananda The Guardian of the Dhamma] (англ.). Буддистское издательское общество (англ. Buddhist Publication Society) (2006). Проверено 29 октября 2015.
  8. ↑ 1 2 Chung, In Young [blogs.dickinson.edu/buddhistethics/files/2010/04/chung9912.pdf A Buddhist View of Women: A Comparative Study of the Rules for Bhikṣhunis and Bhikṣhus Based on the Chinese Pratimoksha] (англ.) // Journal of Buddhist Ethics : журнал. — 1999. — No. 6. — P. 29–105.
  9. ↑ Dhammananda Bhikkhuni. [www.thubtenchodron.org/BuddhistNunsMonasticLife/LifeAsAWesternBuddhistNun/the_history_of_the_bhikkhuni_sangha.html The history of the bhikkhuni sangha] (англ.). Blossoms of the Dharma: Living as a Buddhist Nun. [thubtenchodron.org/ Bhikshuni Thubten Chodron] (28 December 1999). Проверено 29 октября 2015.
  10. ↑ Mettanando Bhikkhu. [www.buddhistchannel.tv/index.php?id=70,1295,0,0,1,0; Authoritarianism of the holy kind] The Ecclesiastical Council considers the activities of the United Nations as political, and therefore unsuitable for any ordained member of the Sangha (англ.). Issues. The Buddhist Channel (7 June 2005). — «Equal rights for men and women are denied by the Ecclesiastical Council. No woman can be ordained as a Theravada Buddhist nun or bhikkhuni in Thailand. The Council has issued a national warning that any monk who ordains female monks will severely punished.»  Проверено 29 октября 2015.
  11. ↑ Thai Forest Tradition. [thaiforesttradition.blogspot.de/2009/09/story-of-mae-chee-kaew-female-nun-and.html Thai Forest Tradition]. Проверено 30 октября 2015.
  12. ↑ [www.meditationthailand.com/maechee_index.htm MC Brigitte Schrottenbacher - Meditationteacher Thailand]. Проверено 30 октября 2015.
  13. ↑ [www.vimokkha.com/Wat%20Pa%20Namtok%20Khemmako%20gm.htm Wat Pa Namtok Khemmako] (нем.). Проверено 30 октября 2015.
  14. ↑ [www.lionsroar.com/ordained-at-last/ Ordained at Last]. Shambala Sun (2003). Проверено 30 октября 2015. [web.archive.org/web/20080703194133/www.thebuddhadharma.com/issues/2003/summer/dhammananda.html Архивировано из первоисточника 3 июля 2008].
  15. ↑ [www.ucec2012.com/dhammananda.html Dr Chatsumarn Kabilsingh]. UCEC (8 September 2010). Проверено 15 августа 2012.
  16. ↑ [www.buddhistchannel.tv/index.php?id=70,9509,0,0,1,0 Why We Need Bhikkhunis as Dhamma Teachers]. The Buddhist Channel (5 November 2011). Проверено 30 октября 2015.
  17. ↑ Bhikkhu Bodhi. [books.google.com.ua/books?id=RoLIQEJHptMC&pg=PA99&lpg#v=onepage&q&f=false The Revival of Bhikkhuni Ordination in the Theravada Tradition]. — Dignity and Discipline: Reviving Full Ordination for Buddhist Nuns.
  18. ↑ Bhikkuni Dr. Kusuma Devendra. [www.congress-on-buddhist-women.org/71.0.html Abstract: Theravada Bhikkhunis]. International Congress On Buddhist Women's Role in the Sangha.
  19. ↑ Dhammananda Bhikkhuni. [h.foyuan.net/blog-1484-56050.html Keeping track of the revival of bhikkhuni ordination in Sri Lanka].
  20. ↑ Kramer, Jacqueline. [www.bhikkhuni.net/a-garland-for-the-bhikkhunis-of-perth/ A Garland for the Bhikkhunis of Perth]. Aliance for Bhikkunis. Проверено 30 октября 2015.
  21. ↑ [www.congress-on-buddhist-women.org/index.php?id=3 Background and Objectives]. International Congress on Buddhist Women's Role in the Sangha (20 July 2007). Проверено 30 октября 2015. [web.archive.org/web/20080619163529/www.congress-on-buddhist-women.org/index.php?id=3 Архивировано из первоисточника 19 июня 2008].
  22. ↑ [studybuddhism.com/web/en/archives/approaching_buddhism/world_today/summary_report_2007_international_c/part_1.html A Summary Report of the 2007 International Congress on the Women's Role in the Sangha: Bhikshuni Vinaya and Ordination Lineages]. Study Buddhism (31 июля 2007). Проверено 23 июня 2016. [web.archive.org/web/20080807130252/www.berzinarchives.com/web/en/archives/approaching_buddhism/world_today/summary_report_2007_international_c/part_1.html Архивировано из первоисточника 7 августа 2008].
  23. ↑ [www.congress-on-buddhist-women.org/index.php?id=28 Press release 09/06/2006]. Проверено 30 октября 2015.
  24. ↑ [www.sakyadhita.org/index.html Sakyadhita International Association of Buddhist Women]. Проверено 30 октября 2015.
  25. ↑ [studybuddhism.com/web/en/archives/approaching_buddhism/world_today/summary_report_2007_international_c/part_4.html#n063b0e55a12ff6f34 A Summary Report of the 2007 International Congress on the Women's Role in the Sangha: Bhikshuni Vinaya and Ordination Lineages]. Проверено 23 июня 2016.
  26. ↑ [studybuddhism.com/web/en/archives/approaching_buddhism/world_today/summary_report_2007_international_c/part_2.html#n55a8d4d77867dbdc7 A Summary Report of the 2007 International Congress on the Women's Role in the Sangha: Bhikshuni Vinaya and Ordination Lineages]. Проверено 23 июня 2016.|quote=It would be helpful if Tibetan nuns could study the bhikshuni vows before the ordination is established. The traditional custom is that one is only allowed to study the bhikshu or bhikshuni vows after having taken them.
  27. ↑ [studybuddhism.com/web/en/archives/approaching_buddhism/world_today/summary_report_2007_international_c/part_3.html#nadb9fb1ad3e19e3015 A Summary Report of the 2007 International Congress on the Women's Role in the Sangha: Bhikshuni Vinaya and Ordination Lineages]. — «To raise the status of Tibetan nuns, it is important not only to re-establish the Mulasarvastivada bhikshuni ordination, but also for the new bhikshunis to ignore the eight gurudharmas that have regulated their lower status. These eight, after all, were formulated for the sole purpose of avoiding censure by the lay society. In the modern world, disallowing the re-establishment of the Mulasarvastivada bhikshuni ordination and honoring these eight risk that very censure.»  Проверено 23 июня 2016.
  28. ↑ Bliss, Michael. [buddhazine.com/upasampada-bhikkhuni-theravada-pertama-di-indonesia-setelah-seribu-tahun/ Upasampada Bhikkhuni Theravada Pertama di Indonesia Setelah Seribu Tahun] (индон.). [buddhazine.com/ BuddhaZine.COM] (22 июня 2015). Проверено 30 октября 2015.
  29. ↑ Bliss, Michael. [www.bhikkhuni.net/wp-content/uploads/2015/06/FirstTheravadaordinationofbhikkhunisinIndonesiaAfteraThousandYears.pdf First Theravada Ordination of Bhikkhunis in Indonesia After a Thousand Years] (англ.) (PDF). [www.bhikkhuni.net/ Alliance for Bhikkhunis] (22 June 2015). Проверено 30 октября 2015.
  30. ↑  (англ.) // Buddhist Studies Review. — Vol. 24.2. — P. 227-228.
  31. ↑ Sommer, PhD, Jeanne Matthew [www.warren-wilson.edu/~religion/thailand/ordination.shtml Socially Engaged Buddhism in Thailand: Ordination of Thai Women Monks]. Warren Wilson College. Проверено 6 декабря 2011.
  32. ↑ [www.lionsroar.com/another-step-forward/ Another Step Forward] (November 12, 2010). Проверено 30 октября 2015.
  33. ↑ 1 2 Vicki Mackenzie, 2008, p. 154.
  34. ↑ Vicki Mackenzie, 2008, pp. 154-155.

Список литературы

  • Hirakawa, Akira. [books.google.com/books?id=JiVfngEACAAJ Monastic Discipline for the Buddhist Nuns: An English Translation of the Chinese Text of the Mahāsāṃghika-Bhikṣuṇī-Vinaya]. — ed. 2. — Kashi Prasad Jayaswal Research Institute, 1999. — 434 p.
  • Mackenzie, Vicki. [books.google.ru/books?id=_j2cmAm3SOUC&printsec=frontcover&dq=inauthor:%22Vicki+Mackenzie%22&hl=ru&sa=X&ved=0CBsQ6AEwAGoVChMI94m389TqyAIVir1yCh00WQNK#v=onepage&q&f=false Cave In The Snow]. — Bloomsbury Publishing, 2008. — 256 p. — ISBN 1-58234-045-5.
  • Rongxi, Li; Dalia, Albert A. [www.bdk.or.jp/pdf/bdk/digitaldl/dBET_LivesGreatMonksNuns_2002.pdf Lives of Great Monks and Nuns]. — First Printing. — Berkeley, Cailifofnia, USA: Numata Center for Buddhist Translation and Research, 2002. — ISBN 1-886439-14-1.
  • Гунский А. Ю. [www.uic.ssu.samara.ru/buddhist/papers/gunsky.html Женщины в раннем буддизме (по материалам палийского канона)] (рус.). [www.uic.ssu.samara.ru/buddhist/papers/index.html Путь Востока. Третья молодежная конференция по проблемам философии, религии, культуры Востока]. Самарский государственный университет (2000). Проверено 1 мая 2016.

Отрывок, характеризующий Бхикшуни

Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Бхикшуни&oldid=79149667»