Президент

Исполнительная власть
Исполнительная власть Глава государства Диктатор Монарх Президент Правительство Глава правительства Канцлер Глава исполнительной власти Премьер-министр Кабинет министров Министерство Министр Система правления Президентская система Полупрезидентская (смешанная) система Парламентская система Парламентская демократия (Вестминстерская система) Парламентская монархия Парламентская республика Списки Списки президентов Списки глав государств Список правительств Губернатор Мэр
Портал:Политика ·

Президе́нт (от лат. praesidens, род.п praesidentis — сидящий впереди, во главе; председатель) — выборный глава государства в странах с республиканской или смешанной формой правления; избирается на установленный (например, конституцией) срок.

В президентских республиках президент избирается внепарламентским путём: посредством косвенных (США) или прямых (Россия, Аргентина) выборов. В президентских республиках президент обладает обширными фактическими полномочиями, так как он соединяет в своих руках функции главы государства и главы правительства.

В парламентарных республиках президент избирается либо парламентом, либо особой коллегией, основу которой составляют парламентарии. Конституции парламентарных республик (за исключением ЮАР, где Президент избирается парламентом и является главой правительства) формально наделяют президента широкими полномочиями, но фактически они осуществляются премьер-министром.

Понятие института президентства

По всей вероятности, президентами в античные времена называли лиц, которые руководили различными собраниями, однако в современном понимании («глава государства») слово «президент» не употреблялось вплоть до XVIII века.

Лишь при подготовке к принятию Конституции США 1787 года, когда встал вопрос о наименовании нового выборного главы государства, впервые был использован термин «президент» для обозначения такого должностного лица.

Не любой глава государства может быть признан президентом. В отличие от монарха, президент выбирается народом и осуществляет свои полномочия в течение определённого срока. В остальном же конституционно-правовой статус президента может определяться в разных государствах неодинаково. Так, в России «президент является главой государства»; в США, поскольку «исполнительная власть предоставляется Президенту Соединённых Штатов Америки», — является главой исполнительной ветви власти, он также «является главнокомандующим армией и флотом Соединённых Штатов», «правомочен заключать международные договоры при условии их одобрения двумя третями присутствующих сенаторов», «назначает послов, других официальных представителей и консулов, судей Верховного суда и всех других должностных лиц Соединённых Штатов», не имеет дополнительного наименования «глава государства», хотя исполняет его функции ; во Франции «Президент Республики» также не имеет дополнительного наименования «глава государства» (в конституции отсутствует и термин «глава исполнительной власти», хотя есть «премьер-министр»), его функции определяются аналогично функциям российского президента: президент «следит за соблюдением конституции, обеспечивает своим арбитражем нормальное функционирование публичных властей», является «гарантом национальной независимости, исполнения международных договоров», «является главой вооружённых сил», инициирует и «ратифицирует международные договоры», «председательствует в правительстве».

В юридической литературе выделяется понятие «институт президентства» или «институт президента». Данный институт носит конституционно-правовую природу.

И. Д. Хутинаев, анализируя понятие «социальный институт», отмечает, что институт президентства является предметом анализа различных отраслей наук, которые используют различные методы, ввиду чего вопросы содержания данного понятия остаются дискуссионными. Например, Б. П. Елисеев определяет институт президентства как «интеграционный правовой институт, цель которого состоит в согласовании деятельности институтов государственной власти». Другие авторы рассматривают суть института президентства как систему норм, которые направлены на регулирование процесса выборов президента, его полномочий и функциональных обязанностей и все остальные аспекты исполнения им властных полномочий.

Т. Э. Каллагов рассматривает институт президентства как «совокупность властных полномочий президента в сфере государственного управления, основанных на конституционных нормах, регулирующих функционирование президентской власти».

Другой подход использует М. А. Краснов, который считает, что президентство, как и абсолютная монархия, представляет собой воплощение идеи «отцовства»: как и монарх, президент по сути выполняет функцию «отца нации». В других исследованиях эта точка зрения находит определённую поддержку: так, отмечается, что несмотря на радикальный пересмотр принципов организации власти, который произошёл в Новое и Новейшее время, общество продолжает нуждаться в институте президентства: он существует в 130—140 странах мира, в нём имеется социальная потребность. Президент является символом единства государства, представителем и защитником интересов граждан как в своей стране, так и за рубежом; он несёт персональную ответственность за происходящее в стране.

И. Д. Хутинаев проводит разграничение понятий «институт президентства» и «правовой статус президента», отмечая, что именно президентство является первичным и ввиду этого соответствующий институт имеет более широкое содержание. Правовой статус президента определяет порядок исполнения им своих функциональных обязанностей. Институт президентства же включает в себя также нормы, касающиеся выборов президента, реальный сложившийся на практике объём полномочий президента, прецеденты осуществления им своих полномочий, организацию и порядок функционирования учреждений, обеспечивающих работу президента.

Выделяется также понятие «президентская власть» (не следует понимать её как отдельную ветвь власти в системе разделения властей). Указывается, что осуществляет данную власть не только лично президент, но и иные органы и должностные лица. Спорным является вопрос об обозначении данной системы органов государства. Одни учёные используют термин «механизм президентской власти». Другие вводят понятие «исполнительный аппарат Президента». С. А. Авакьян указывает, что систему государственных органов, учреждений и должностных лиц, которые обеспечивают осуществление президентской власти, можно было бы обозначить понятием «команда Президента».

В целом к исполнительному аппарату президентской власти следует отнести следующие государственные институты (на примере Российской Федерации): Совет Безопасности РФ, Администрацию Президента РФ, полномочных представителей Президента РФ, Государственный Совет РФ, Управление делами Президента РФ, Главное управление специальных программ Президента РФ, различные совещательные и консультативные органы, образуемые при Президенте РФ. В других странах также существуют развитые системы исполнительных органов, обеспечивающих функционирование президентской власти.

Анализируя сложившиеся в мире подходы к институту президентства, можно выделить следующие основные признаки, присущие президентам практически всех государств:

• президент — это выборное должностное лицо;
• президент выполняет функции главы государства;
• он либо является главой исполнительной ветви власти, либо участвует в выработке решений исполнительной власти, инициирует принятие законов, выполняет роль арбитра в системе органов власти;
• он никому не подчинён и не зависит от других государственных органов;
• он обязан соблюдать ограничения, установленные законодательством и не нарушать законы;
• президент обладает большим политическим влиянием, осуществляя верховное руководство текущими политическими делами государства.

Конституционно-правовой статус и значение президента в современных правовых системах

Конституционно-правовой статус президента различается в разных государствах. В частности, существенные отличия имеются в определении положения президента в системе разделения властей. В некоторых государствах (в том числе и в России) президент является главой государства и при этом не относится ни к одной ветви власти — исполнительной, законодательной или судебной. Такое положение закреплено, например, в конституциях Италии и Венгрии.

В других же странах президент, помимо того, что является главой государства, является также главой исполнительной ветви власти. Ярким примером такой страны являются США, конституция которых в ст. II.1 указывает, что «исполнительная власть предоставляется Президенту Соединённых Штатов Америки». Аналогичные положения содержатся в ст. 80 Конституции Мексики: «Осуществление верховной исполнительной власти возлагается на лицо, именуемое „Президент Мексиканских Соединённых Штатов“».

При этом в данных конституциях не указывается прямо, что президент является одновременно и главой государства, и председателем правительства. Впрочем, отдельного поста главы правительства эти конституции не предусматривают, так что вопросов при определении статуса президента в этих государствах не возникает.

Однако в государствах, где помимо президента существует также должность главы правительства, становится актуальной проблема разграничения их правового статуса и полномочий. Так, в Конституции Италии записано, что «Председатель Совета министров руководит общей политикой Правительства и несёт за неё ответственность», а «Президент Республики является главой государства и представляет национальное единство». Из этого следует, что всей полнотой исполнительной власти наделён глава правительства, а не президент.

Аналогичным образом решён вопрос и в Конституции ФРГ. Данная конституция определяет статус президента следующим образом (ст. 59): «Федеральный Президент представляет Федерацию в международно-правовых отношениях». В ней не говорится, что президент является главой государства, хотя это и подразумевается. Правовой статус главы правительства же определён достаточно однозначно: «Федеральное Правительство состоит из Федерального Канцлера и федеральных министров» (ст. 62). Таким образом, в Германии канцлер является главой исполнительной власти, а президент выполняет в основном представительские функции.

Некоторые конституции не разрешают проблему соотношения правового статуса президента и главы правительства. Так, Конституция Финляндии указывает, что именно президенту принадлежит высшая исполнительная власть, однако фактически главой правительства является премьер-министр. В Конституции Австрии указано, что «Высшими органами исполнительной власти являются Федеральный президент, федеральные министры и государственные секретари, а также члены правительства земель», при этом прямо не указывается, кто обладает верховной исполнительной властью. Однако анализ перечисленных в данной конституции полномочий президента (ст. 65) позволяет говорить, что и в этом случае президент относится к исполнительной власти скорее номинально, не имея большого реального влияния на её решения.

В целом, в большинстве стран, где одновременно введены посты президента и главы правительства зачастую возникают правовые коллизии и споры относительно соотношения их полномочий. Так, скажем, согласно ст. 9 Конституции Франции, «Правительство определяет и проводит политику нации», «Президент председательствует в Совете Министров». В то же время, согласно ст. 21, «Премьер-министр руководит деятельностью Правительства». В итоге и президент, и премьер-министр имеют юридические основания для осуществления руководства правительством, в результате чего зачастую эффективность их взаимодействия зависит от множества политических факторов.

Особенности имеет статус президента в исламских государствах. Так, в Иране верховная власть принадлежит не президенту, а «Лидеру страны», который является высшим религиозным иерархом. Все остальные органы власти и должностные лица, в том числе президент, подчинены ему.

Во многих государствах Азии и Африки фактически власть принадлежит не высшему должностному лицу, а выдвинувшему его руководящему органу правящей партии. Эта модель была типична и для стран советского блока, в которых существовал институт президента: в них президент лишь озвучивал решения, которые принимались на заседаниях руководящих органов правивших коммунистических партий.

В значительном числе конституций, помимо обязанностей, связанных с исполнением полномочий главы государства, на президента также возлагается значительное число гражданских, моральных и политических обязанностей. В первую очередь такие обязательства связаны с неуклонным соблюдением конституции самим президентом, с защитой конституционных прав граждан и иных положений конституции, с её претворением в жизнь. Так, в Конституции Италии указывается, что президент приносит «присягу на верность Республике и соблюдение Конституции» (ст. 91), в Конституции Финляндии указывается, что президент в своей присяге заявляет, что будет при исполнении своих обязанностей «честно и точно соблюдать Конституцию Республики и законы, а также прилагать все свои силы на благо народа Финляндии». Президент США приносит следующую присягу: «Я торжественно клянусь, что… в полную меру сил своих буду поддерживать, охранять и защищать Конституцию Соединённых Штатов». В Конституции РФ записано, что Президент Российской Федерации является гарантом Конституции Российской Федерации, прав и свобод человека и гражданина (ст. 80).

Данные положения, несмотря на определённую декларативность, имеют важное значение для общества, поскольку дача президентом подобного обязательства позволяет говорить о законности осуществления им обязанностей президентом, является условием доверия к президенту со стороны народа и сдерживающим фактором, не позволяющим президенту нарушить закон.

Многими конституциями (например, Франции, Польши, Греции) на президента возлагаются и иные сходные обязанности: быть гарантом суверенитета, независимости государства, территориальной целостности, безопасности.

Во многих государствах президент выполняет роль своего рода посредника, арбитра между различными политическими силами и ветвями власти. Согласно Конституции Франции, «президент… обеспечивает своим арбитражем нормальное функционирование публичных властей, а также преемственность государства» (ст. 5). По Конституции Румынии, «Президент Румынии следит за соблюдением Конституции и надлежащим функционированием публичных властей. В этих целях Президент осуществляет функцию посредничества между властями государства, а также между государством и обществом» (ст. 80).

Часто устанавливается, что Президент не должен быть представителем каких-либо социальных групп, он должен осуществлять свои полномочия в интересах всего общества. Так, президент Греции обязуется «оберегать права и свободы греков и служить общим интересам и прогрессу греческого народа» (ст. 33 Конституции Греции).

Кроме того, на президентов возлагаются обязанности этического характера, прежде всего, добросовестности и справедливости. Так, в присяге президента ФРГ содержатся обязательства «добросовестно исполнять свои обязанности и соблюдать справедливость по отношению к каждому», президента Австрии — «выполнять свои обязанности, используя все знания и следуя доброй совести».

Все перечисленные обязательства президентов направлены на увеличение авторитета их должности. Мировой практике известны случаи нарушения президентами при осуществлении своих обязанностей подобных обязательств. Как правило, в таких случаях (если общество является демократическим) на президента обрушивается поток критики со стороны политических партий, средств массовой информации и общественных организаций, что нередко приводит к добровольной отставке президента. При серьёзном нарушении президент может даже быть принудительно отрешён от должности.

Классификация моделей президентства

В мире существует большое число исторически сложившихся форм государственного правления. На формирование соотношения полномочий между высшими органами власти в любой стране влияют особенности исторического прошлого страны, традиции и обычаи её политической жизни, а также сложившееся в период принятия конституции равновесие или неравновесие политических сил, лоббирующих тот или иной вариант формы правления. Когда в стране имеется ведущий политический лидер, поддерживаемый всеми слоями общества, зачастую система управления формируется так, чтобы обеспечить ему наибольшие властные полномочия. В результате одни государства предпочли использовать парламентарную систему правления, при которой президент исполняет функции главы государства, но не имеет реальной исполнительной власти (которая предоставлена правительству, подконтрольному парламенту); другие выбрали путь предоставления президенту полномочий, равных или больших, чем у других институтов государственного управления.

Исторически первой моделью президентства является американская модель, сложившаяся за 200 лет истории демократии в США. Данная модель даёт президенту крайне широкие полномочия, поскольку он в одном лице совмещает полномочия главы государства и главы правительства. В то же время, она содержит развитую систему разделения властей, которая за счёт значительного количества сдержек и противовесов не позволяет никакой ветви власти захватить управление государством в свои руки. Можно перечислить основные элементы американской модели:

1. Президент независим от Конгресса США, поскольку и тот, и другой получают власть напрямую от народа путём демократических всеобщих выборов. Президент не может распустить Конгресс, а Конгресс не может отправить в отставку правительство.
2. Назначение высших должностных лиц исполнительной власти является исключительной прерогативой президента. Однако верхняя палата Конгресса (Сенат) имеет право утвердить или не утвердить предложенную президентом кандидатуру.
3. Конгресс США обладает всей полнотой законодательной власти, принимая законы, которые обязательны для исполнения всеми должностными лицами, в том числе президентом. Однако законодательная власть Конгресса сдерживается правом президента наложить на закон вето, преодолеваемое 2/3 голосов Конгресса, а также правом Верховного суда США признать неконституционным любой закон.
4. Вся система исполнительной власти подчинена президенту, а Кабинет министров выполняет лишь функции совещательного органа. При этом Конгресс США осуществляет контроль за соблюдением исполнительной властью законов и особенно за расходованием средств, которые выделены Конгрессом.
5. Президенту предоставляется право издавать указы, связанные с осуществлением своих полномочий федеральными органами исполнительной власти. Отменить указ президента может только Верховный суд, признав его неконституционным, Конгрессу такие полномочия не предоставляются.
6. Именно президент, и только он, предоставляет для утверждения Конгрессу проект государственного бюджета.
7. Президент США является верховным главнокомандующим вооружёнными силами США. В то же время, финансовое обеспечение вооружённых сил, а также объявление войны и заключение мира, находятся в ведении Конгресса.
8. Подписанные президентом международные договоры подлежат обязательному утверждению Сенатом Конгресса США.
9. Внутренние войска и вооружённые силы подконтрольны президенту и могут использоваться для защиты общественного порядка, однако введение чрезвычайного положения в масштабах страны осуществляется только с разрешения Конгресса.
10. Полномочия президента ограничены федеральными органами исполнительной власти. Он не может уволить высших должностных лиц штатов или муниципалитетов.
11. Конгрессу предоставляется право путём импичмента отрешить президента и других должностных лиц (в том числе федеральных судей) от должности.
12. Президент избирается на 4 года, он не может избираться более 2 раз. Сенат избирается на 6 лет, а конгресс на 2 года, без ограничения возможности переизбрания. Судьи Верховного суда исполняют свои обязанности пожизненно. Соответственно, сроки полномочий должностных лиц разных ветвей власти отличаются друг от друга.

Таким образом, президент США, хотя и имеет значительный объём полномочий, осуществляет его лишь в отношении федеральных органов исполнительной власти. Конгресс США и Верховный суд независимы от президента и выступают равноправными партнёрами во всех политических взаимоотношениях. В результате ни один президент США за всю историю данного государства не смог существенно повлиять на какие-то вопросы внутренней или внешней политики, не заручившись поддержкой парламентского большинства. При этом за деятельностью всех высших органов власти, включая президента, осуществляется контроль со стороны всех общественно-политических сил: крупных предпринимателей, общественных организаций, профсоюзов, средств массовой информации, свободных от правительственной цензуры. Велика роль и партийной оппозиции. В результате практически невероятным становится установление режима личной власти президента.

Примером, когда эта система сдержек, противовесов и общественного контроля сделала невозможным чрезмерное расширение властных полномочий президента, является отставка президента Р. Никсона в 1974 году. Никсон попытался усилить исполнительную власть, освободившись от контроля со стороны Конгресса. При этом были допущены грубые нарушения законности (так называемый Уотергейтский скандал, связанный с незаконной записью переговоров оппозиционной партии и последующими попытками президента и его администрации воспрепятствовать расследованию инцидента). В результате против президента выступила сплочённая коалиция, включающая обе палаты Конгресса США, Верховный суд, прессу, партийные и иные общественные организации, что вынудило Никсона добровольно уйти в отставку, не дожидаясь, пока будет начато рассмотрение вопроса об импичменте в Сенате, которое бы закончилось неминуемым отрешением его от должности и возможным привлечением к уголовной ответственности.

Президент не располагает силовыми средствами для воздействия на законодательную власть, партии, органы власти штатов и муниципалитетов, вследствие чего он вынужден искать пути конструктивного взаимодействия, учитывающего интересы всех сторон. Отсутствуют в американской системе и описанные выше коллизии, возникающие в государствах, где разделены посты главы правительства и главы государства. Высока и степень обеспечения преемственности легитимной власти: за всю историю США не было ни одного случая отмены или переноса выборов президента, а в случае смерти президента (в том числе его убийства) его полномочия незамедлительно начинал осуществлять вице-президент, легитимность действий которого не оспаривалась.

Не возникает в американской модели президентства и проблемы несогласия президента с решениями Конгресса. Поскольку он не может распустить законодательный орган, он становится вынужденным соблюдать и следовать его решениям (в случаях, когда преодолено вето). В итоге обеспечивается единство государственной политики. Президент воспринимается в США не как «отец нации», несущий ответственность за всё происходящее в стране, а как должностное лицо одной из ветвей власти, политический лидер, который должен эффективно выполнять государственные функции.

Американская модель президентства была заимствована многими странами Латинской Америки (президент в них также исполняет функции главы правительства, имеются парламенты и верховные судебные органы), однако латиноамериканская модель президентства имеет существенную специфику.

В этих государствах президент наделён значительно большими полномочиями, чем в США, а система сдержек и противовесов не настолько развита. Так, в этих государствах, как правило, не предусмотрено утверждение кандидатур высших должностных лиц исполнительной власти парламентом. В федеративных государствах Латинской Америки президенты могут вмешиваться в деятельность исполнительных органов субъектов федерации (вплоть до отправки в отставку высших должностных лиц штатов). За счёт большой доли государственного сектора в экономике, подконтрольного исполнительной власти, президент имеет широкое влияние на экономическую политику. Кроме того, история стран Латинской Америки, несмотря на давнее установление там президентской системы правления, знает немало случаев военных переворотов, приводящих к установлению власти хунты. Бывали и случаи, когда хунту возглавляли президенты, которые пользовались военной силой для установления режима диктатуры. В целом стабильность многих режимов зависит от лояльности президенту армии и высшего военного руководства страны. Лишь в последнее время в латиноамериканских государствах наметились тенденции стабильного президентства. Во-первых, во многих странах президенту запрещено переизбрание на новый срок. Во-вторых, развиваются многопартийные системы, которые могут составить оппозицию действующему президенту. В-третьих, происходит развитие правовых институтов отрешения президента от должности, которые знаменуют отход от практики использования переворотов, что приводит к большей лояльность военных к избранному президенту.

Ещё большие тенденции к формированию авторитарной власти президента имеет президентская система правления, сложившаяся в странах Африки и Азии, а также в России (афро-азиатская модель). Как правило, президенты в таких странах являются не только главами правительств и главами государств, но и играют ведущие роли в правящих политических партиях. При этом нередко оппозиционные партии являются крайне слабыми или даже вовсе отсутствуют, в результате чего на ключевые посты в правительстве, местных органах власти и парламентах назначаются сторонники президента. Фактически такие парламенты не обладают значимыми законодательными полномочиями, не могут противостоять президенту и придают статус закона любой инициативе, исходящей от президента. Парламент, как правило, может быть распущен президентом. Если наряду с постом президента существует должность председателя правительства, как правило, премьер-министр назначается президентом, неподотчётен парламенту и может быть в любой момент отправлен в отставку президентом. Не является независимой и судебная власть, поскольку судьи назначаются президентом и подконтрольны ему. Характерно выстраивание жёсткой вертикали исполнительной власти с полной подотчётностью местных руководителей президенту.

Президенту подконтрольны силовые структуры, которые часто используются для подавления любых признаков оппозиции действующей власти: нередки случаи объявления чрезвычайного положения, разгона и роспуска парламента. В результате нередко президентство приобретает характер неограниченной диктатуры, а президенты становятся своего рода «отцами нации», имеющими полномочия, характерные для монархов. При этом власть приобретает семейно-клановый характер, а президент, как правило, становится несменяемым. Выборы либо являются практически фиктивными, либо вовсе отменяются с приданием действующему главе государства статуса пожизненного президента. При этом необходимость авторитарного правления обосновывается значительными социально-экономическими трудностями, низким уровнем политического развития, национальными и религиозными конфликтами, неминуемостью гражданской войны и анархии в случае перехода к западным моделям демократии. В то же время, авторитарный режим не спасает от революционных потрясений и гражданских войн. Так, только в 2011 году произошли серьёзные революционные события, приведшие к смещению или значительной утере власти глав государств, в Тунисе, Египте и Ливии.

Специфичная модель президентства сформировалась в Западной Европе. Она используется также в странах Азии и Африки, где сильно влияние европейской культуры: Индия, Израиль, Ливан. В Европе система правления носит полупрезидентский или парламентский характер.

В полупрезидентской модели (наиболее характерным примером её применения является Франция) президент, являющийся главой государства, не осуществляет руководство правительством, хотя и обладает рядом возможностей по влиянию на его политику. Во-первых, он обладает правом созывать заседания правительства или председательствовать на них, определяя повестку дня. Президент утверждает нормативные правовые акты правительства, обладая правом вернуть их для доработки. Кроме того, ему предоставляется право вето в отношении законов, в результате чего он нередко становится своего рода арбитром, посредником, обеспечивающим эффективное взаимодействие всех ветвей власти. Обладает президент и такими значительными рычагами воздействия на политическую жизнь, как роспуск парламента, введение чрезвычайного положения в стране, право проведения референдума по собственной инициативе. Кроме того, президент является верховным главнокомандующим, осуществляет определение направлений внешней политики и руководство её проведением. В результате суммарные полномочия и политический вес президента оказываются весьма высоки.

С другой стороны, президент не обладает полномочиями в сфере исполнительной власти, характерными для американской модели. В формировании правительства велика роль парламента. Даже если главу правительства назначает президент, он всё равно утверждается парламентом. Поэтому на пост премьера может быть назначен лишь тот кандидат, который получит от парламента вотум доверия. Как правило, если одна из партий в парламенте имеет достаточное большинство, премьером назначается именно её представитель, даже если он является оппозиционным президенту. Кроме того, правительство несёт ответственность не перед президентом, а перед парламентом, поэтому существенное влияние на его состав президент приобретает, лишь если парламентское большинство и он сам принадлежат к одной партии. В ситуации, когда парламент находится в оппозиции к президенту, последний не может по своему усмотрению формировать кадровую политику правительства. Его полномочия в этом случае ограничены правом объявить о недоверии правительству в целом, что приведёт к его отставке. Однако при оппозиционности парламента правительство всё равно остаётся независимым от президента, так как оно опирается на парламентское большинство. В итоге в случае, если президент не будет согласовывать свою политику с парламентом, он может оказаться в ситуации, когда исполнять его решения будет некому.

Преимущества полупрезидентской модели заключаются в том, что при наличии у президента реальных властных полномочий, правительство является подконтрольным парламенту. Недостаток этой системе заключается в том, что при отсутствии чёткого конституционного разграничения полномочий президента, главы правительства и парламента, возможно возникновение ситуации, когда президент и премьер-министр будут вести постоянную борьбу за ведущую роль в определении государственной политики, причём противоборство может быть весьма серьёзным и острым.

Хотя критики полупрезидентской модели указывают на двойственное положение президента в системе разделения властей (с одной стороны, он прямо не относится ни к одной ветви власти, с другой — имеет широкие исполнительные полномочия), отмечается, что «концепция разделения властей, являющаяся непреложным постулатом демократии, имеет, прежде всего, ориентирующий характер и нигде, по крайней мере в современных условиях, не осуществляется и, видимо, не может быть осуществлена в „чистых“ формах».

При парламентской модели (наиболее типичные примеры — ФРГ, Швейцария, Ирландия) у президента практически отсутствуют полномочия, связанные с осуществлением исполнительной власти. Хотя президенту может предоставляться права назначать главу правительства, распускать парламент, назначать парламентские выборы, представлять страну в международных отношениях, все эти полномочия президентом осуществляются не по самому усмотрению, а лишь после согласования с главой правительства, который несёт ответственность перед парламентом, который может отправить его и правительство в отставку. Президент при этом, как правило, стоит над партийной системой, сохраняя функции гаранта соблюдения конституции и законодательства. Иногда указывается, что при парламентской системе правления президент фактически лишён каких-либо реальных властных полномочий, как монарх в конституционной монархии, и выполняет лишь представительские функции. Однако в условиях современной западной демократии президент, даже не имеющий реальных властных полномочий, обладает значительным политическим влиянием и авторитетом, что позволяет ему влиять как на внутреннюю, так и внешнюю политику. Кроме того, президент обеспечивает законность, общественное спокойствие и преемственность власти в периоды политических кризисов, чему способствует получение мандата от народа, а также несменяемость президента до окончания срока полномочий.

Таковы основные модели президентской власти. Следует отметить, что нередко система правления в отдельных государствах отходит от них: так, несмотря на то, что Италия обычно считается парламентской республикой, её президент имеет право роспуска парламента. В Эстонии, где существует полупрезидентская система, руководство вооружёнными силами осуществляет не президент, а министр обороны и премьер-министр. Так что эта система моделей является в значительной степени условной.

Интересен вопрос о типе республиканской формы правления, существующем в России. На этот счёт в науке существует несколько мнений. Ю. И. Лейбо считает, что республиканскую форму правления в России можно отнести к полупрезидентскому типу, хотя и с некоторыми оговорками. И. Д. Хутинаев также признаёт, что форма правления в России представляет собой смешанный тип, но не соглашается с классификацией его как полупрезидентского, а предполагает считать российскую форму правления индивидуальной (единичной).

Обобщая эти точки зрения, можно сказать, что в России существует одна из разновидностей президентской формы правления, причём эта разновидность характеризуется особенно сильной президентской властью.

Можно отметить, что как президентская, так и полупрезидентская и парламентская системы правления не лишены недостатков и имеют свои достоинства. Любая из них может быть демократической и эффективной при наличии должного баланса сдержек и противовесов, обеспечивающих взаимодействие её элементов.

См. также

• Глава государства
• Избранный президент
• Президенты Франции
• Президент США
• Президент СССР
• Президент России

Отрывок, характеризующий Президент

– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.


31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.