Гойтейн, Шломо Дов

Шломо Дов Гойтейн
Shlomo Dov (Fritz) Goitein (нем. ) שלמה דב גויטיין (ивр. ‏‏‎)
Место рождения:	Бургунштадт, Германская империя.
Место смерти:	Принстон (США)
Научная сфера:	этнография, история, арабистика, востоковедение,
Место работы:	Еврейский университет в Иерусалиме, Пенсильванский университет (США)
Альма-матер:	Франкфуртский университет имени Иоганна Вольфганга Гёте
Награды и премии:	см. «Награды и признание»

Шломо Дов Гойтейн (нем.  Shlomo Dov (Fritz) Goitein; ивр. ‏ שלמה דב גויטיין‏‎; 3 апреля 1900 — 6 февраля 1985) — немецко-еврейский этнограф, американский историк, арабист и востоковед, известный своими исследованиями жизни средневековых евреев в исламских странах.

Биография

Шломо Дов (Фриц) Гойтейн родился в Бургунштадте в южной Германии. Его отец, доктор наук Эдвард Гойтейн, был уроженцем Венгрии и принадлежал к семье потомственных раввинов. Фамилия Гойтейн предположительно связана с г. Kojetín (англ.) в Моравии, откуда семья была родом. Он получил как светское, так и религиозное образование. В 1914 году его отец умер, и семья переехала в г. Франкфурт-на-Майне, где он закончил своё обучение в школе и университете..

В течение 1918—1923 годов он изучал арабский язык и Ислам во Франкфуртском университете, параллельно продолжая религиозное образование с частным преподавателем, был лидером сионистского молодёжного движения. В 1923 году, вместе с Гершомом Шолемом, он совершил алию в Палестину. В течение 4-х лет он жил и преподавал в Хайфе, пока не был приглашен в качестве преподавателя в Еврейский университет в Иерусалиме, созданный двумя годами раньше.

В Иерусалиме он женился на Терезе Готтлиб (1900—1987 гг.), преподавателе ритмической гимнастики, сочинявшей песни и игры для детей. У них было трое детей: Аяла, Офра и Элон.

В 1957 году Гойтейн был приглашен в Пенсильванский университет в Филадельфию (США) в качестве профессора арабского языка, и занимал этот пост до 1970 года. Он продолжил свои исследования в Институте перспективных исследований в Принстоне.

Гойтейн умер 6 февраля 1985 года, в день, когда он отправил в печать последнюю часть 5-го тома его труда «Средиземноморское общество».

Академическая карьера

В 1918—1923 гг. Гойтейн учился в университетах Франкфурта и Берлина, изучал историю ислама под руководством Йозефа Хоровица (Joseph Horowitz) и защитил докторскую диссертацию под названием «Молитва в Коране». Он также продолжал изучать еврейские предметы.

С 1924 года он преподавал Танах и иврит в Хайфской реальной гимназии. В 1927 году он написал пьесу «Пулселина» («Pulcellina»), посвященную убийству евреев в результате кровавого навета в г. Блуа (Франция) в 1171 году.

В 1928 году Гойтейн начал преподавать историю и изучение ислама в Еврейском университете в Иерусалиме (с 1947 года — профессор).

Он стал основателем «Школы исследования Азии и Африки» и «Израильского общества востоковедения». В 1928 году Гойтейн начал свои исследования языка, культуры и истории евреев Йемена. В 1949 году он выехал в г. Аден, где проводил опросы среди 50 тысяч евреев, бежавших в этот город со всех частей Йемена, перед тем как они были эвакуированы воздушным путём в Израиль в рамках операции «Орлиные крылья».

В 1938—1948 годах он исполнял обязанности инспектора департамента образования подмандатной Палестины, отвечавшего как за еврейские, так и за арабские школы и опубликовал несколько книг, посвященных изучению Танаха и иврита.

В 1948 году Гойтейн начал дело своей жизни — работу над документами Каирской генизы, ставших основой его обобщающего исторического труда «Средиземноморское общество» (1976). В этой генизе, обнаруженной в Старом Каире, были найдены тысячи документов и корреспонденция, относящиеся к огромному историческому периоду с IX по XIX век.

Письма и документы, написанные евреями, традиционно начинавшиеся со слов «С Божьей помощью» , отражали все аспекты их повседневной жизни в странах Северной Африки и на границах Средиземноморья. Среди документов было много писем торговцев, плававших в Европу, Аравию и даже Индию. Большинство частных писем было написано по-арабски ивритскими буквами. После расшифровки этих документов Гойтейн смог достаточно чётко реконструировать многие аспекты жизни евреев в Средние века в странах Средиземноморья. Хотя эти документы были написаны евреями, они также отражали жизнь окружавших их мусульман и христиан не только в странах, граничащих с районом Средиземного моря, но и в странах далеко за его пределами. Их исследование позволило получить новые данные о всей истории Средних веков.

Награды и признание

Многие университеты присудили Гойтейну почетные научные степени. Он награждён премиями «Гуггенхайм» (Guggenheim) (англ.) в 1965 году, «Харви» в 1980 году, и «грантом гения» фонда Макартуров в 1983 году.

Переписка со Шмуэлем Агноном

В 2008 году дочерью Агнона, Аялой Гордон, была опубликована многолетняя переписка между Гойтейном и Агноном, лауреатом Нобелевской премии в области литературы 1966 года. Гойтейн был частным преподавателем арабского языка жены Агнона, Естер в то время, когда она училась во Франкфуртском университете. После переезда Гойтейна в Иерусалим, она и Агнон стали его близкими друзьями. Большая часть писем относится к периоду с середины 1950-х, после отъезда Гойтейна из Израиля, который Агнон сильно критиковал.

Опубликованные работы

• A Mediterranean Society: The Jewish Communities of the Arab World as Portrayed in the Documents of the Cairo Geniza, Vol. I: Economic Foundations, University of California Press (September 1, 2000), ISBN 0-520-22158-3
• A Mediterranean Society: The Jewish Communities of the Arab World as Portrayed in the Documents of the Cairo Geniza, Vol. II: The Community, 1967
• A Mediterranean Society: The Jewish Communities of the Arab World as Portrayed in the Documents of the Cairo Geniza, Vol. III: The Family, ISBN 0-520-22160-5
• A Mediterranean Society: The Jewish Communities of the Arab World as Portrayed in the Documents of the Cairo Geniza, Vol. IV: Daily Life, ISBN 0-520-22161-3
• A Mediterranean Society: The Jewish Communities of the Arab World as Portrayed in the Documents of the Cairo Geniza, Vol. V: The Individual, ISBN 0-520-22162-1
• A Mediterranean Society: The Jewish Communities of the Arab World as Portrayed in the Documents of the Cairo Geniza, Vol. VI: Cumulative Indices, ISBN 0-520-22164-8
• The Land of Sheba: Tales of the Jews of Yemen, 1947
• Religion in a Religious Age, June 1996
• Jews and Arabs: Their Contact Through the Ages, 1955
• [jhist.org/lessons7/araby.htm Евреи и арабы — их связь на протяжении веков] Ш. Д. Гойтен «Гешарим» Иерусалим 5762, «Мосты культуры» Москва, 2001 (ISBN 5-93273-024-2)
• Letters of Medieval Jewish Traders
• Jews and Arabs: A Concise History of Their Social and Cultural Relations
• India Traders of the Middle Ages: Documents From the Cairo Geniza (ISBN 978-90-04-15472-8), 2008 (также известная как «India Book»)
• Гойтейн Ш. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Iudaizm/Article/goit_faktjur.php Еврейская традиция в исламе]. Библиотека Гумер. Проверено 1 декабря 2011. [www.webcitation.org/67HoktMQq Архивировано из первоисточника 29 апреля 2012].
• Гойтейн Ш. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Iudaizm/Article/goit_faktjur.php Фактическое и юридическое положение евреев при арабском исламе]. Библиотека Гумер. Проверено 1 декабря 2011. [www.webcitation.org/67HoktMQq Архивировано из первоисточника 29 апреля 2012].

Библиография

• Attal, Robert. A Bibliography of the writings of Prof. Shelomo Dov Goitein, Israel Oriental society and the Institute of Asian and African Studies, The Hebrew University of Jerusalem, 1975.

(кроме научных статей, включает введение, написанное Richard Ettinghausen, и статью Гойтейна "The «Life Story of a Scholar»); 547 публикаций.

• Attal, Robert. A Bibliography of the writings of Prof. Shelomo Dov Goitein, Ben Zvi Institute Jerusalem 2000

(расширенное издание, включающее 737 публикации, общий индекс и индекс кратких содержаний).

• Udovitch, A.L., Rosenthal, F. and Yerushalmi, Y.H. Shelomo Dov Goitein 1900—1985 Memmorial comments, The Institute of Advanced Study Princeton, 1985.

Литература

• [pdfserve.informaworld.com/35499_731329995_793672610.pdf Shlomo Dov Goitein, 1900—1985 A mediterranean scholar, Moshe Gil], Mediterranean Historical Review, Volume 1, Issue 1 June 1986 , pages 9 – 12.
• [jhist.org/lessons7/araby_09.htm Послесловие. Ш. Д. Гойтейн и его книга: «Евреи и арабы» между прошлым и будущим, Л. Трембовлер]

См. также

• [www.lechaim.ru/ARHIV/93/bohman.htm ЕВРЕИ И «ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ» Виктор Бохман]

Отрывок, характеризующий Гойтейн, Шломо Дов

Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.