Гродеков, Николай Иванович

Николай Иванович Гродеков<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">генерал от инфантерии Николай Иванович Гродеков</td></tr>
Туркестанский генерал-губернатор
15 (28) декабря 1906 — 8 (21) марта 1908
Предшественник:	Деан Иванович Субботич
Преемник:	Павел Иванович Мищенко
Командующий войсками на Дальнем Востоке с правами главнокомандующего
3 (16) февраля 1906 — 22 сентября (5 октября) 1906
Предшественник:	Николай Петрович Линевич
Приамурский генерал-губернатор
28 марта (9 апреля) 1898 — 30 августа (12 сентября) 1902
Предшественник:	Сергей Михайлович Духовской
Преемник:	Деан Иванович Субботич
Рождение:	22 сентября 1843(1843-09-22) Елисаветград
Смерть:	12 декабря 1913(1913-12-12) (70 лет) Санкт-Петербург
Военная служба
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Род войск:	Генеральный штаб
Звание:	генерал от инфантерии
Командовал:	войска Сыр-Дарьинской области, Амурский военный округ, Туркестанский военный округ
Сражения:	Польская кампания 1863 года, Туркестанские походы, Китайский поход 1900—1901 гг.
Награды:	Иностранные:

Никола́й Ива́нович Гроде́ков (1843—1913) — приамурский генерал-губернатор (1898—1902), герой «Китайской войны», туркестанский генерал-губернатор (1906—1908), член Государственного совета, участник Среднеазиатских походов. Военный писатель. Генерал-от-инфантерии (6 декабря 1900).

Биография

Николай Гродеков родился 22 сентября 1843 г. в Елисаветграде, выпущен из 2-го военного Константиновского училища 13 июня 1862 г. поручиком в 3-й Гренадерский стрелковый батальон и участвовал с ним в усмирении Польского мятежа. Переведённый затем в Лейб-гвардии Гренадерский полк, Гродеков в 1868 г. окончил курс Академии Генерального штаба и до 1873 года служил в Кавказском военном округе. К этому времени относится первый литературный труд Гродекова: «Нагорная полоса Кубанской области».

Средняя Азия

В 1873 г. он принял участие в Хивинском походе в качестве начальника штаба Мангышлакского отряда полковника Ломакина и за боевые отличия был награждён орденом св. Станислава 2-й степени и золотым оружием с надписью «За храбрость». Эту экспедицию Гродеков описал в превосходной работе «Хивинский поход 1873 года. Действия Кавказских отрядов» (1883). В 1876 г. Гродеков был назначен начальником штаба Ферганской области, военным губернатором которой был тогда М. Д. Скобелев. По окончании Русско-турецкой войны 1877—78 гг., когда Англия угрожала России войной, выставив свои войска на границе Индии, Туркестанскому генерал-губернатору генерал-адъютанту К. П. Кауфману было поручено совершить с особым отрядом демонстративный поход к кишлаку Джам, на границе Бухарского ханства, — причём Гродеков был назначен начальником полевого штаба этого отряда. Сразу по окончании данной экспедиции Гродеков предпринял рискованный для того времени пробег верхом, в сопровождении всего лишь двух джигитов, для разведки сопредельных стран, через Северный Афганистан и Северо-восточную Персию, сделав около 2 тысяч вёрст.

Поездку эту было Высочайше повелено считать Гродекову за поход, и, кроме того, он был награждён орденом св. Владимира 3-й степени. Конный пробег описан Гродековым в книге «Через Афганистан» (1879), выдержавшей 2 издания и переведённой на английский, французский и немецкий языки. В 1880 г. Гродеков участвовал в Ахал-Текинской экспедиции М. Д. Скобелева начальником передового отряда, а затем — начальником штаба войск Закаспийской области, причём накануне экспедиции опять посетил приграничные районы Персии. 6 июля 1880 г. Гродеков был произведён в генерал-майоры и в 1881 г. получил орден св. Георгия 4-й степени (1881)

за отличное мужество и храбрость, оказанные в делах с текинцами во время осады и штурма Геок-Тепе

Ахал-Текинская экспедиция подробно описана Гродековым в четырёхтомном труде «Война в Туркмении. Поход Скобелева в 1880—81 гг.» (1883—84), также переведённом на английский и французский языки. В 1883 г. состоялось назначение Гродекова военным губернатором и командующим войсками Сыр-Дарьинской области, десятилетнее управление которой способствовало приобретению им богатого административного опыта. В 1890 г. Гродеков был произведён в генерал-лейтенанты. В последний год своего Сыр-Дарьинского губернаторства (1893) Гродеков инициировал перевод на русский язык (и лично перевёл отдельные главы) книги средневекового узбекского юриста Бурхануддина аль-Маргинани «Хидоя. Комментарии мусульманского права».

Защитник Дальнего Востока

В 1893 г. Гродеков был назначен помощником Амурского губернатора и командующего войсками Приамурского военного округа. И на этой окраине Гродеков стремился прийти на помощь обществу в деле развития просвещения и ознакомления с обширным, малоисследованным краем. Его стараниями в Хабаровске был образован отдел Императорского Русского Географического Общества, открыта публичная библиотека, и устроен музей с богатейшими коллекциями по археологии, этнографии и фауне края. 28 марта 1898 г. Гродеков был назначен Приамурским генерал-губернатором, командующим войсками Приамурского военного округа и войсковым наказным атаманом Приамурских казачьих войск. 15 мая 1898 года новый генерал-губернатор своим распоряжением закрыл одиозную Карийскую каторгу. Н. И. Гродеков был в числе лиц, открывших в 1899 г. Восточный институт во Владивостоке. Он был председателем Совета Приамурского отдела Императорского Русского Географического общества, в работе которого принимал самое деятельное участие. При Н. И. Гродекове начали работать первая в крае публичная библиотека (ныне ДВГНБ), естественно-исторический музей (ныне Хабаровский краевой музей имени Н. И. Гродекова), в создание и организацию работы которых он вложил много сил и личных средств. По прямому указанию Н. И. Гродекова были исследованы Шмаковские минеральные источники, открыта лечебница в Петропавловске-Камчатском. Н. И. Гродеков, как высший администратор края, содействовал основанию Свято-Троицкого мужского монастыря вблизи железнодорожной станции Шмаковка; ходатайствовал об открытии во Владивостоке духовной семинарии, неоднократно передавал церкви свои личные сбережения. Генерал-губернатор лично покровительствовал Обществу трезвости, которое родилось в приморском селе Осиновка, помог оборудовать там школу и читальню. Н. И. Гродеков поддерживал исследовательскую деятельность В. К. Арсеньева, одобрил первый проект по охране рыбных богатств Амура, составленный ихтиологом В. К. Бражниковым, способствовал закладке будущего завода «Арсенал» (ныне завод «Дальдизель»). Впереди же были суровые испытания…

В 1899 году в Цинской империи вспыхнуло Ихэтуаньское (Боксёрское) восстание. Восстание продолжалось вплоть до 1901 года включительно. 23 июня 1900 г. китайцы-ихэтуани атаковали строителей КВЖД и приступили к разрушению железнодорожного полотна и станционных построек. Гродеков был призван к ответственной деятельности обороны Приамурья и усмирения китайских волнений в Северной Маньчжурии. Отправляя на выручку Харбина отряд генерал-майора Сахарова, Гродеков дал начальникам инструкцию, в которой указывал, что употреблять в дело оружие следует

только в виду действительной надобности…, войска должны знать, что в течение двухсот лет мы жили с китайцами в большом согласии и мире, а если и призваны в настоящее время на территорию Китая, то лишь для усмирения мятежников против законного китайского правительства. Обиженных китайцев, без повода с их стороны, быть не должно. Особенно строго следует относиться к имуществу и собственности каждаго китайца.

В самый разгар боевых действий, по инициативе Гродекова, был открыт кадетский корпус в Хабаровске. Для транспортировки войск привлёк суда Амурского пароходства.

Вследствие энергичных и решительных мероприятий Гродекова и блестяще выполненной под его руководством мобилизации, уже к 5 (18) июля 1901 года было открыто временное движение поездов и перевозки грузов по всей протяженности ещё не «замирённой» КВЖД. 22 июля главная коммуникационная линия региона — Амур — была очищена от неприятеля, и возобновлено свободное плавание судов, часть линии Китайско-Восточной железной дороги была освобождена и на ней возобновились работы, а к 20 августа, после взятия Гирина, Цицикара и Нингуты, вся магистраль, на протяжении 1200 вёрст, снова прочно удерживалась русскими войсками, и военные действия в Северной Маньчжурии можно было считать оконченными. Гродекову была пожалована золотая, украшенная бриллиантами, шашка с надписью: «За победы в Северной Манчжурии 1900 г.» В том же году Гродеков был произведён в генералы-от-инфантерии.

30 августа 1902 г. Гродеков ушёл в отставку с постов Приамурского генерал-губернатора, командующего Приамурского военного округа и войскового наказного атамана Приамурских казачьих войск и был назначен членом Государственного Совета, а в 1905 г. назначен постоянным членом Совета государственной обороны, каковую должность он исполнял до 3 февраля 1906 г., когда был назначен командующим войсками на Дальнем Востоке с правами главнокомандующего. На этом посту Гродекову пришлось выполнить громадную работу по ликвидации тыла армии, приведению её на мирное положение и отправлению в Россию запасных и частей войск.

Последние годы

22 сентября 1906 г. Гродеков был назначен Туркестанским генерал-губернатором и командующим войсками Туркестанского военного округа, каковую должность занимал до 8 марта 1908 г. Вышел в отставку по состоянию здоровья. Ещё в бытность Приамурским генерал-губернатором Гродеков решил подарить Северной Столице боевой трофей Китайской войны. Удалось это лишь через 6 лет. На постаментах установленных в Санкт-Петербурге скульптурных львов ши-цза высечена дарственная надпись: «Ши-цза из города Гирина в Маньчжурии перевезена в Санкт-Петербург в 1907 году. Дар генерала от инфантерии Н. И. Гродекова».

Скончался доблестный генерал в 1913 г. в Санкт-Петербурге, был похоронен на Смоленском православном кладбище, первоначальное надгробие не сохранилось. В июле 2013 года энтузиасты обнаружили в Центральном госархиве поимённую схему захоронений на этом кладбище, царских времён, с точным указанием места могилы по № 89. Осенью 2013 года надгробие было восстановлено.

Литературная деятельность

Литературная деятельность Гродекова не ограничивается перечисленными трудами, им разновременно был напечатан ряд статей военного, политического и географического содержания в «Военном сборнике», «Русском инвалиде», «Новом времени» и других изданиях…

Награды

• Орден Святой Анны 3-й ст. (1870)
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1873)
• Золотое оружие «За храбрость» (1874)
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1878)
• Орден Святого Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (1879)
• Орден Святого Владимира 3-й ст. с мечами (1880)
• Орден Святого Георгия 4-й ст. (1881)
• Орден Святого Станислава 1-й ст. с мечами (1882)
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1885)
• Орден Святого Владимира 2-й ст. (1888)
• Орден Белого Орла (1895)
• Орден Святого Александра Невского (1899)
• золотая шашка, украшенная бриллиантами с надписью «За победу в Сев. Маньчжурии» (1901)
• бриллиантовые знаки Ордена Святого Александра Невского (1904)
• Орден Святого Владимира 1-й ст. (1908)

Иностранные награды

• Орден Льва и Солнца 2-й степени со звездой (1874) Персия
• Орден Вендской короны (1879) Мекленбург-Шверин
• Орден Льва и Солнца 1-й степени (1882) Персия
• Орден Благородной Бухары 1-й степени (1889) Бухара
• Орден Двойного Дракона 1-й степени 2-го класса (1897) Китай
• Орден Восходящего солнца 1-й степени (1898) Япония
• Орден Короны 1-го класса (1900) Пруссия

Память о Гродекове

В честь Н. И. Гродекова была названа железнодорожная станция Гродеково I в Приморском крае — первая пассажирская станция, на которой поезд из Москвы на Владивосток, пересекший Маньчжурию по КВЖД, опять вошёл бы на территорию России — и посёлок при ней (в 1958 году районный центр был переименован в посёлок Пограничный), а также грузовая станция Гродеково II.

Одно из сёл в Джамбульской области КазССР носит название Гродеково.

Также в Приморье в Анучинском районе есть село Гродеково.

Другой населённый пункт, названный в честь Н. И. Гродекова — село Гродеково в Благовещенском районе Амурской области, которое до выселения цинско-подданных из т. н. «Зазейского района» было даурским селом Бордо.

В честь Николая Ивановича уссурийскими казаками была названа вновь образованная в 1903 году станица Гродековская, которая в годы Советской власти была переименована в пгт Пограничный.

В Хабаровском крае в честь Н. И. Гродекова названо село Гродеково района имени Лазо.

Именем Н. И. Гродекова также назван Хабаровский краеведческий музей.

На постаментах скульптур ши-цза в Санкт-Петербурге, привезённых Гродековым из Китая и переданных городу в дар, высечена дарственная надпись: «Ши-цза из города Гирина в Маньчжурии перевезена в Санкт-Петербург в 1907 году. Дар генерала-от-инфантерии Н. И. Гродекова».

На восстановление надгробья Гродекову в Санкт-Петербурге и на памятник в п. Пограничном (ж/д ст. Гродеково) Приморского края инициативная группа собрала почти 400 тысяч рублей. В 2013 году в литейной художественной мастерской в подмосковном Жуковском отлили бронзовую скульптуру Гродекову владивостокского скульптора Георгия Шароглазова. 12 сентября 2013 года борт МЧС доставил на хабаровский военный аэродром гипсовый и бронзовый бюсты Николая Ивановича Гродекова. Первый остался в Хабаровске, второй — бронзовый бюст — отправился в п. Пограничный.

Избранная библиография

• Война в Туркмении. Поход Скобелева в 1880—1881 гг. Т. 1—4. СПб., 1883—1884
• Всеподданнейший отчет Приамурского генерал-губернатора. Хабаровск, 1901
• Записка о путях из Закаспийского края в Герат // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. V.
• Киргизы и кара-киргизы Сыр-Дарьинской области. Ташкент, 1889
• Об открытии Троицкосавско-Кяхтинского отделения Приамурского отдела Русского Географического общества. Иркутск, 1894
• Поездка из Самарканда через Афганистан в Герат // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. V.
• Стратегический обзор Хивинского ханства. Ташкент, 1882 (совместно с Л. Н. Соболевым)
• [militera.lib.ru/h/grodekov_ni/index.html Хивинский поход 1873 года. Действия Кавказских отрядов. СПб., 1883] (2-е, значит. доп., изд.: СПб., 1888)
• Через Афганистан. Путевые записки полковника Генерального штаба. СПб., 1880

перевод с английского языка:

• Хидая. Комментарии мусульманского права. Пер. с англ. под ред. Н. И. Гродекова. Т. 1—4. Ташкент, 1893
• [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1880-1900/Grodekov_N_I/doklad_1882.htm «Что, если мы найдем е Афганистане не друзей, а врагов?». Генерал Н. И. Гродеков о русской политике в Центральной Азии // Источник. Документы русской истории, № 5 (59). 2002]. Восточная литература. Проверено 12 февраля 2011. [www.webcitation.org/65gF4ZcQi Архивировано из первоисточника 24 февраля 2012].

Литература

• Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000021353/view#page=68 Н. И. Гродеков] // Всемирная иллюстрация : журнал. — 1894. — Т. 51, № 1303. — С. 43.
• Памяти 1900 года. Посвящается усмирителю боксёрского движения в Маньчжурии генералу-от-инфантерии Н. И. Гродекову. Сборник. Харбин, 1906.
• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• Терентьев М. А. Завоевание Средней Азии. Т. 2—3. СПб., 1903
• [vivaldi.nlr.ru/bx000010522/view#page=1013 Гродеков Николай Иванович // Часть 3-я. Список генералам по старшинству, состоящим на службе вне военного ведомства] // Список генералам по старшинству. Часть I, II и III. Составлен по 1-е января 1912 года. — Санкт-Петербург: Военная типография, 1912. — С. 5.
• Дубинина Н. И. Приамурский генерал-губернатор Н. И. Гродеков: Историко-биографический очерк. — Хабаровск: Изд. дом Приамурские ведомости, 2001. — 352 с., ил.

Ссылки

• [www.grodekov.ru/ Сайт, посвящённый памяти Гродекова Н. И.]

Отрывок, характеризующий Гродеков, Николай Иванович

– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.