Далеки (Доктор Кто)

2 — «Далеки» англ. The Daleks
Актёры
Доктор Уильям Хартнелл (Первый Доктор)
Спутники Кэрол Энн Форд (Сьюзен Форман) Жаклин Хилл (Барбара Райт) Уильям Расселл (Ян Честертон)
Производство
Сценарист	Терри Нейшн
Режиссёр	Ричард Мартин Кристофер Бэрри
Продюсер	Верити Ламберт
Сезон	1
Дата выпуска	21 декабря 1963 — 1 февраля 1964
Хронология
← Предыдущая серия	Следующая серия →
Неземное дитя	Грань уничтожения

Далеки (англ. The Daleks), также известна как Мутанты (англ. The Mutants) и Мёртвая планета (англ. The Dead Planet) — вторая серия британского научно-фантастического телесериала «Доктор Кто», состоящая из семи эпизодов, которые были показаны в период с 21 декабря 1963 по 1 февраля 1964 года. В этой серии впервые появляются злейшие враги Доктора — Далеки.

Синопсис

Доктор заинтересован планетой, на которую попадает ТАРДИС. Остался ли здесь кто-нибудь, переживший ядерную войну? Берегитесь, от них не сбежать!

Сюжет

Эпизод 1. Мёртвая планета

Доктор со спутниками прибывают на неизвестную им планету. Они обнаруживают город. Доктор намеревается пойти туда, но спутники останавливают его. Они хотят поскорее убраться отсюда. На обратном пути к ТАРДИС, Сьюзан отстаёт от Доктора, Йена и Барбары. В лесу ей кажется, что кто-то тронул её за плечо. Когда Сьюзен возвращается в ТАРДИС, ей никто не верит. Неожиданно что-то стучится в дверь корабля, но на сканере никого нет. Йен и Барбара начинают уговаривать Доктора уехать отсюда, но он утверждает, что запас ртути в ТАРДИС закончился, а без неё им не уехать. Единственное место где, возможно, есть ртуть — город за лесом. Выходя из ТАРДИС, спутники обнаруживают около неё флаконы со странной жидкостью, наверняка оставленные существом, стучавшим в дверь. Придя в город, путешественники расходятся. Барбара следует по длинным коридорам. Двери за ней постоянно закрываются. Когда она понимает, что оказалась в ловушке — появляется далек.

Эпизод 2. Выжившие

Доктор, Йен и Сьюзан приходят в комнату, полную разных машин. Там Доктор обнаруживает счётчик Гейгера, который показывает большой уровень радиации на планете. Доктор признаётся, что ртуть им не нужна и она у него уже есть. Он отдаёт флакончик с ртутью Йену. Доктор утверждает, что здесь находиться опасно, и им надо немедленно вернуться в ТАРДИС. Но Йен настаивает на том, что сначала нужно найти Барбару. Но тут в комнату врываются Далеки. Йен пытается бежать, но один из далеков парализует ему ногу. Далеки запирают спутников, там их уже ждёт Барбара. Далеки вызывают Доктора к себе и допрашивают его. Они объясняют, что воевали с другим народом — талами. Во время войны взорвалась нейтронная бомба, что привело к мутации обеих рас. Теперь Далеки не могут покидать свой металлический город. Доктор убеждает Далеков, что они все будут умирать от лучевой болезни, если не используют лекарства. Далеки разрешают одному из пленников пойти в ТАРДИС и принести лекарства. Доктор и Барбара слишком слабы, а у Йена парализована нога, поэтому спутники отправляют Сьюзан.

Эпизод 3. Побег

Вне ТАРДИС Сьюзан встречает Алидона. Он является талом. Он не мутировал, как Далеки, а остался похож на человека. Алидон удивлён, что далеки ещё живы. Его народ считал, что они погибли после нейтронной войны. Алидон утверждает, что далекам нельзя доверять и даёт Сьюзан ещё один комплект лекарств. Сьюзан возвращается в город и говорит Далекам, что Талы хотят мира. Далеки соглашаются с этим, но на самом деле они готовят план мести. В это время Доктор со спутниками принимают лекарства и оправляются от лучевой болезни. В комнату заходит Далек. Путешественники берут грязь с ботинок Сьюзан и залепляют ей глаз Далека. Йен забирается внутрь корпуса Далека.

Эпизод 4. Засада

Далеки гонятся за Доктором и спутниками. Им удаётся сбежать от врагов на лифте. Путешественники смотрят в окно и видят талов, которые пришли к городу, чтобы примириться с Далеками. Путники кричат им, что это засада, но талы не слышат их. Путешественники спускаются на улицу, чтобы предупредить Талов. В это время Далеки окружают их и убивают лидера. Оставшиеся Талы и Доктор со спутниками уходят в лагерь Талов. Там, одна из Талов — Диона, рассказывает Доктору об истории планеты. Когда-то Далеки назывались Каледами и были похожи на Талов, но после нейтронной войны они мутировали. Йен уговаривает талов бороться с Каледами, но Доктор предлагает им уйти. Но ко всеобщему ужасу путники узнают, что не могут. Далеки забрали флакончик с ртутью у Йена при обыске, и он остался в городе.

Эпизод 5. Экспедиция

Талы решаются помочь путешественникам в поисках ртути. Спутники делятся на две группы: Йен и Барбара пойдут в обход, через болота заселённые мутантами, а Доктор и Сьюзан пойдут напрямик к городу и будут выступать в качестве приманки. В это время Далеки начинают вымирать от принятого ими лекарства. Они понимают, что приспособились к радиации и решают увеличить её количество на Скаро, взорвав ещё одну нейтронную бомбу. В это время Йен, Барбара с талами останавливаются у болота. Они слышат, как Элион — один из талов начинает кричать. Все прибегают на место и видят ужасную картину: болотный монстр тянет Элиона на дно.

Эпизод 6. Испытание

Элион мёртв, но путникам надо продолжать идти. В это время Верховному Далеку сообщают, что подготовка нейтронной бомбы займёт 23 дня. Это слишком долго и Далеки решают взорвать свои ядерные реакторы. Доктор и Сьюзан разрушают некоторые компьютеры далеков. Но тут поднимается тревога и далеки окружают путников и берут в плен. Йен, Барбара и Талы идут через пещеры. Перед ними встаёт огромная пропасть, которую надо перепрыгнуть. Путники преодолевают пропасть, но один из Талов срывается и падает вниз.

Эпизод 7. Спасение

Далеки приводят Доктора и Сьюзан в комнату управления. В это время к городу подходит группа Йена и Барбары и они решают освободить Доктора. Вместе они разрушают источники питания далеков и предотвращают взрыв. Далеки становятся неподвижными и вскоре умирают. Доктор, Йен, Барбара и Сьюзан возвращаются в лагерь Талов вместе с ртутью. Талы благодарят путников и они прощаются. ТАРДИС дематериализуется, но тут консоль корабля взрывается и путешественники падают на пол.

Трансляции и отзывы

Подробности серии по эпизодам

Эпизод	Дата показа	Продолжительность	Телезрители (в миллионах)	Archive
«Мертвая планета»	21 декабря 1963 (21 декабря 1963)	24:22	6.9	16mm t/r
«Уцелевшие»	28 декабря 1963 (28 декабря 1963)	24:27	6.4	16mm t/r
«Побег»	4 января 1964 (4 января 1964)	25:10	8.9	16mm t/r
«Засада»	11 января 1964 (11 января 1964)	24:37	9.9	16mm t/r
«Экспедиция»	18 января 1964 (18 января 1964)	24:31	9.9	16mm t/r
«Испытание»	25 января 1964 (25 января 1964)	26:14	10.4	16mm t/r
«Спасение»	1 февраля 1964 (1 февраля 1964)	22:24	10.4	16mm t/r

Интересные факты

• Первый эпизод серии был перемонтирован после того как оказалось, что на пленку попали закадровые голоса. Черновой вариант серии был смыт с пленки.

Ссылки

• [www.bbc.co.uk/doctorwho/classic/episodeguide/daleks/ «The Daleks»] на сайте BBC Online
• [www.wikia.com/wiki/c:tardis:The_Daleks «The Daleks»] на викии TARDIS

Отрывок, характеризующий Далеки (Доктор Кто)

– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.