Смолич, Дмитрий Николаевич
Дмитрий Смолич | |||||||
Смолич Дмитро Миколайович | |||||||
Имя при рождении: |
Смолич | ||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|
Дата рождения: | |||||||
Место рождения: | |||||||
Дата смерти: | |||||||
Место смерти: | |||||||
Профессия: | |||||||
Гражданство: | |||||||
Театр: |
КУАТОБ им. Т. Шевченко, ЧГАТОБ им. М. Глинки, БелБАТОБ, ОдАТОБ | ||||||
Награды: |
|
Дми́трий Никола́евич Смо́лич (укр. Дмитро Миколайович Смолич; 1919—1987) — советский оперный режиссёр[1]. Народный артист СССР (1979)[2].
Биография
Дмитрий Смолич родился 11 апреля 1919 года в Петрограде (ныне Санкт-Петербург).
В 1941 году окончил оперно-драматическую студию им. К. Станиславского в Москве (ныне Московский драматический театр им. К. С. Станиславского).
В 1941—1955 годах — режиссёр Киевского театра оперы и балета им. Т. Шевченко, в 1955—1958 — главный режиссёр Челябинского театра оперы и балета им. М. Глинки, в 1958—1962 — главный режиссёр Одесского театра оперы и балета, в 1962—1969 — художественный руководитель и главный режиссёр Белорусского Большого театра оперы и балета в Минске, в 1969—1970 — главный режиссёр Львовского оперного театра им. И. Франко (ныне — имени С. А. Крушельницкой).
С 1970 года — главный режиссёр Киевского театра оперы и балета им. Т. Шевченко.
Ставил спектакли в Грузинском театре оперы и балета им. Палиашвили (Тбилиси, 1954), Днепропетровском театре оперы и балета (1977) и Таджикском театре оперы и балета (Душанбе, 1978).
Член КПСС с 1956 года. Депутат Верховного Совета Белорусской ССР V созыва.
Дмитрий Смолич умер 28 апреля 1987 года в Киеве. Похоронен на Байковом кладбище рядом с отцом.
Семья
- Отец — Николай Васильевич Смолич (1888—1968), актёр, театральный режиссёр, педагог. Народный артист СССР (1944).
Звания и награды
- Заслуженный деятель искусств Грузинской ССР (1953)
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1958)
- Народный артист Украинской ССР (1960)
- Народный артист Белорусской ССР (1964)
- Народный артист СССР (1979)
- Государственная премия УССР имени Т. Г. Шевченко (1971) — за поствновку оперного спектакля «Золотой обруч» Б. Н. Лятошинского в Львовском ГАТОБ имени И. Я. Франко,
- Государственная премия Грузинской ССР имени З. П. Палиашвили (1973)
- Орден «Знак Почёта» (1951)
- Медаль «В память 1500-летия Киева»
- Медали.
Творчество
Постановки в театре
Киевский театр оперы и балета им. Т. Шевченко
- 1945 — «Травиата» Дж. Верди
- 1946 — «Севильский цирюльник» Дж. Россини
- 1946 — «Кармен» Ж. Бизе
- 1947 — «Галька» С. Монюшко
- 1953 — «Иван Сусанин» М. И. Глинки
- 1953 — «Тарас Бульба» Н. В. Лысенко (в редакции Л. Н. Ревуцкого и Б. Н. Лятошинского)
- 1954 — «Пиковая дама» П. И. Чайковского
- 1954 — «Борис Годунов» М. П. Мусоргского
- 1954 — «Демон» А. Г. Рубинштейна
- 1955 — «Молодая гвардия» Ю. С. Мейтуса
- 1970 — «Золотой обруч» Б. Н. Лятошинского
- 1972 — «Абесалом и Этери» З. П. Палиашвили
- 1973 — «В бурю» Т. Н. Хренникова
- 1973 — «Ярослав Мудрый» Г. И. Майбороды
- 1974 — «Гугеноты» Дж. Мейербер
- 1977 — «Иркутская история» М. В. Карминского
- «Евгений Онегин» П. И. Чайковского
Челябинский театр оперы и балета им. М. Глинки
- 1956 — «Князь Игорь» А. П. Бородина
- 1956 — «Чио-Чио-сан» Дж. Пуччини
- 1956 — «Пиковая дама» П. И. Чайковского
- 1957 — «Город юности» Г. М. Шантыря
Одесский театр оперы и балета
- 1959 — «Макбет» Дж. Верди
- 1961 — «Назар Стодоля» К. Ф. Данькевича
- 1962 — «В степях Украины» О. А. Сандлера
Белорусский Большой театр оперы и балета
- 1962 — «Кето и Котэ» В. И. Долидзе
- 1962 — «Обручение в монастыре» С. С. Прокофьева
- 1963 — «Джоконда» А. Понкьелли
- 1963 — «Орестея» С. И. Танеева
- 1963 — «Ясный рассвет» А. Е. Туренкова
- 1963 — «Отелло» Дж. Верди
- 1964 — «Октябрь» В.И. Мурадели
- 1965 — «Трубадур» Дж. Верди
- 1967 — «Брестская крепость» К. В. Молчанова
- 1967 — «Алеся» Е. К. Тикоцкого
- 1968 — «Когда опадают листья» Ю. В. Семеняко
- 1969 — «Железный дом» Э. М. Тамберга
- 1969 — «Хованщина» М. П. Мусоргского (в редакции Д. Д. Шостаковича)
Львовский оперный театр им. И. Франко
Другие театры
- 1954 — «Богдан Хмельницкий» К. Ф. Данькевича (Грузинский театр оперы и балета им. Палиашвили, Тбилиси)
- 1977 — «Пробуждение» Л. Н. Колодуба (Днепропетровский государственный академический театр оперы и балета)
- 1978 — «Айни» Ш. С. Сайфиддинова (Таджикский театр оперы и балета, Душанбе)
Память
- В Киеве, на улице Богдана Хмельницкого, 39, где с 1971 по 1987 год жил Д. Смолич, установлена бронзовая мемориальная доска.
Напишите отзыв о статье "Смолич, Дмитрий Николаевич"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Смолич, Дмитрий Николаевич
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
- Родившиеся 11 апреля
- Родившиеся в 1919 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Умершие 28 апреля
- Умершие в 1987 году
- Умершие в Киеве
- Театральные режиссёры по алфавиту
- Театральные режиссёры СССР
- Театральные режиссёры Украины
- Театральные режиссёры Белоруссии
- Театральные режиссёры России
- Театральные режиссёры XX века
- Оперные режиссёры по алфавиту
- Оперные режиссёры СССР
- Оперные режиссёры России
- Оперные режиссёры Украины
- Оперные режиссёры Белоруссии
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Народные артисты СССР
- Народные артисты Украинской ССР
- Заслуженные деятели искусств РСФСР
- Лауреаты Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко
- Лауреаты Государственной премии Грузинской ССР
- Заслуженные деятели искусств Грузинской ССР
- Народные артисты Белорусской ССР
- Персоналии:Киевский театр оперы и балета им.Тараса Шевченко
- Персоналии:Челябинский театр оперы и балета им. М. И. Глинки
- Персоналии:Большой театр оперы и балета Республики Беларусь
- Персоналии:Одесский национальный академический театр оперы и балета
- Персоналии:Львовский оперный театр
- Режиссёрские династии
- Члены КПСС
- Депутаты Верховного Совета Белорусской ССР
- Похороненные на Байковом кладбище