Калашный переулок

Калашный переулок Москва
Калашный переулок со стороны Б. Никитской
Общая информация
Страна	Россия
Город	Москва
Округ	ЦАО
Район	Арбат (№ 1 — нежилой), Пресненский (№ 2/10, 4/1 — жилые, № 3, 3а, 7 и 6—16 — нежилые)
Протяжённость	0,45 км
Ближайшие станции метро	Арбатская (150 м.)
Почтовый индекс	119019 (нечётные), 125009 (чётные)
Номера телефонов	+7(495) XXX----
[www.openstreetmap.org/?lat=55.75528&lon=37.60139&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap]
[maps.yandex.ru/?ll=37.60139%2C55.75528&spn=0.15381%2C0.080341&z=16&l=map на Яндекс.Картах]

Калашный переулокКалашный переулок

Кала́шный переу́лок — переулок в Москве (Центральный административный округ Москвы). Проходит от Большой Никитской улицы до Нижнего Кисловского переулка, лежит между Никитским бульваром и Малым Кисловским переулком, параллельно им.

Нумерация домов ведётся от Нижнего Кисловского переулка.

Происхождение названия

Старинное название переулка появилось в XVI—XVII веках, дано по слободе калашников, находившейся в те времена рядом с Кисловской слободой.

История

Внешний вид переулка был типичным для своего времени: деревянные дома, немощёная улица. До пожара 1812 года улица начиналась зданием Церкви Иоанна Милостивого (по нечётной стороне, на углу с Малым Кисловским переулком). После пожара, к 1817 году, в переулке появились первые жилые каменные строения.

Примечательные здания и сооружения

По нечётной стороне

№ 1 

Здание начала XVIII века многократно меняло своих владельцев. Среди прочих оно принадлежало Варваре Голицыной, Фёдору Кокошкину, А. И. Шмидту.

№ 3/8а, стр. 1, главный дом городской усадьбы

 памятник архитектуры (региональный), здание XVIII века, в 1877 было перестроено по проекту архитектора А. О. Вивьен. В 1920 году здание арендовал Дом печати (клуб московских журналистов). Здесь выступали поэты Александр Блок, Владимир Маяковский, Сергей Есенин, Демьян Бедный, революционер Анатолий Луначарский. Отсюда в 1941 году уходили на фронт московские журналисты.

№ 3/8, стр. 1, доходный дом С. Ф. Голицына — купца А. Н. Прибылова

 ЦГФО, здание было пристроено к главному усадебному дому (№ 3/8а) в 1798—1806 годах. В 1899 году было перестроено под доходный дом по проекту архитектора Августа Вебера: со стороны бульвара надстроено третьим этажом, со стороны переулка — пристроены галереи. Также перестраивалось в 1930-е и в 1948—1950-е годы.

В 1880 году дом приобрёл купец А. Н. Прибылов, затем он перешёл его дочери С. А. Мокеевой, вышедшей в 1910 году замуж за доктора К. А. Шурова. В 1920 году здание арендовало жилищное товарищество № 254. С 1918 по 1968 год здесь, в квартире № 25, жил историк, директор Московского коммунального музея Пётр Сытин. В настоящее время в здании располагается Институт журналистики и литературного творчества.

№ 5а/8, стр. 1—4, городская усадьба И. Г. Наумова — А. С. Олениной — В. В. Думнова

 памятник архитектуры (региональный), здания XVIII-XIX веков постройки. В доме жил композитор П. И. Чайковский.

№ 7, домовой храм

Часть комплекса 1914 года постройки, предназначавшегося для Министерства финансов Российской империи, архитектор — Богдан Нилус.

№ 9 

Здание второй половины XIX века.

По чётной стороне

№ 2/10, доходный дом А. И. Титова (Дом Моссельпрома)

 памятник архитектуры (региональный). До пожара 1812 года на этом участке, на углу с Малым Кисловским переулком, находились Церковь Иоанна Милостивого и постройки её причта. К 1817 году на месте сгоревших строений было выстроено несколько жилых каменных зданий (в одном из них в 1818—1819 годах жила семья С. Ф. Мочалова, отца актёра Павла Мочалова). К началу XX века здесь находились трактир и извозчичья стоянка. В 1912 году по заказу нового владельца участка, купца А. Титова, архитектор Николай Струков начал здесь строительство многоэтажного доходного дома. 22 марта 1913 года у практически достроенного 7-здания обрушилась фасадная стена, после чего проект был реализован до конца лишь частично.

В 1923—1925 годах пятиэтажное здание было надстроено двумя этажами по проекту инженера В. Д. Цветаева и архитектора Давида Когана, его увенчала зубчатая шестиугольная башня с часами, спроектированная Артуром Лолейтом. По окончании работ здание занял «Моссельпром».

Здание стало известным благодаря фразе «Нигде кроме, как в Моссельпроме» авторства Владимира Маяковского, размещённой на панно, выполненном по проекту художников Александра Родченко и Варвары Степановой. Внешнее оформление здания было воссоздано в 1990-е годы по проекту архитектора Е. Овсянниковой.

В 1964—1969 годах здесь в кв. № 11 жил филолог Виктор Виноградов. В настоящее время в здании находятся один из факультетов Академии театрального искусства и мастерская художника Ильи Глазунова.

№ 4, доходный дом

Здание 1851 года постройки, было перестроено в 1900 году.

№ 4/1, доходный дом с магазинами А. И. Титова

 ЦГФО, здание 1911-1915 годов постройки, архитектор — Николай Струков. Часть комплекса доходных домов купца Титова, обвалившегося в 1913 году.

№ 6, стр. 1, главный дом городской усадьбы В. В. Думнова — Н. Л. Маркова с оградой

 памятник архитектуры (региональный), здание 1817 года перестраивалось в 1887 году по проекту архитектора Алексея Щеглова, в 1896 году по проекту инженера Николая Маркова и в начале XX века. Сохранившуюся отделку интерьеров в 1915—1916 годах осуществил архитектор Владимир Маят. Здание занимает Посольство Нидерландов в России.

№ 8/5, особняк В. Думнова

К жилому дому на углу с Малым Кисловским переулком в 1903 году была добавлена пристройка, архитектор — Алексей Щеглов. В 1975-1978 годах здание было перестроено для представительства Эстонской ССР в Москве. В настоящее время — гостиница и общежитие посольства Эстонии в России.

№ 10, городская усадьба В. М. Рихтер — Е. В. Гавриловой

 ЦГФО

№ 10, главный дом усадьбы

Здание конца XVIII — 1-й половины XIX века, перестраивалось в 1876 и 1886 годах, архитектор — Владимир Шер; в 1911 году, архитектор — Александр Антонов. В 1920-х годах здесь жил артист МХТ Леонид Леонидов.

№ 10, стр. ? и ?, усадебный флигель и хозяйственная постройка

Здания 1876 года постройки.

№ 12, городская усадьба Г. Н. Зарубина — С. С. Лепешкина — А. И. Сергеевой

 ЦГФО

№ 12, главный дом усадьбы

Здание 1820-х годов постройки перестраивалось в 1884 году, архитектор — Александр Каминский и в 1920-х годах. В 1892—1893 годах здесь снимал квартиру пианист, профессор Московской консерватории Николай Зверев. До 2007 года в здании располагалось посольство Японии, затем оно стало использоваться в качестве резиденции посла Японии в России.

№ 12, стр. ?, усадебный флигель

Здание 1860 года перестраивалось в 1881 году.

№ 14, главный дом усадьбы А. Г. Чижова с оградой

 ЦГФО, здание в стиле неоклассической эклектики 1876 года постройки. Выразительный «герб» на массивном аттике — чисто декоративная композиция, призванная, как и стилистика дома, подчеркнуть претензии владельца на обладание старинным «родовым» гнездом в центре Москвы. Здание занимает организация «Совэкспортфильм».

№ 14, стр. ?

Жилой дом конца XIX века, перестроен в 1949-1950 годах.

№ 16, адрес доходного дома княгини Е. Ф. Шаховской

 памятник архитектуры (утраченный), здание 1884 года постройки, архитектор — Константин Терский; было снесено в 2009 году при реконструкции усадьбы Шаховских для размещения театра Геликон-опера.

№ 18 

Служебные строения комплекса зданий, принадлежавших княгине Е. Ф. Шаховской. С начала 1990-х годов в здании располагается антикварный магазин.

Литература

• Васькин А. А., Гольдштадт М. Г. Старая Москва в границах Камер-Коллежского вала. По шелковой Воздвиженке, по замшевой Манежной: Фотопутеводитель. — М.: Компания Спутник+, 2002. — 102 с. ISBN 5-93406-348-0
• Муравьёв В. Б.. Московские улицы. Секреты переименований. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2006. — 336 с. — (Народный путеводитель). — ISBN 5-699-17008-1.
• Васькин А. А., Гольштадт М. Г. От снесённого Военторга до сгоревшего Манежа. Исторический фотопутеводитель. — М.: Компания Спутник +, 2009. — 400 с. — 2000 экз. — ISBN 678-5-9973-0100-2.

Примечания

Источники

Комментарии

Ссылки

• [maps.yandex.ru Карты Яндекс] — [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=1&size=1&scale=9&mapX=6498&mapY=9876&act=5&mapWidth=960&distance=1230,-6250;950,-6450;780,-7010;950,-7230;1340,-7410;1840,-7600;2360,-7800;3090,-8110&tool=grab Калашный переулок]
• [maps.google.com Google Maps] — [maps.google.com/maps?q=Moscow&t=h&hl=en&om=1&ie=UTF8&z=15&ll=55.754409,37.60324&spn=0.010554,0.033689&iwloc=addr Калашный переулок]
• [moscow.gramota.ru/nam02.shtml Грамота.ru]
• [laimelaim.ru/Gallery.aspx?aid=bb3f7b36-e74f-4a71-8327-5cb4191bc80b Переулки Москвы: Калашный переулок]

Отрывок, характеризующий Калашный переулок

– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.