Конституция Дании

Конституционный акт Дании (дат. Danmarks Riges Grundlov) — конституция, или, основной закон Королевства Дания. Первая датская конституция была принята в 1848 году, действующая конституция одобрена на референдуме в 1953 году. Конституция 1953 года состоит из 11 глав и 89 параграфов.

Исторический очерк

В первой половине XIX века в Дании была абсолютная монархия, опиравшаяся на разветвлённый многоуровневый бюрократический аппарат. При этом к началу столетия в королевстве были проведены либеральные реформы, в том числе ликвидирована крепостная зависимость крестьян и введено всеобщее начальное образование. После Июльской революции во Франции (1830) в немецких владениях Дании — Шлезвиге и Гольштейне — усилились сепаратистские настроения, которые король Фредерик VI решил сгладить, учредив сословные представительства, два в немецких герцогствах и два на оставшейся территории королевства. Реформы продолжились в правление его сына Кристиана VIII, который планировал октроирование конституции и внезапная болезнь и смерть которого помешала завершить реформы. 20 марта 1848 года под влиянием новой революции во Франции в Копенгагене прошли демонстрации сторонников либеральных преобразований. Король Фредерик VII включил нескольких представителей либералов в правительство и поручил тому разработать проект конституции. Проект был готов осенью, он предусматривал создание двухпалатного парламента (Ригсдага; нижняя палата называлась Фолькетинг, верхняя — Ландстинг). При этом правительство было ответственно перед королём, возглавлявшим исполнительную власть и одновременно имевшим право налагать вето на принятые Ригсдагом законы. Утверждение конституции было возложено на учредительное собрание, выборы в которое состоялись 5 октября. 25 мая после долгих обсуждений учредительное собрание утвердило текст конституции, 5 июня её подписал король.

В середине 1850-х годов Фредерик VII издал ряд указов, изменивших структуру органов государственной власти. Эта система указов в 1856 году была объединена в новую конституцию. Фредерик VII создал королевский совет, фактически ставший дополнительной палатой, которая могла пересматривать решения Ригсдага. Консервативная конституция 1856 года не пользовалась популярностью. Тяжёлое поражение в войне с Пруссией 1864 года вынудило короля Кристиана IX в 1866 году принять очередную конституцию, в которой за основу был взят закон 1849 года.

В следующий раз конституция была принята в 1915 году. Её основными новеллами были закрепление унии с Исландией и демократизация выборов в фолькетинг (в частности, отмена имущественного ценза для избирателей). При этом в конституции не был закреплён начавший складываться в Дании принцип формирования правительства победившей на выборах партией (это впервые произошло в 1901 году, после чего принцип стал конституционным обычаем).

После Второй мировой войны для работы над новым проектом конституции была создана конституционная комиссия. Её работа продолжалась семь лет, при этом основные споры шли вокруг двух вопросов: количества палат в парламенте и возраста, с которого приобретается избирательное право. В марте 1953 года проект был одобрен обеими палатами Риксдага, в мае вынесен на референдум. Для одобрения проект должен был набрать 45 % от общего числа избирателей, в итоге «за» высказались 45,7 %. Король Фредерик IX подписал конституцию 5 июня, в тот же день, когда была подписана и конституция 1849 года. В марте 1953 года был принят и конституционный закон о престолонаследии.

Конституция 1953 года

Общая характеристика

Текст конституции 1953 года был во многом основан на предыдущей конституции: 28 параграфов совпадают дословно, ещё многие подверглись редактированию.

Конституция распространяется на всю территорию Королевства Дании, включая Гренландию и Фарерские острова. Одновременно с этим в конституции зафиксирована возможность передачи государственными органами каких-то полномочий надгосударственным институтам. В настоящее время ряд вопросов регулируется правом Европейского союза.

В раздел о правах и свободах человека были добавлены социальные и экономические гарантии, это стало отражением Декларации прав человека и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Система государственных органов

Система государственных органов описана в разделах со второго по шестой. В Дании реализовано разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Законодательную власть осуществляет фолькетинг, исполнительную власть возглавляет король, а осуществляет правительство, судебную — верховный суд Дании.

Параграф 15 закрепляет принцип парламентаризма: он оговаривает, что фолькетинг может выразить вотум недоверия одному из министров или всему правительству. Таким образом премьер-министр, хотя и назначается королём, является ответственным перед фолькетингом.

Литература

• Исаев, М. А. Основы конституционного права Дании. — М.: Муравей, 2002. — 337 с. — ISBN 5-89737-143-1.
• Конституции государств Европейского союза. — М.: Норма-Инфра-М, 1999. — 297-314 с.
• Gerhard Robbers. Encyclopedia of world constitutions. — Infobase Publishing, 2007. — P. 250-254. — 1168 p. — ISBN 9780816060788.

Отрывок, характеризующий Конституция Дании

Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.