Николс, Винсент Джерард

Его Высокопреосвященство кардинал Винсент Джерард Николс Vincent Gerard Nichols<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-священник с титулом церкви SS. Redentore e Sant�Alfonso in via Merulana.</td></tr>
11-й Архиепископ Вестминстера
c 3 апреля 2009 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Кормак Мёрфи-О'Коннор
Рождение:	8 ноября 1945(1945-11-08) (78 лет) Кросби, Англия
Принятие священного сана:	21 декабря 1969 года
Епископская хиротония:	24 января 1992 года
Кардинал с:	22 февраля 2014 года

Винсент Джерард Николс (англ. Vincent Gerard Nichols; 8 ноября 1945, Кросби, Англия) — английский кардинал. Титулярный епископ Отоны и вспомогательный епископ Вестминстера с 11 ноября 1991 по 15 февраля 2000. Архиепископ Бирмингема с 15 февраля 2000 по 3 апреля 2009. Архиепископ Вестминстера и католический примас Англии и Уэльса с 3 апреля 2009. Председатель конференции католических епископов Англии и Уэльса с 30 апреля 2009. Кардинал-священник с титулом церкви SS. Redentore e Sant�Alfonso in via Merulana с 22 февраля 2014.

Ранние годы

Винсент Николс родился в Кросби, графство Ланкашир. Его родители, Генри Джозеф и Мэри Николс (в девичестве Рассел) были учителями. В детстве Николс хотел стать водителем грузовика, но уже подростком почувствовал призвание быть священником.

Учился в католической школе Святой Марии, которой управляла конгрегация Братьев Христа. После окончания школы он поступил в Английский Католический Колледж в Риме. Рукоположен в священники в архиепархии Ливерпуля 21 сентября 1969 года (в 23 года). В 1970 году получил степень (католическая степень, аналогичная магистру) по богословию в Папском Григорианском Университете в Риме.

После возвращения в Англию Николс учился ещё один год в Университете Манчестера и получил светскую степень магистра богословия. Его диссертация посвящена богословскому наследию Святого Джона Фишера, английского епископа и кардинала, который не признал Акт о супрематии, за что был казнён Генрихом VIII. Затем он служил ассистентом священника в церкви Святой Марии в Уигане (около Манчестера) и капелланом в старшей школе Святого Джона Ригби в Орреле (около Манчестера) и школе Святого Петра в Уигане.

В 1974 году он получил степень магистра образования в частном иезуитском Университете Лойолы в Чикаго, а в 1975 году приступил к службе в церкви Святой Анны в Ливерпуле. В общей сложности отец Николс провёл 14 лет в архидиоцезе Ливерпуля. Архиепископ Дерек Ворлок отметил старания Николса, когда тот помогал разведённым парам вновь пожениться.

В 1980 году (в 35 лет) его назначили директором Института Апхоланда. Кроме того он был членом совета архиепископа.

С 1984 по 1993 годы Николс занимал должность генерального секретаря Конференции Католических Епископов Англии и Уэльса. С 1989 по 1993 годы он модератор-управляющий совета экуменического объединения церквей Англии и Ирландии. С 1998 года он руководил комитетом католического образования.

Церковная карьера

Титулярный епископ

5 ноября 1991 года (в 46 лет) Иоанн Павел II объявляет Николса вспомогательным епископом Вестминстера и титулярным епископом Отоны. Церемонию его посвящения в епископы 24 января 1992 года провёл кардинал Бэзил Хьюм, которому помогали и сослужили архиепископ Ливерпуля Дерек Ворлок и епископ Восточной Англии Алан Кларк. Таким образом Николс стал самым молодым епископом Великобритании. Для себя он выбрал девиз: Fortis Ut Mors Dilectio, что значит «Любовь сильна, как смерть» (Песнь Песней 8:6).

В качестве вспомогательного епископа Николс исполнял обязанности викария северного Лондона. Его также назначили в финансовый совет Национального Католического Фонда в 1994 году, и в комитет Римских колледжей в 1995 году. С 1996 года он занимался финансами Конференции Католических Епископов Англии и Уэльса.

В 1998 году Николс представлял епископов Англии на Синоде епископов Океании и был особым секретарём Синода епископов Европы в сентябре 1999 года. Николс вёл похоронную церемонию кардинала Бэзила Хьюма, архиепископа Вестминстера, умершего в 1999 году.

Архиепископ Бирмингема

15 февраля 2000 года (в 54 года) Николс был объявлен восьмым архиепископом Бирмингема на смену уроженцу Франции Морису Куб де Мюрвилю. Интронизация состоялась 29 марта 2000 года. Незадолго до назначения архиепископом Бирмингема, имя Николса упоминалось в качестве возможного кандидата на должность архиепископа Вестминстера. После кончины кардинала Базиля Хьюма архиепископом Венсмонстера (то есть главой католиков Англии) стал Кормак Мёрфи О`Коннор.

В 2001 году Винсент Николс возглавил управляющий Комитет Католического Общества по защите детей и инвалидов.

В 2005 году Николс комментировал трансляцию похорон папы римского Иоанна Павла II по Би-би-си.

В 2008 году его объявили председателем Комитета по школам, университетам и катехизису на конференции епископов Европы. Кроме того, Николс заседает в епископском совете трех английских семинарий за пределами Великобритании: Королевский Английский Колледж Святого Албана в Вальядолиде (Испания), Папский Колледж Беда и Английский Католический Колледж в в Риме (Италия). Кроме него в совете заседает епископ Лидса Артур Роше и епископ-эмерит Миневии Марк Ябале. Как минимум раз в год Николс посещает все три семинарии с визитом.

Николс поддержал канонизацию кардинала Джона Ньюмена. Несмотря на предсмертную волю самого кардинала о месте своего захоронения, в 2008 году предпринималась попытка эксгумации его останков из собора в центре Бирмингема. Николс руководил процессом. После вскрытия могилы не обнаружено никаких останков.

Николс написал две книги: «Обещание будущей славы» (англ. Promise of Future Glory) и «Миссионеры» (англ. Missioners). В своей архиепархии он запустил социальную годовую программу «Иди со Мной», которая направлена на объединение людей через духовные диалоги, завязанные на годовой цикл литургии. Инициатива распространилась в другие епархии Англии.

Его герб состоит из голубой ленты на серебряном фоне, которая символизирует реку Мерси, раковина морского гребешка символизирует Английский Католический Колледж в Риме, красная роза Ланкастера и якорь, который символизирует Ливерпуль. Все собрано под зеленой галеро (шапка архиепископа) с 20 кисточками.

Архиепископ Вестминстера

3 апреля 2009 года (в 63 года) папа римский Бенедикт XVI объявил Николса одиннадцатым архиепископом Вестминстера, а значит главой Католической Церкви Англии и Уэльса. Церемония вступления в должность состоялась 21 мая того же года.

Вестминстер — основная архиепархия Англии и Уэльса, окормляет 472,600 католиков. Считается, что папа римский Бенедикт XVI лично назначил Николса на эту должность, поскольку Конгрегация по делам епископов не смогла прийти к единому мнению. Среди возможных кандидатов также назывались имена: епископа Лидс Артура Роше (поддерживался предшественником Николса, кардиналом Кормаром Мёрфи-О’Коннором), архиепископа Кардиффа Питера Смита, вспомогательного епископа Вестминстера Бернарда Лонгли и епископа Ноттингема Малькольма Макмаона.

Перед его назначением, в газеты «просочилось» письмо группы прелатов и членов парламента на имя папского нунция в Великобритании, авторы которого просили не переводить Николса на Вестминстерскую кафедру по причине его «амбициозности».

Кардинал Мёрфи-О’Коннор подал в отставку по достижении обязательного пенсионного возраста, 75 лет, и прокомментировал назначение Николса, как «компетентного, опытного и человека большого сердца».

Как и ожидалось, Винсента Николса избрали председателем Конференции Католических Епископов Англии и Уэльса 30 апреля 2009 года.

29 июня 2009 года в первый день Петрова поста, традиционный день вручения знаков отличия новопроизведенным митрополитам, папа Бенедикт XVI вручил Николсу паллий, узкую ленту из белой овечьей шерсти с вышитыми крестами.

Кардинал

12 января 2014 года было объявлено, что Винсент Николс будет возведён в кардиналы на консистории от 22 февраля 2014 года.

Взгляды

В начале своей карьеры Николс считался либералом, однако со времени начал всё более проявлять консервативные взгляды. Есть мнение, что он адаптировался в соответствии с позицией Ватикана, а также по совету своего наставника, архиепископа Дерека Ворлока, который желал ему наилучшей карьеры в церкви.

В последние годы он активно защищает традиционные взгляды Католической Церкви. В частности, он не раз выступал с критикой BBC, обвиняя корпорацию во враждебном отношении к католикам.

Насилие над детьми в церкви

Вскоре после назначения архиепископом Вестминстера Винсент Николс сделал заявление по поводу случаев насилия над детьми священниками в церкви Ирландии. В частности он отметил что «нужно мужество, чтобы в этом признаться. Каждый единичный случай оскорбления или насилия в Католической Церкви вызывает скандал. И я рад, что это скандал». По поводу ответственности священников за содеянное он заметил «не стоит забывать, что сегодняшний скандал может затмить всё хорошее, что они тоже совершили».

В своем Пасхальном послании 4 апреля 2010 года (разгар сексуального скандала на мировом уровне) Николс сказал: «…сейчас идёт Святая неделя. Чтобы оценить смысл этого великого христианского праздника, мы должны начать с наших грехов и нашего позора».

22 апреля 2010 года Конференция католических епископов Англии и Уэльса под председательством Николса выпустила беспрецедентное послание, в котором они приносят свои извинения всем жертвам насилия. В частности там говорится следующее:

«Все католики — части единого целого. Эти ужасные преступления и неадекватная реакция некоторых лидеров церкви глубоко опечаливает нас всех[…] Мы просим прощения у жертв насилия и у Бога за ужасные деяния, совершенные среди нас. Здесь нет места оправданиям».

За два дня до опубликования послания все члены Конференции Католических Епископов принимали участие в специальной службе, посвященной пятилетию избрания папы римского Бенедикта XVI в кафедральном соборе Лидса. Службу вёл папский нунций в Великобритании. На следующий день после опубликования послания, прошла поминальная служба в память жертв авиакатастрофы в Смоленске.

В статусе архиепископа Бирмингема Николс управлял комитетом Католического Общества по защите детей и инвалидов, где ему непосредственно приходилось расследовать случаи оскорблений и насилия в церкви.

Отрывок, характеризующий Николс, Винсент Джерард

В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».