Осмотр на месте

Осмотр на месте
Wizja lokalna
Жанр:	Роман
Автор:	Станислав Лем
Язык оригинала:	польский
Дата первой публикации:	1982
Издательство:	Wydawnictwo Literackie

«Осмотр на месте» (польск. Wizja lokalna) — сатирическо-философский научно-фантастический роман Станислава Лема, посвящённый приключениям вымышленного героя космоса Ийона Тихого.

В романе описано путешествие Ийона Тихого к далёкой планете Энции для изучения обитающей там цивилизации энциан. Название произведения связано с проверкой информации об этой планете, полученную с использованием компьютера для генерации (предсказание путём моделирования) на Земле. Лем достаточно подробно проработал историю Энции с первобытных времён по сегодняшний день (имеется в виду время действия романа), а также показал социальную независимость энцианского общества.

• одним из направлений книги являются проблемы изобилия в обществе, основанные преимущественно на автоматизации производственных процессов, где индивиды слишком мало что-либо делают; ввод этических законов посредством технологии, то есть создание такой среды обитания, в которой выполнение этических норм обеспечивается принудительно и механически; идеологическое противостояние двух доминирующих систем, в которых можно увидеть пародию на доходящий до абсурда раскол Запада и Советского Союза.
• другим направлением можно считать проблему контакта между представителями разных цивилизаций, описанную в гротескной форме, характерной для приключений И. Тихого.

Время действия

Никаких конкретных дат в книге нет, как нет и возможности их восстановить. Известно, что действие происходит после того, как Ийон Тихий осуществил почти все путешествия и издал свои «Звёздные дневники» (а, например, путешествие 21-е заняло около 1000 лет). При этом несомненные признаки фантастического далёкого будущего, в котором межзвёздные перелёты и контакты с иными цивилизациями стали обыденным делом, сочетаются с узнаваемыми бытовыми реалиями конца XX века. Более того, один из персонажей «Осмотра на месте» адвокат Финкельштейн в детстве был узником нацистского концлагеря.

Описание сюжета

Ийон Тихий возвращается из очередного космического путешествия. На Земле он сталкивается с различными юридическими проблемами, как небольшими, так и более сложными. Желая отдохнуть, он хочет приобрести какой-нибудь домик в Альпах. Находясь в одном швейцарском отеле, он получает в подарок замок от жуликоватого владельца фирмы, производящей детское питание, по фамилии Кюсмих (Küss mich - поцелуй меня - нем.). Вместе с подарком он конечно же получает и большие проблемы  юридического толка. Кюсмих пытается сделать И. Тихого козлом отпущения и свалить на него всю ответственность за свои махинации. Из-за всех этих событий герой совершенно случайно узнает про Министерство Инопланетных Дел и Институт Исторических Машин. Никаких дипломатических контактов с иными мирами ещё нет, но подготовка к ним уже идет — МИД занимается математическим прогнозированием будущей истории. В качестве эксперимента Тихий даёт на проверку одно из изданий своих «Звёздных дневников». Машины прогнозируют, что эта книга станет через много лет причиной межпланетного дипломатического скандала. Всему виной оказывается 14-е путешествие, где описывается спутник планеты Энции, который Тихий посчитал самостоятельной планетой Энтеропией. Главный герой начинает искать информацию об Энции, при этом время от времени он чувствует себя первооткрывателем того, что сам не понял. Тихий начинает изучать описание других исследователей, которые не всегда стыкуются между собой, а иногда противоречат друг другу. Также он пытается изучить историю Энции по различным земным работам и по переводам энцианских книг на человеческие языки. Он выясняет, что господствующая раса произошла от нелетающих птиц. Из-за различий в физиологии многие обычные для человека вещи непонятны и абсурдны для энцианина и наоборот.

Далее Тихий отправляется на Энцию (не только для удовлетворения собственного любопытства, но и в качестве посла Земли) и сталкивается воочию с уникальной антропоморфной цивилизацией, разделённой на два основных государства: Курдляндию и Люзанию.

Руководящая идеология Курдляндии — это «национальная мобильность» (отсюда «нациомобили», «топартаменты», «градозавры»), заключающаяся в том, что подавляющая часть населения должна жить внутри гигантских животных — курдлей, в их желудках и других внутренних органах. По словам основного персонажа, курдляндского патриота, курдли ходят по болотам, направляемые «водителями» — "СтарНаКами" (старшими над курдлем), а их жители, соответственно, находясь внутри своих домашних курдлей, имеют возможность исследовать замечательную страну. Жители могут периодически покидать курдлей (по крайней мере на одни сутки в год). Строптивые же , подвергаются ссылке в заднюю часть курдля - колонизадции. Высокопоставленные же правительственные чиновники, живущие в обычных домах на суше за пределами болота, и немногие привилегированные функционеры, которых командируют в Люзанию на учёбу и работу. В Курдляндии нет высоких технологий, и жителям предписано гордиться этим.

Тихий проводит существенную часть своего времени в высокотехнологичной Люзании, изучая историю мира и текущую социальную систему этого государства. Основной особенностью Люзании является наличие этикосферы, состоящей из шустров или «вирусов добра» — некоего подобия нанороботов. Шустры, которыми наполнена вся среда обитания, обеспечивают люзанцам максимально возможный уровень безопасности и комфорта. Молниеносно реагируя на изменения обстановки, безотказные и вездесущие шустры предотвращают любые травмы, нейтрализуют инфекции и даже могут преобразовать живой организм в практически бессмертный агрегат. Как следствие, в Люзании физически невозможно совершить насилие над ближним. К своему удивлению, Тихий обнаруживает, что в Люзании достаточно много принципиальных противников такого положения вещей. Многие люзанцы стараются хотя бы иногда отправляться на отдых за пределы этикосферы, и существует даже подпольное «движение сопротивления» этикосфере. В Люзании Тихий получает ответы на многие вопросы (почти на все) об Энции. В частности, выясняется, что на Энции существовало и третье государство, где исповедовался свой особый путь построения идеального общества. Эта страна была полностью уничтожена в результате глобальной войны, и сам факт её существования замалчивается.

Об этом читатель узнает со слов главного героя. В финале романа Тихий и несколько его спутников-люзанцев, отправившись на пикник в неошустренную местность, проглочены диким курдлем и вынуждены коротать время в его желудке. Чем закончилась история с замком, с которой всё началось, читателю предоставляется догадаться самому.

Ссылки

• [www.fantlab.ru/work3154 информация] в Лаборатории фантастики
• [en.wikipedia.org/wiki/File:Wizjalokalna.jpg Обложка польского издания романа]

Отрывок, характеризующий Осмотр на месте

– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.