Памятники Белграда
Поделись знанием:
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
Памятники Белграда — список объектов городского ландшафта Белграда, специально созданных для увековечения людей, исторических событий, исторических мест и прочее. В данный список не входят объекты, несущие помимо исторической другие функции, например, жилые дома, храмы, мосты, памятники на местах захоронений.
Содержание
- 1 Памятники главам государства
- 2 Памятники военным
- 3 Памятники деятелям искусства
- 4 Памятники писателям, литераторам
- 5 Памятники учёным
- 6 Памятники святым
- 7 Памятники событиям Первой мировой войны
- 8 Памятники событиям Второй мировой войны
- 9 Памятники жертвам бомбардировок НАТО 1999 года
- 10 Памятники иностранцам
- 11 Примечания
Памятники главам государства
| Фото | Название | Деятельность | Местоположение | Описание |
|---|---|---|---|---|
|
Георгий Петрович — Карагеоргий (1762, или 1768—1817) |
Руководитель Первого сербского восстания (1804—1813), основатель королевской династии Карагеоргиевичей. | Врачар, напротив Храма святого Саввы | Памятник поставлен в 1979 году на месте, с которого Карагеоргий осматривал Белград перед битвой за освобождение города 1806 года. |
|
Милош Обренович (1780—1860) |
Руководитель Второго сербского восстания (1815-1817). Князь Сербии в 1815—1839 и 1858—1860 годах. | улица Кнеза Милоша | Памятник сооружён для Всемирной выставки в Париже 1900 года. Поставлен в Белграде в 2004 году. В памятнике кроме князя Милоша запечатлён также архимандрит Милентий. |
|
Михаил Обренович (1823—1868) |
Князь Сербии в 1839—1842 и 1860—1868 годах | Площадь Республики | Памятник поставлен в 1882 году. На постамент нанесены названия городов, освобождённых от турок за время правления князя и рельефные сцены из сербской истории. |
|
Пётр II Петрович Негош | Владыка Черногории в 1830—1851, поэт | Стари-град, улица Васе Чарапича | Памятник поставлен в 1994 году. Сидячая бронзовая фигура расположена на постаменте из испанского красного гранита. |
Памятники военным
| Фото | Военный | Деятельность | Местоположение | Описание |
|---|---|---|---|---|
|
Войин Попович (воевода Вук) (1881—1916) |
Участник Борьбы за Македонию и Балканских войн. Командир Добровольческого отряда Салоникского фронта во время Первой мировой войны. | парк на Топличином венце | памятник открыт в 1936 году |
Памятники деятелям искусства
| Фото | Название | Местоположение | Описание |
|---|---|---|---|
Памятники писателям, литераторам
| Фото | Писатель | Деятельность | Местоположение | Описание |
|---|---|---|---|---|
|
Иво Андрич (1892—1975) |
писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1961 года, дипломат | Андричев венац | Памятник поставлен в 1991 году рядом с домом, в котором жил писатель |
|
Доситей Обрадович (1742—1811) |
Сторонник философии просвещения, реформатор, автор песни «Восстань, Сербия». Положил начало новой сербской литературной прозе. | Студенческая площадь | Памятник поставлен в 1914 году |
|
Милан Ракич (1876—1938) |
поэт и дипломат | Парижская улица | Памятник открыт в 1939 году |
|
Милорад Павич (1929—2009) |
поэт, прозаик, переводчик и историк сербской литературы | парк Ташмайдан | Памятник открыт в 2011 году Скульптор Натик Алиев. |
Памятники учёным
| Фото | Учёный | Деятельность | Местоположение | Описание |
|---|---|---|---|---|
|
Иосиф Панчич (1814—1888) |
ботаник, Президент Сербской королевской академии наук | Студенческая площадь | Памятник поставлен в 1897 году |
|
Никола Тесла | физик | Аэропорт «Никола Тесла» | Памятник открыт в 2006 году [1] |
|
Йован Цвийич (1865—1928) |
географ, этнолог, антрополог, президент Сербской королевской академии наук, основатель и первый президент Сербского географического общества | Студенческая площадь | Памятник открыт в 1994 году |
Памятники святым
| Фото | Святой | Деятельность | Местоположение | Описание |
|---|---|---|---|---|
|
Святой Савва 1175—1235 |
Врачар, рядом с Храмом святого Саввы |
Памятники событиям Первой мировой войны
| Фото | Название | Местоположение | Описание |
|---|---|---|---|
| Ангел-победитель с мечом | Русский некрополь | В 1935 году на территории Нового кладбища был возведен склеп с фигурой ангела-победителя с мечом. В нём покоятся останки русских воинов, врачей и медсестер, погибших в Сербии в годы Первой мировой войны. В склеп так же были перевезены останки 387 офицеров и солдат Русского экспедиционного корпуса, погибших в 1916–1918 годах на Салоникском фронте, 136 офицеров и солдат двух русских артиллерийских батарей, защищавших Белград при осаде австро-венгров и немцев, и около 100 русских солдат, умерших в госпиталях оккупированной австрийцами Сербии. | |
|
Победник (рус. Победитель) | Калемегдан | Открыт в 1928, в 10-летие наступления на Салоникском фронте и прославляет победы Сербии в войнах 1912—1918 годов. Является самым популярным памятником Белграда. |
Памятники событиям Второй мировой войны
| Фото | Название | Местоположение | Описание |
|---|---|---|---|
|
Пилотима браниоцима Београда априла 1941 (рус. Пилотам, защищавшим Белград в апреле 1941) |
Земун, набережная реки Дунай, напротив гостиницы «Югославия» | Немецко-фашистская авиация бомбила Белград 6, 7, 11 и 12 апреля 1941. Памятник поставлен в память югославских пилотов. |
|
Памятник патриотам 1941 года | Теразие | На этом месте 17 августа 1941 фашистские оккупанты повесили пятерых патриотов |
Памятники жертвам бомбардировок НАТО 1999 года
| Фото | Название | Местоположение | Описание |
|---|---|---|---|
|
Зашто? (рус. Почему?) | парк Ташмайдан | Открыт 23 декабря 1999. Поставлен семьями погибших работников при бомбардировке здания РТС 23 апреля 1999[2] |
|
Били смо само деца (рус. Мы были просто детьми) | парк Ташмайдан | Поставлен в память малышей, убитых в результате агрессии НАТО в 1999 году |
Памятники иностранцам
Греки
| Фото | Имя | Деятельность | Местоположение | Описание |
|---|---|---|---|---|
|
Ригас Велестинлис (Рига од Фере, Ригас Фераиос) (1757—1798) |
греческий революционер, поэт, национальный герой, борец за свободу балканских народов от османской власти, убит турками в Белграде. | перекрёсток улиц Парижской, Тадеуша Косцюшко и Риге од Фере | памятник воздвигнут в 1994 году в знак дружбы сербского и греческого народов |
Азербайджанцы
| Фото | Имя | Деятельность | Местоположение | Описание |
| место для фотографии | Гейдар Алиев | президент Азербайджана (1993 - 2003) | Парк Ташмайдан | памятник воздвигнут в 2011 году. Сын Гейдара Алиева президент Азербайджана Ильхам Алиев финансово помогал реконструкции парка Ташмайдан |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Памятники Белграда
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
