Роев ручей
Поделись знанием:
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.
В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
(перенаправлено с «Парк флоры и фауны «Роев ручей»»)
| Роев ручей | |
 | |
| Основан |
15 августа 2000 |
|---|---|
| Находится | |
| Площадь |
31 гектар |
| Животных |
6888 |
| Видов | |
| Число посетителей в год |
↘ 189 876 (2015) |
| Членство |
ЕАРАЗА, МАСЗ |
| Веб-сайт |
www.roev.ru |
Па́рк фло́ры и фа́уны «Ро́ев руче́й» — зоопарк в Красноярске, один из крупнейших зоопарков России. Официальное наименование управляющей зоопарком организации — Муниципальное автономное учреждение «Красноярский парк флоры и фауны „Роев ручей“». За годы деятельности в парке создана зоологическая коллекция, уступающая в Российской Федерации только Московскому зоопарку.
Содержание
История
Предшественником зоопарка «Роев ручей» можно считать так называемый «живой уголок», созданный в 1947 году в туристско-экскурсионном районе красноярского заповедника «Столбы» супругами Еленой Крутовской[5] и Джеймсом Дулькейтом. Первоначально в нём содержались звери и птицы, тем или иным образом пострадавшие от браконьеров или туристов. С годами «уголок» рос, его коллекция была весьма велика и разнообразна для зоопарка Сибири: медведи, волки, рыси, соболи, росомаха, лисицы, белки, хищные птицы, лебеди, гуси, утки, многие другие представители сибирской фауны. Вход был бесплатным — «уголок» существовал в последнее время на пожертвования и за счёт добровольной помощи горожан и гостей города.
Решение о создании крупного зоопарка было принято в декабре 1999 года, строительство началось в феврале 2000 года, первая очередь была открыта 15 августа 2000 года. Животные, перевезённые из вольеров своего предшественника, а также закупленные в других зоопарках страны, стали основой коллекции.
О парке
Зоологический парк Красноярска «Роев ручей»[6] расположен на окраине города, в предгорье Восточного Саяна, в северной его части, на пологом склоне горы, обращённом к Енисею. Название зоопарку было присвоено по итогам городского конкурса по имени ручья, протекающего рядом (роев — от слова «рыть»: в XIX веке по ручью мыли /рыли/ золото). Общая площадь парка составляет 31 гектар, парк продолжает развиваться и осваивать территорию. На перспективное развитие парку выделено 54 гектара.
В 2014 году построен парк динозавров[7]. Ведётся дальнейшее освоение выделенной территории.
По количеству видов парк находится в первой пятёрке зоопарков Европы.[8]
Зоопарк участвует в международных программах по спасению исчезающих и малочисленных видов; 340 видов коллекции «Роева ручья» занесены в Международную Красную книгу, 30 видов занесены в Красную книгу Российской Федерации[9].
На территории зоопарка интродуцировано более шестисот видов и сортов растений.
Член Евро-Азиатской региональной ассоциации зоопарков и аквариумов (ЕАРАЗА)[10] и Международной ассоциации северных зоопарков мира (МАСЗ)[11]. Участвует в Международной системе учёта животных (ISIS). В штате зоопарка 320 сотрудников.
Структура
Зоопарк имеет следующие отделы: млекопитающих; копытных; орнитологии; земноводных и пресмыкающихся; ветеринарно-карантинный; садово-парковый; кормления; кормовых животных; зоопитомник; научно-просветительской работы и международных отношений; ремонтно-строительный.
Зоопарк «Роев ручей» работает без выходных; в летний период — с 9:00 до 21:00 часа.
Акватеррариум демонстрирует коллекцию все дни недели, кроме понедельника, с 11:00 до 20:00 часов.
Зоологическая коллекция парка
Зоологическая коллекция парка постоянно пополняется за счёт покупки и обмена редких видов и является самой значительной по числу представленных видов среди зоопарков и зоологических учреждений Урала, Сибири и Дальнего Востока[2][12]; неоценимую помощь при строительстве и приобретении животных оказывают меценаты.
В зоопарке обитает 6888 представителей фауны 728-ми видов[13]; в «Роевом ручье» — единственная в Сибири значительная коллекция млекопитающих и птиц из Африки — жирафов[14], белых львов[15], зебр[16], ориксов, гну, сурикат, шимпанзе[17], пингвинов[18].
В комплекс зоопарка входит один из крупнейших в России акватеррариумов[19]: общая площадь его четыре тысячи квадратных метров, площадь экспозиций — полторы тысячи квадратных метров. Бассейн для акул[20][21][22] вмещает тридцать тонн морской воды. Общий объём воды аквариумов и террариумов сооружения — сто пятьдесят тонн. Имеет несколько зон.
В зоопарке построены вольеры и зимние помещения для птиц; вольер и зимнее помещение жирафов (2007), вольеры и зимнее помещение теплолюбивых копытных (2011), вольеры и зимнее помещение крупных кошачьих; вольеры и зимнее помещение мелких кошачьих; пруды.
Имеется шесть тёплых экспозиций — «Экзотические животные», «Акватеррариум», «Африканские львы», «Жирафы», «Теплолюбивые копытные», «Журавлеобразные».
В 2011 году был построен крупнейший в России и единственный за Уралом пингвинарий, имеющий два бассейна на тридцать кубометров воды[23].
В 2013 году построен специальный корпус для куньих и летний (уличный) вольер для пингвинов[24]; решается вопрос о строительстве помещений для слонов[12][25].
В ближайших планах — строительство вольеров и приобретение носорогов и бегемотов[26]; кошачьих — каракалов, сервалов, гепарда[27].
К сожалению, в зоологической коллекции парка в настоящее время не представлены ранее имевшиеся виды кошачьих — каракал, ягуарунди, чёрная пантера (леопард-меланист).
- Млекопитающие: 137 видов, 769 экз.;
- Птицы: 157 видов, 1 056 экз.;
- Рептилии: 109 видов, 231 экз.;
- Амфибии: 12 видов, 48 экз.;
- Рыбы: 204 вида, 1 527 экз.;
- Беспозвоночные: 109 видов.
Всего — 728 видов, 6888 экз. (плюс животные в зоопитомнике); из них размножалось 132 вида.
«Роев ручей» работает в Европейской программе по содержанию и разведению редких видов по амурскому тигру, снежному барсу, дальневосточному леопарду, белоплечему орлану, стерхам, даурским журавлям.
В парке представлено более 600 видов, 400 сортов и 140 тысяч экземпляров древесных, цветочно-декоративных и декоративно-лиственных растений; представлено 4,5 тыс. м² цветников.
Посещаемость парка — 640 460 человек (2012 год).
Коралловые полипы
- актиния ковровая стинодактила хаддони
Иглокожие
Морские звёзды
- протореастр
- протореастр красношипая
Морские ежи
- ёж диадема
- ёж меспилия
- ёж-арбузик
- ёж-дикобраз
Высшие раки
- креветка Амано
- креветка-доктор
- креветка-доктор кардинал
Рыбы
- сем. серые акулы: чернопёрая акула.
- сем. речные хвостоколы: глазчатый хвостокол (моторо).
- сем. осетровые: осётр сибирский, стерлядь.
- сем. костеязычные: нож пятнистый.
- сем. аравановые: аравана.
- сем. клюворылые: гнатонем Петерса.
- сем. муреновые: леопардовая мурена (гимноторакс леопардовый).
- сем. харацидовые: тетра эквадорская, тернеция (траурная тетра), грацилис (тетра-светлячок), тетра красноносая, минор (красная тетра), неон чёрный, тетра ложная королевская, фантом чёрный (чёрный орнатус), фантом красный (красный орнатус), неон красный, неон голубой, тайерия косая.
- сем. пираньевые: пиранья Паттерера.
- сем. африканские тетры: конго-тетра, клинобрюшка обыкновенная.
- сем. аптеронотовые: чёрный нож.
- сем. карповые: бала акулий, усач глянцевый, барбус огненный, барбус суматранский, бурбус мутант, барбус алый, барбус вишнёвый, золотая рыбка, карп цветной, ворослеед сиамский, лабео двухцветный, лабео зелёный, лептобарбус, морулиус чёрный, расбора клинопятнистая, расбора трёхлинейная.
- сем. чукучановые: чукучан китайский.
- сем. вьновые: боция мраморная, боция роскошная, боция голубоватая.
- сем. сомовые: сомик двуусый индийский.
- сем. пангасиевые сомы: акулий сом сиамский.
- сем. кларичиевые: клариас ангольский.
- сем. мешкожаберные сомы: мешкожаберный сом.
- сем. широкоголовые сомы: сом буцефал двухцветный.
- сем. плоскоголовые сомы: сом плоскоголовый краснохвостый, псевдоплатистома полосатая, псевдоплатистома, сомик золотистый, сомик крапчатый, хоплостернум обыкновенный.
- сем. кольчужные сомы: анцистр обыкновенный, лорикария обыкновенная, плекостом пятнистый, птеригоплихт парчовый, стурисома панамская.
- сем. гамбузиевые: гуппи, моллинезия сфенопс, велифера, меченосец обыкновенный (зелёный), плятипецилия многоцветная.
- сем. радужницы: атерина красная, ириатерина Вернера, атерина двухцветная, радужница неоновая.
- сем. серрановые, или каменные окуни: каллоплезиопс белоточечный (павлиний групер), групер красный, антиас великолепный, псевдоантиас, цифотиляпия фронтоза, трофеус Мура, трофеус звёздчатый, дельфин голубой, рыба-удильщик, павлиний группер, хоплохромис васильковый, цихлида-нож, аулонокара мультиколор, синодонты, нож индийский, нож чёрный, гурами промысловый, змееголов коричневый, многопёр сенегальский, тетрагоноптерус, лампролог ракушковый, лампролог-бабочка, лампролог апельсиновый, юлидохромис регана, зебрасома парусная Дежардена, зебрасома парусная, зебрасома жёлтая, бычок золотоголовый, нематэмотрикс огненный, хирург белогрудый, хирург королевский, хирург голубой, носорог оранжевоиглый, актиас лирохвостый, актиас великолепный, губан доктор, крылатка-зебра, кузовок рогатый обыкновенный, рыба-ёж длинноиглая, лисица жёлтая, парахейлин краснополосый, гурами целующийся, гурами пятнистый, расбора Хенгеля, расбора трёхлинейная, сом плоскоголовый краснохвостый, сом акулий, лябиоза, лялиус, макропод обыкновенный, петушок, дискус, аргус обыкновенный, моко серебряный, меченосец, плятипецилия пятнистая, атерина двухцветная, апистограмма какаду, хилатерина Блёхера, стуризома панамская, цихлазома никарагуанская, цихлазома бриллиантовая, цихлазома восьмиполосная, цихлазома северум, цихлазома радужная, астронотус, акара бирюзовая, паку чёрный, грамма королевская, дасциллус трёхточечный, дасциллус чёрнохвостый, клоун томатный, клинобрюшка обыкновенная, тетра-светлячок, фантом чёрный, фантом красный, геринохейлюс, лептобарбус Хёвени.
Пресмыкающиеся
- сем. варановые: синехвостый варан, полосатый варан, крокодиловый варан, капский варан, смарагдовый варан, варан Макрея.
- сем. американские вараны: тегу.
- сем. сухопутные черепахи:
- род сухопутные черепахи: шпороносная черепаха, леопардовая, или пантеровая черепаха.
- род американские сухопутные черепахи: угольная черепаха.
- род мадагаскарские черепахи: лучистая черепаха.
- сем. пресноводные черепахи:
- род болотные черепахи: европейская болотная черепаха.
- род чёрные пресноводные черепахи: чёрная пресноводная черепаха, плоскоголовая черепаха.
- сем. трёхкоготные черепахи: китайский трионикс.
- сем. ложноногие, подсемейство питоны:
- род настоящие питоны: обыкновенный удав, аргентинский удав, питон сетчатый, питон королевский, питон тигровый, питон тиморский, иероглифовый питон.
- род водяные питоны: папуанский водяной питон.
- род ромбические питоны: ковровый питон, зелёный питон.
- сем. ужеобразные:
- род лазающие полозы: полоз узорчатый, маисовый полоз, амурский полоз Шренка,
- техасский полоз, пёстрый полоз, тонкохвостый полоз, китайский полоз.
- род австралийские мангровые змеи: мангровая змея, синалоайская молочная змея, гондурасская молочная змея.
- сем. удавы:
- род настоящие удавы: обыкновенный удав, аргентинский удав.
- род гладкогубые удавы: кубинский удав, бразильский радужный удав.
- род мадагаскарские удавы: мадагаскарский удав Дюмерея.
- род узкобрюхие, или древесные удавы: мадагаскарский древесный удав, садовый удав.
- род ринхофисы: ринхофис Буланже.
- сем. веретеницевые: желтопузик.
- сем. агамы: агама водяная, агама бородатая, япалура великолепная, ящерица плащеносная.
- сем. сцинковые: обыкновенный синеязыкий сцинк, гигантский синеязыкий сцинк.
- подотряд ящерицы:
- сем. ящерицы настоящие: жемчужная ящерица.
- сем. анолисовые: род анолисы: анолис-рыцарь.
- сем. гекконовые: мадагаскарский геккон.
- сем. хамелеоны: хамелеон пантеровый.
- род настоящие игуаны: зелёная игуана.
- сем. настоящие крокодилы: тупорылый крокодил.
- сем. аллигаторовые: гладколобый кайман.
Земноводные
- сем. квакши: австралийская квакша, жабовидная квакша.
- сем. веслоногие: гигантский зелёный веслоног.
Брюхоногие
- сем. ахатиновые: ахатина восточно-африканская, или гигантская африканская улитка.
Членистоногие
- сем. перисфиды: таракан гигантский мадагаскарский.
- отр. десятиногие: лангуст расписной[28].
Птицы
- сем. пингвиновые: очковый пингвин, папуанский пингвин[29], пингвин Гумбольдта[30].
- сем. страусовые: страус.
- сем. казуаровые: эму.
- сем. пеликановые: кудрявый пеликан.
- сем. баклановые: большой баклан, малый баклан.
- сем. цаплевые: серая цапля, малая белая цапля, жёлтая цапля, большая выпь.
- сем. аистовые: белый аист, чёрный аист.
- сем. ибисовые: великолепный ибис (хагедаш), священный ибис, колпица.
- сем. фламинговые: розовый (обыкновенный) фламинго.
- сем. рогатые вороны: абиссинский рогатый ворон.
- сем. утиные: свиязь, белолицая свистящая утка, лебедь-шипун, чёрный лебедь, западный тундровый лебедь, белолобый гусь, серый гусь, чёрный (индийский) гусь, гавайская казарка, атлантическая канадская казарка, белощёкая казарка, краснозобая казарка, куриный гусь, нильский гусь, огарь, пеганка, домашняя мускусная утка, мандаринка, каролинка, кряква, красноголовый чирок, хохлатая чернеть, шилохвость.
- сем. ястребиные: чёрный коршун, орлан-белохвост, белоплечий орлан, чёрный гриф, белоголовый сип, ястреб-тетеревятник, обыкновенный канюк (сарыч), мохноногий канюк (зимняк), степной орёл, могильник, беркут.
- сем. соколиные: обыкновенная пустельга, балобан, сапсан.
- сем. индейковые: индейка (домашняя форма).
- сем. фазановые: азиатский кеклик (каменная куропатка), серая куропатка, обыкновенный перепел, расписной перепел, гималайский монал, обыкновенный фазан, серебряный фазан, тайваньский фазан (Свайно), коричневый ушастый фазан, синий ушастый фазан, фазан Эллиота, королевский фазан, золотой фазан, алмазный фазан, зелёный фазан, фазан охотничий, обыкновенный павлин, улар гималайский (тёмнобрюхий) или горная индейка.
- сем. журавли: серый журавль, даурский журавль, японский журавль, стерх, журавль-красавка, восточный венценосный журавль.
- сем. пастушковые: лысуха.
- сем. чайковые: серебристая чайка (хохотунья, мартын).
- сем.голубиные: туркестанская малая горлица, хохлатый голубь, бриллиантовая горлица.
- сем. попугаевые: многоцветный (горный) лорикет, жёлтоспинный широкохвостый лори, белый какаду (гибрид), какаду Гоффина, корелла (нимфа), красная розелла, обыкновенная розелла, бледноголовая розелла, жёлтощёкая розелла, краснолобый (прыгающий) попугай, волнистый попугайчик, краснохвостый жако, сенегальский попугай, розовощёкий попугай (вариант blue), неразлучник Фишера, масковый неразлучник, большой кольчатый попугай, малый кольчатый (ожерелловый)попугай, сливоголовый попугай, сине-жёлтый ара, чёрноголовый аратинга, калита (попугай-монах), воробьиный попугайчик Лессона, синеголовый красногузый попугай, венесуэльский амазон.
- сем. настоящие совы: филин, белая сова, длиннохвостая неясыть, бородатая неясыть, ястребиная сова, ушастая сова, болотная сова, сапсан.
- сем. тукановые: зелёный тукан, красноклювый тукан.
- сем. настоящие дятловые: большой пёстрый дятел.
- сем. вьюрковые ткачики: рисовая амадина, японская амадина, гульдова амадина, тростниковый астрильд, зебровая амадина, рисовка.
- сем. вороновые: сойка, голубая сорока, ворон.
Млекопитающие
- сем. сумчатые летяги: большой (полосатый) кускус, карликовый поссум (карликовая сумчатая летяга).
- сем. кенгуровые: кенгуру Беннета.
- сем. тенрековые: иглистый тенрек.
- сем. ежовые: ёж обыкновенный, ёж даурский, ёж ушастый.
- сем. крылановые: египетская летучая собака.
- сем. лемуровые: лемур вари чёрно-белый, лемур вари красный.
- сем. галаго: галаго толстохвостый, галаго сенегальский.
- сем. игрунковые: игрунка обыкновенная (Уистити), мармозетка карликовая, тамарин краснорукий.
- сем. капуциновые: саймири обыкновенный (беличий).
- сем. мартышковые: макак яванский, макак японский, лапундер (макак свинохвостый), серощёкий мангабей, гамадрил, мартышка зелёная, мартышка голуболицая, колобус восточный.
- сем. человекообразные обезьяны: гиббон белорукий[31], шимпанзе.
- сем. зайцевые: заяц-русак, заяц-беляк.
- сем. беличьи: белка обыкновенная, белка Превоста, сурок сибирский (тарбаган), бурундук азиатский.
- сем. бобровые: бобр обыкновенный (речной).
- сем. хомяковые: песчанка карликовая африканская, песчанка африканская, песчанка краснохвостая, песчанка монгольская полуденная, песчанка Тристрами, хомячок золотистый (сирийский), песчанка жирнохвостая, хомячок джунгарский, хомячок Кэмпбела.
- сем. мышиные: мышь иглистая.
- сем. дикобразовые: дикобраз гребенчатый, дикобраз индийский.
- сем. шиншилловые: шиншилла (домашняя форма).
- сем.нутриевые: нутрия.
- сем. восьмизубовые: дегу.
- сем. агутиевые: горная па́ка.
- сем. собачьи (псовые): песец, шакал, волк, волк чёрный, волк красный, собака енотовидная, корсак, фенек, лисица обыкновенная.
- сем. медвежьи: медведь уссурийский белогрудый, медведь бурый, медведь белый, медведь тяньшанский бурый (белокоготный)[32].
- сем. енотовые: носуха, кинкажу, енот-полоскун.
- сем. куньи: росомаха, харза, соболь, барсук, полосатый скунс, горностай, лесной (чёрный) хорёк , американская норка , перевязка.
- сем. вивверовые: жёлтый мангуст, генетта кошачья, полосатый мангуст (мунго), циветта африканская пальмовая, мусанг, суриката.
- сем. кошачьи: кошка леопардовая (бенгальская), кот лесной дальневосточный, кот камышовый, кошка степная, кот лесной европейский, каракал, рысь, рысь рыжая, кот барханный (песчаный), оцелот, сервал, кот-рыболов, лев, лев, белая вариация (белый лев), пума, леопард дальневосточный (амурский)[33], тигр амурский, тигр бенгальский (белая вариация)[34][35], барс снежный (ирбис[36]).
- сем. лошадиные: осёл домашний, зебра Гранта, пони шетледский.
- сем. тапировые: тапир бразильский (равнинный).
- сем. свиные: кабан.
- сем. водосвинковые: капибара.
- сем. пекариевые: пекари ошейниковый.
- сем. верблюдовые: верблюд двугорбый — домашняя форма, верблюд двугорбый — дикая форма, гуанако[37].
- сем. оленевые: лось, косуля сибирская, марал алтайский, олень пятнистый уссурийский, лань европейская, олень северный.
- сем. жирафовые: жираф южно-африканский.
- сем. полорогие: як домашний, зубр, зубробизон, гну голубой, орикс (гемсбок), овцебык, козёл винторогий (мархур), сибирский горный козёл, муфлон европейский, баран голубой[38].
Парк динозавров
В 2013 году в парке флоры и фауны «Роев ручей» открылся парк искусственных динозавров.
Напишите отзыв о статье "Роев ручей"
Примечания
- ↑ [www.newslab.ru/article/468212 Николай Кулаков: «C животными легче, чем с людьми» / Интервью / Статьи / Newslab.Ru]
- ↑ 1 2 «[earaza.ru/wps/wp-content/uploads/Сборник-ЕАРАЗА-No.-31-том-I.pdf Информационный сборник Евроазиатской региональной ассоциации зоопарков и аквариумов]». Вып. № 31. Т. I / Ред.-сост. Т. Ф. Андреева, Т. А. Вершинина и др. Отв. В. В. Спицин — М.:Московский государственный зоологический парк., 2012. — 202 с. ISBN 978-5-904012-36-6 (т. I) ISBN 978-5-904012-38-0
- ↑ [www.roev.ru/index.php?id=154 Красноярский парк флоры и фауны «Роев ручей» | Вопрос·Ответ]. Проверено 23 апреля 2013.
- ↑ [earaza.ru/?p=1228 Информационный сборник № 32 2013 год]
- ↑ [library.kspu.ru/files/KZD2009/86.pdf Крутовская Елена Александровна]
- Кельберг, Г. В. Крутовская Елена Александровна / Г. В. Кельберг, Б. А. Чмыхало // Енисейский энциклопедический словарь / Глав. ред. Н. И. Дроздов. — Красноярск : Русская энциклопедия, 1998. — С. 332.
- Лалетина, Н. 90 лет со дня рождения основательницы живого уголка в заповеднике Столбы, детской писательницы Е. А. Крутовской / Н. Лалетина // Край наш Красноярский : календарь знаменательных и памятных дат на 2004 год / Гос. универс. науч. б-ка Краснояр. края; [сост. : Г. М. Гайнутдинова, Н. В. Фефелова]. — Красноярск , 2003. — С. 77-78.
- Лалетина, Н. В общении с людьми, цветами и ручьями… / Н. Лалетина // Сто знаменитых красноярцев. — Красноярск : Издательские проекты, Красноярское книжное издательство, 2003. — С. 313—317
- Лалетина, Н. Елена Крутовская / Н. Лалетина // Сибирячки. — Красноярск : Горница, 2001. — С. 28-29
- Нащокина Е. Так вырос Айболит / Е. Нащокина // Вечерний Красноярск. — 1995. — 7 марта.
- Мишкина М. Елена Крутовская умерла в день рождения своего мужа / М. Мишкина // Красноярский комсомолец. — 2001. — 26 сент. — С.25
- Заповедник «Столбы». Живому уголку им. Е. А. Крутовской Красноярского заповедника «Столбы» 25 лет / Сост. Т. Р. Величко. Изготовлено Б-Плюс, Берлин, 1994.
- Зырянов А. Н. [www.ohot-prostory.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1430 Хозяйка лесного дома (о жизни и научной деятельности Е. А. Крутовской)]. г. Красноярск, июнь 1996 г. Издательство охотничьей литературы ЭРА
- ↑ [www.youtube.com/embed/rcbGjE-V_Nk Красноярский парк флоры и фауны «Роев Ручей»] // YouTube
- ↑ [newslab.ru/news/596128 В красноярском «Роевом ручье» открыли парк динозавров и создадут археологический музей / Новости / Newslab.Ru]
- ↑ [newslab.ru/article/536456 «Роев ручей». Доступен для каждого / Интервью / Статьи / Newslab.Ru]
- ↑ [www.idrenome.ru/magazine.php?id=2013-08/gizn.2 Renome — Ежемесячное обозрение]
- ↑ [www.earaza.ru/ ЕАРАЗА]
- ↑ [www.afontovo.ru/videos/10572 Афонтово]
- ↑ 1 2 Кирилл Маковеев [news.ngs.ru/more/485637/ «Для Шило слоны не важны» ] // НГС.НОВОСТИ, 10.05.2012 г.
- ↑
- [kp.ru/daily/25946/2889906/ «Роеву ручью» — 12 лет: о романтике, детях, слонах и гигантских грызунах // KP.RU]
- [roev.ru/index.php?id=154 Красноярский парк флоры И Фауны «Роев Ручей» | Вопрос·Ответ]
- ↑
- [www.newslab.ru/print/237858 В «Роевом ручье» появились африканские животные (фото)] // Newslab.Ru, 02.11.2007 г.
- [Роев ручей обзавёлся жирафами www.yarskgrad.ru/novost58.html] // Ярскград, 03.11.2007
- ↑ [www.newstube.ru/media/krasnoyarskij-zoopark-popolnilsya-neobychnymi-obitatelyami Красноярский зоопарк пополнился необычными обитателями] // СТС-Прима, 09.02.2011 г.
- ↑ [www.krasrab.net/post/75869/u-zebry-vpervye-rodilsya-detenysh-v-zooparke-krasnoyarska/2013-06-14 У зебры впервые родился детеныш в зоопарке Красноярска | Красноярский рабочий]
- ↑ [www.kp.ru/video/439049/ В красноярском зоосаде шимпанзе заделалась уборщицей] // Комсомольская правда, 14.01.2011 г.
- ↑
- Юлия Соколова [kp.ru/print/25750.4/2736659/ Девять очковых пингвинов поселились в красноярском зоопарке] // Комсомольская правда, 08.09.2011 г.
- Нина Градова [www.gornovosti.ru/tema/event/10-sentyabrya-royev-ruchey-budet-prazdnovat-svoy-den-rozhdenia.htm 10 сентября «Роев ручей» будет праздновать свой день рождения] // «Городские новости», 09.09.2011. — № 2436
- [www.prima-tv.ru/news/27546-krasnoyarcy_nakonecto_smogut_uvidet_pingvinov/ Красноярцы наконец-то смогут увидеть пингвинов] // СТС-Прима, 08.09.2011 г.
- [ngs24.ru/news/114245/view/ Пингвинов назвали Толстый и Обжорка (фото)] // НГС.НОВОСТИ, 15.09.2011
- ↑
- [krsk.sibnovosti.ru/society/116272-petr-pimashkov-podaril-zooparku-roev-ruchey-na-yubiley-terrarium Петр Пимашков подарил зоопарку «Роев ручей» на юбилей террариум] // Афонтово / Сибирское агентство новостей, 13.08.2010
- [www.newstube.ru/media/krasnoyarskij-akvaterrarium-otmechaet-svoj-pervyj-den-rozhdeniya Красноярский акватеррариум отмечает свой первый день рождения] // СТС-Прима, 05.08.2011
- [www.ntv.ru/novosti/268063/] В Сибирь привезли стаю пингвинов // НТВ
- ↑ <iframe width="640" height="390" src="www.youtube.com/embed/1QikiLq193w" frameborder="0" allowfullscreen></iframe>
- ↑ <iframe width="640" height="390" src="www.youtube.com/embed/ETwIoLVWT4Y" frameborder="0" allowfullscreen></iframe>
- ↑ [krsk.sibnovosti.ru/society/170348-akuly-v-roevom-ruche-perestali-boyatsya-posetiteley Акулы в «Роевом ручье» перестали бояться посетителей] // Вести /Сибирское агентство новостей, 01.11.2011
- ↑
- [www.prima-tv.ru/news/26721-v_parke_roev_ruchejj_ozhidaetsya_popolnenie_zverinojj_semi/ В парке «Роев ручей» ожидается пополнение звериной семьи] // СТС-Прима, 08.06.2011 г.
- [ngs24.ru/news/236635/view/ В Красноярске построили самый большой пингвинарий в стране (фото)] // НГС.НОВОСТИ, 01.12.11
- Ирина Голубович [www.gornovosti.ru/glavnoe/u-pingvinov-iz-krasnoyarskogo-zooparka-poyavilsya-svoy-dom16881.htm У пингвинов из «Роева ручья» появился свой дом] // «Городские новости», 02.12.2011. — № 2483
- [www.interfax-russia.ru/Siberia/print.asp?id=277317&sec=1671&type=news Самый крупный в России пингвинарий построили в Красноярске] // Интерфакс, 01.12.2011 г.
- [tvk6.ru/video/3873 Пингвины на прогулке. Без комментариев (16+)]
- ↑ [www.roev.ru/index.php?id=665 Красноярский парк флоры и фауны «Роев ручей» | Пингвины на прогулке]
- ↑
- [krsk.sibnovosti.ru/society/191893-roev-ruchey-ischet-podryadchikov-na-stroitelstvo-volera-dlya-slonov/print «Роев ручей» ищет подрядчиков на строительство вольера для слонов] // Сибирское агентство новостей, 04.05.2012 г.
- Андрей Ткачук [ngs24.ru/news/483457/view#c3428316 «Слон есть, осталось — бегемот и метро»] // НГС.НОВОСТИ, 05.05.12
- [archive.is/20130926022545/www.iapress-line.ru/society/item/19934-slon Петр Пимашков: «Слон в Красноярске будет»]
- ↑ [www.24zona.ru/novosti/novosti-krasnoyarska/krasnoyarskomu-parku-flory-i-fauny-roev-ruchey-ispolnilos-10-let.html Красноярскому парку флоры и фауны «Роев ручей» исполнилось 10 лет] // Красноярский портал 24zona.Ru, 16.08.2010 г.
- ↑
- [www.kp.md/online/news/1240323/ Красноярский парк флоры и фауны «Роев ручей» ждет капибаров // KP.MD Комсомольская правда в Молдове]
- [gornovosti.ru/tema/interview/direktor-krasnoyarskogo-parka-flory-i-fauny-royev-ruchey-nikolay-kulakov-slon-budet-bezuslovno28543.htm Директор парка «Роев ручей» Николай Кулаков: «Слон будет, безусловно!» · Персона · Газета «Городские новости». Красноярск]
- ↑ [www.press-line.ru/novosti/2014/01/v-roev-ruchey-privezli-sinih-lobsterov.html В «Роев ручей» привезли синих лобстеров — Новости Красноярска и Красноярского края]
- ↑ [www.prima-tv.ru/news/28826-samykh_bystrykh_v_mire_papuanskikh_pingvinov_segodnya_privezli_v_roev_ruchejj/ Самых быстрых в мире папуанских пингвинов сегодня привезли в «Роев ручей»] // СТС-Прима, 08.02.2012 г.
- ↑ [m.ngs24.ru/news/more/50080333/ Трех пингвинов нового вида привезли в зоопарк Красноярска из Чехии (фото) — НГС.НОВОСТИ]
- ↑ [www.press-line.ru/novosti/2011/09/den-rozhdeniya-belorukogo-gibbona-prazdnuyut-v-roevom-ruch-e.html День рождения белорукого гиббона празднуют в «Роевом ручье»] // ИА «Пресс-Лайн», 30.09.2011 г.
- ↑ [krsk.sibnovosti.ru/society/183934-medved-iz-krasnoyarskogo-zooparka-stal-zvezdoy-interneta Медведь из красноярского зоопарка стал звездой Интернета] // Сибирское агентство новостей, 27.02.2012 г.
- ↑ [archive.is/20120713191707/er-tv.ru/news/more_news/4064/ В «Роевом Ручье» станет на одного леопарда меньше] // Енисей-регион, 01.02.2012 г.
- ↑ [roev.ru/index.php?id=631 Белая тигрица Джен.] // Официальный сайт Красноярского парка флоры и фауны «Роев ручей»
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=OhanEj8y4xU&feature=player_embedded В «Роев ручей» привезли белую тигрицу — YouTube]
- ↑ [www.prima-tv.ru/news/28790-samka_snezhnogo_barsa_byanka_vernulas_iz_kazani/ Самка снежного барса Бьянка вернулась из Казани] // СТС-Прима, 03.02.2012 г.
- ↑ [www.gornovosti.ru/glavnoe/v-krasnoyarskom-parke-flory-i-fauny-royev-ruchey-rodilsya-guanako14805.htm В красноярском парке флоры и фауны «Роев ручей» родился гуанако] // «Городские новости», 21.10.2011. — № 2460
- ↑
- [www.kgs.ru/newsk/block-1257/ «Роеву ручью» подарили голубого барана стоимостью 10 тысяч долларов] // Пресс-лайн, 13.08.10
- Наталья Смолина [gazeta.aif.ru/_/online/enisei/661/08_01 Новосёлы «Роева ручья». В парк привезли крокодила и голубого барана] // АиФ на Енисее, 13.08.10. — 33 (661). ([video.yandex.ru/#search?text=%D1%80%D0%BE%D0%B5%D0%B2%20%D1%80%D1%83%D1%87%D0%B5%D0%B9&where=all&filmId=7414765-05-12&p=2 Видео])
Ссылки
- [www.roev.ru Официальный сайт зоопарка]
- [new.idrenome.ru/magazine.php?id=2010-05/gizn.1 Алина Ли. Сказочный мир]
- [krsk.sibnovosti.ru/society/116272-petr-pimashkov-podaril-zooparku-roev-ruchey-na-yubiley-terrarium Пётр Пимашков подарил зоопарку Роев ручей на юбилей террариум]
- [www.idrenome.ru/magazine.php?id=2008-12/ekonomika.20 Маленькая живая планета]
- [www.zoovestnik.ru/category/russia/krasnoyarsk/ Зоовестник]
- [tayga.info/news/2010/01/29/~95562 Самый большой за Уралом акватеррариум появится в Красноярске]
- [www.inform24.ru/articles/projects/gorod_zverey.html Город зверей]
- [www.youtube.com/embed/ttg_Ry5qAbo]
- [www.inform24.ru/articles/history/pimaskov_roev_ruchey.html Из-за кого Петру Пимашкову чуть не пришлось идти врукопашную]
- [krsk.sibnovosti.ru/society/227690-novyy-direktor-roeva-ruchya-andrey-gorban-rasskazal-o-planah-preobrazovaniya-zooparka-i-dinozavry-u-nas-kogda-nibud-budut Новый директор «Роева ручья» Андрей Горбань рассказал о планах преобразования зоопарка]
- [new.idrenome.ru/magazine.php?id=2013-08/gizn.2 Наталья Демшина. Приходите в гости, мы вас любим и ждём]
Литература
- Красноярский парк флоры и фауны «Роев ручей». [Кн. 1] / [сост. А. П. Статейнов]. — Красноярск : Буква, 2006. — 189 [2] с. : цв. ил. — (Золотой Красноярск). — 5000 экз. — 450 р. Текст парал. рус., англ.
- Статейнов, Анатолий Петрович. Красноярский парк флоры и фауны «Роев ручей» = Krasnjyarsk flora and fauna park «Royev rouchey» : [текст на рус. и англ.] / Анатолий Статейнов = Anatoky Stateynou. — [2-е изд., доп. и перераб.]. — Красноярск : Буква, 2007. — 189, [2] с. : цв. ил. — (Уникальный мир природы = Amazing world of nature)
- Роев ручей. Красноярский парк флоры и фауны [Изоматериал] : [фотоальбом] / [фото А. Купцова; текст Н. Яковлевой]. — [Красноярск] : [Платина], [2006]. — 119 с. : цв. фото.
- Парку флоры и фауны «Роев ручей» — 10 лет. Фотографический альбом / авт.-сост. Юрий Махров. — Красноярск: ООО «Поликор», 2010.
Отрывок, характеризующий Роев ручей
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.
В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
