Сойка
Поделись знанием:
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
| Сойка | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Garrulus glandarius (Linnaeus, 1758) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Ареал | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Охранный статус | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение Вызывающие наименьшие опасенияIUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/146604 146604 ] | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Со́йка (также обыкновенная сойка; также кареза[1]; лат. Garrulus glandarius) — птица рода соек семейства врановых отряда воробьинообразных.
Содержание
Название
Слово сойка — уменьшительная форма от древнерусского названия этой птицы «соя». Предполагается, что название родственно глаголу «сиять» и дано птице за яркое оперение[2].
Внешний вид
Сойка размером с галку. Имеет яркое, рыхлое оперение, заметный широкий хохол на голове и довольно длинный хвост. Цвет туловища рыжевато-коричневый, крылья, хвост, у некоторых подвидов и верх головы — черные, надхвостье белое, перья на плечах — ярко-голубые с узкими черными полосками. Голова у соек Сибири рыжая, у европейских птиц — беловатая с продольными бурыми пестринами. От кукши можно отличить по белому надхвостью и чёрному хвосту. Взрослые особи имеют рост 15 см и длину с хвостом 25—40 см; вес — 150—200 грамм.
Крик — резкое «дчээ-дчээ» и дребезжащее «пиррь». Песня — набор резких звуков и подражаний другим видам птиц. Кроме того, сойка легко обучается подражать любым звукам, от человеческого голоса до стука топора.
Места обитания
Распространена почти по всей Европе, в Северной Африке, Малой Азии, на Кавказе, в Крыму, в Северном Иране, южной части Сибири, на Сахалине, в Корее, Китае и Японии.
Образ жизни
Лесная птица. В большей части ареала — кочующая птица, местами перелётная, на юге — оседлая. В гнездовой период скрытна, в остальное время хорошо заметна.
Питается как растительной, так и животной пищей. У европейских подвидов основная пища — жёлуди. Делая значительные (до 4 кг) запасы на зиму, способствует распространению дуба. Также питается различными ягодами, семенами, насекомыми, при случае — мелкими грызунами, ящерицами, лягушками, другими птицами, к примеру, воробьями. Поедает яйца и птенцов из гнезд.
Гнездо сойки помещается на боковой ветке дерева, на высоте 1,5—5 м. Диаметр гнезда — 21—30 см, гнездо делается из тонких веток, внутренние стенки — из сухих стеблей травянистых растений, глубокий лоток выстлан упругими корешками, травинками и шерстью. Изредка сооружает гнёзда в дуплах. Кладка из 5—7 зеленоватых с буро-серыми пятнами яиц, длина которых — 28—33 мм. Откладывает яйца в апреле—июне. Насиживание длится 16—17 дней, выкармливание птенцов — 19—20 дней. В насиживании и выкармливании принимают участие оба родителя. Вылет птенцов — в июне. Выводки держатся при родителях до осени.
Подвиды
Нижеследующий список подвидов приведён согласно изданию «Handbook of the Birds of the World»[3][4]. Он может отличаться в той или иной системе классификации.
- G. g. hibernicus Witherby & E. J. O. Hartert, 1911 — Ирландия.
- G. g. rufitergum E. J. O. Hartert, 1903 — Средняя и южная Шотландия, Англия, Уэльс и северо-западная Франция.
- G. g. glandarius (Linnaeus, 1758) — Северная и средняя Европа к востоку до долины Печоры и западных склонов Уральских гор.
- G. g. fasciatus (A. E. Brehm, 1857) — Пиренейский полуостров.
- G. g. corsicanus Laubmann, 1912 — Корсика.
- G. g. ichnusae O. Kleinschmidt, 1903 — Сардиния.
- G. g. albipectus O. Kleinschmidt, 1920 — Апеннинский полуостров, Сицилия, побережье Далмации.
- G. g. graecus Keve-Kleiner, 1939 — Западная часть Балканского полуострова, в том числе материковая Греция.
- G. g. ferdinandi Keve-Kleiner, 1943 — Восточная Болгария.
- G. g. cretorum R. Meinertzhagen, 1920 — Крит.
- G. g. glaszneri Madarász, 1902 — Кипр.
- G. g. whitakeri E. J. O. Hartert, 1903 — Северный Марокко, северо-западный Алжир.
- G. g. minor J. Verreaux, 1857 — Средний Марокко, Сахарский Атлас в Алжире.
- G. g. cervicalis Bonaparte, 1853 — Северный и северо-восточный Алжир, Тунис.
- G. g. samios Keve-Kleiner, 1939 — Самос, возможно Кос.
- G. g. anatoliae Seebohm, 1883 — Передняя Азия от западной Турции к востоку до северного Ирака и западного Ирана.
- G. g. iphigenia Sushkin & Ptuschenko, 1914 — Крымский полуостров.
- G. g. krynicki Kaleniczenko, 1839 — Кавказ, северо-восточная Турция.
- G. g. atricapillus I. Geoffroy Saint-Hilaire, 1832 — Западная Сирия, западная Иордания, прилегающие районы Израиля.
- G. g. hyrcanus Blanford, 1873 — Талыш, Ленкоранская низменность, северный Иран.
- G. g. brandtii Eversmann, 1842 — Урал, Сибирь, Монголия, северо-западный и северо-восточный Китай, Корея, Сахалин, Кунашир, Итуруп, Аскольд, Хоккайдо.
- G. g. kansuensis Stresemann, 1928 — Цинхай, Ганьсу, северо-западный Сычуань.
- G. g. pekingensis Reichenow, 1905 — Южный Ляонин, Шаньси, Хэбэй.
- G. g. japonicus Temminck & Schlegel, 1847 — Хонсю.
- G. g. tokugawae Takatsukasa, 1931 — остров Садо.
- G. g. hiugaensis Momiyama, 1927 — Кюсю.
- G. g. orii Nagamichi Kuroda, 1923 — Якусима.
- G. g. sinensis Swinhoe, 1871 — Южный и восточный Китай, северная Мьянма.
- G. g. taivanus Gould, 1863 — Тайвань.
- G. g. bispecularis Vigors, 1831 — Западные Гималаи к востоку до западного Непала.
- G. g. interstinctus Vigors, 1831 — E. J. O. Hartert, 1918 — Восточные Гималаи, южный Ассам, северо-восточный Тибет.
- G. g. oatesi Sharpe, 1896 — Северо-западная Мьянма.
- G. g. haringtoni Rippon, 1905 — Западная Мьянма.
- G. g. leucotis Hume, 1874 — Средняя и восточная Мьянма, южный Юньнань, Таиланд, средний и южный Индокитай.
Напишите отзыв о статье "Сойка"
Примечания
- ↑ [www.slovopedia.com/22/202/1634658.html Этимологический русскоязычный словарь Фасмера]. Проверено 8 августа 2009. [www.webcitation.org/685WwtvtJ Архивировано из первоисточника 1 июня 2012].
- ↑ [onlineslovari.com/etimologicheskiy_slovar_russkogo_yazyika_kryilova/page/soyka.3435/ сойка // Этимологический словарь русского языка Крылова. ОНЛАЙН СЛОВАРИ]
- ↑ dos Anjos & Bonan, 2008, p. 588.
- ↑ [ibc.lynxeds.com/species/eurasian-jay-garrulus-glandarius Eurasian Jay (Garrulus glandarius)]. The Internet Bird Collection (IBC). Проверено 30 июня 2016. [www.webcitation.org/6ifBouA8X Архивировано из первоисточника 30 июня 2016].
Литература
- dos Anjos, L.; Bonan, A. Crows (Corvidae) / del Hoyo, Josep; Elliott, Andrew; Christie, David (Eds). — Lynx Edicions, 2008. — Vol. 14: Bush-shrikes to Old World Sparrows. — 879 p. — ISBN 978-8496553507.</span>
Ссылки
- [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?birds/485.html Позвоночные животные России: Сойка]
- [birds.krasu.ru/index.php?f=species&ids=268 Статья о сойке на сайте «Птицы Средней Сибири»]
Отрывок, характеризующий Сойка
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
