Плезенс, Дональд
| Дональд Плезенс | |
| Donald Henry Pleasence | |
 Плезенс в 1973 году | |
| Имя при рождении: |
Плезенс, Дональд Генри |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
| Награды: |
|
До́нальд Ге́нри Пле́зенс (англ. Donald Henry Pleasence; 5 октября 1919 года, Уорксоп, Великобритания — 2 февраля 1995 года, Сен-Поль-де-Ванс, Франция) — английский актёр, кавалер ордена Британской империи. За свою творческую карьеру снялся более чем в 220 фильмах и телепроектах. В большинстве картин играл отрицательных персонажей. Среди всех его работ выделяются роли Эрнста Ставро Блофельда в фильме о Джеймсе Бонде «Живёшь только дважды», доктора Сэма Лумиса в серии фильмов ужасов «Хэллоуин» (участвовал в создании пяти фильмов) и женоподобного владельца замка в триллере «Тупик».
Содержание
Биография
Юность
Плезенс родился в Уорксопе, Ноттингемшир, в Англии, сын Алисы (урождённой Армитейж) и Томаса Стэнли Плезенсов[1]. Рос в небольшой деревне Гримолдби, Линкольншир, обучался в Экклсефильдской гимназии в Шеффилде, Йоркшир.
Актёрская карьера началась с участия в съёмках фильма «Грозовой перевал», однако была прервана из-за начала Второй мировой войны. Сперва Дональд Плезенс хотел отказаться от службы в армии из-за своих убеждений, однако затем всё-таки вступил в ряды военно-воздушных сил. Служил в 166-й эскадрилье бомбардировщиков. Его самолёт «Avro Lancaster» был сбит 31 августа 1944 году в ходе рейда на Аженвиль[2], после чего он попал в плен, где находился до конца войны.
Артистическая карьера
Плезенс вернулся в кинематограф после войны, где на него сразу обратили внимание критики, которые назвали его «человек с гипнотическими глазами». Помимо внешнего вида обращал на себя внимание и голос актёра, негромкий, но интенсивный. В итоге в своей творческой карьере он играл преимущественно безумцев или злодеев, в том числе Иоанна Безземельного в телесериале о Робине Гуде, Генриха Гиммлера в «Приземлении орла» и Блофельда в «Живёшь только дважды», а также доктора Криппена. Помимо этого, Плезенс активно участвовал в аудиозаписях для детей.
Плезенс дважды был номинирован на премию «Тони» за лучшее исполнение главной роли в пьесе: в 1969 году за роль в пьесе «Мужчина из стеклянного киоска» и в 1972 году за роль в пьесе «Мудрый ребёнок». В 1994 году актёр был награждён орденом Британской империи.
Личная жизнь
Актёр был женат четыре раза. Имел пять дочерей.
Избранная фильмография
- 1956 — 1984 / 1984 — Р. Парсонс
- 1958 — Человек внутри / The Man Inside — Шарманщик
- 1958 — Оглянись во гневе — торговый инспектор на рынке
- 1960 — Цирк ужасов / Circus of Horrors — Ванэ, владелец цирка
- 1963 — Большой побег
- 1966 — Тупик
- 1966 — Глаз дьявола
- 1966 — Фантастическое путешествие
- 1967 — Ночь генералов / The Night of the Generals — генерал Каленберг
- 1967 — Живёшь только дважды
- 1970 — Солдат в голубом
- 1971 — Похищенный
- 1971 — THX 1138
- 1972 — Лаборатория уродов
- 1973 — Из могилы
- 1974 — Чёрная ветряная мельница
- 1975 — Граф Монте Кристо
- 1977 — Кровные узы
- 1977 — Телефон — Николай Далчинский
- 1978 — Хэллоуин
- 1978 — Завтра не наступит никогда / Tomorrow Never Comes — доктор Тодд
- 1979 — Удачи, мисс Вайкофф
- 1979 — Дракула
- 1979 — Ягуар жив!
- 1979 — На западном фронте без перемен
- 1981 — Хэллоуин 2
- 1981 — Побег из Нью-Йорка
- 1981 — К сокровищам авиакатастрофы
- 1982 — Свидетель обвинения
- 1983 — Ужас Девонсвилля
- 1985 — Слишком красивые, чтобы умереть
- 1985 — Необъяснимые явления
- 1987 — Возвращение Джанго
- 1987 — Зона ноль
- 1987 — Князь тьмы
- 1987 — Столичное животное
- 1988 — Хэллоуин 4
- 1988 — Дом Эшеров
- 1989 — Река смерти
- 1989 — Тайна Карибского залива — Джэйсон Рефиэл
- 1989 — Хэллоуин 5
- 1990 — Погребённые заживо
- 1990 — Гриф — птица терпеливая — Аарон Шалик
- 1992 — Дьенбьенфу / Diên Biên Phu — Говард Симпсон
- 1993 — Час свиньи
- 1995 — Хэллоуин 6
Напишите отзыв о статье "Плезенс, Дональд"
Примечания
- ↑ Ross, Helen; Lillian Ross (1962). The Player: A Profile of an Art. Simon and Schuster, 256.
- ↑ Chorley, W.R. (1997), Royal Air Force Bomber Command Losses of the Second World War, Volume 5: 1944; p 407. Midland Counties Publications, UK. ISBN 0-904597-91-1.
Ссылки
- Плезенс, Дональд (англ.) на сайте Internet Movie Database
|
||||||
Отрывок, характеризующий Плезенс, Дональд
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
