Ричард де Клер, 2-й граф Пембрук

Ричард де Клер Richard de Clare
2-й граф Пембрук
1148 — 1154
Предшественник:	Гилберт де Клер
Преемник:	титул конфискован
Лорд Лейнстера
1171 — 1176
Предшественник:	новый титул
Преемник:	Гилберт де Клер
Граф Бекингем (?)
1164 — 1176
вторая креация
Вероисповедание:	христианство
Рождение:	1130(1130) Тонбридж (Кент)
Смерть:	20 апреля 1176(1176-04-20) Дублин (Ирландия)
Место погребения:	Собор Христа
Род:	Де Клеры
Отец:	Гилберт де Клер
Мать:	Изабелла де Бомон
Супруга:	Ева Мак-Мёрроу
Дети:	сын: Гилберт дочь: Изабелла

Ричард Фиц-Гилберт де Клер (англ. Richard FitzGilbert de Clare; 1130 — 20 апреля 1176, Дублин) — англонормандский аристократ, представитель младшей линии дома Де Клер, руководитель нормандского вторжения в Ирландию, 2-й граф Пембрук, титулярный граф Бекингем, лорд Лейнстера, юстициар Ирландии, известный также под своим прозвищем Стронгбоу.

Биография

Источниками основных сведений о биографии Ричарда Стронгбоу являются латинское произведение Гиральда Камбрийского «Завоевание Ирландии» (лат. Expugnatio Hibernica), написанное в 1180-х годах, и записанная на старофранцузском «Песнь о Дермоте и графе» (старофр. Chanson de Dermot et du comte), сохранившаяся в единственном экземпляре в манускрипте созданном между 1226 и 1230 годом. Гиральд описал Ричарда де Клера, как светловолосого веснушчатого человека с серыми глазами. Основными чертами характера этого лорда валлийский писатель считал хладнокровие и склонность к чёткому планированию и взвешенности всех решений.

Прозвище Стронгбоу (англ. Strongbow, «тугой лук») Ричард Фиц-Гилберт носил вслед за отцом. Известно, что одно из их основных владений — Стригойль, располагалось в сердце Гвента, издревле славившегося искусными лучниками. На личной печати его отца был изображён человек с длинной стрелой. На основании этого историки предполагают, что они заслужили прозвание за свои высокие навыки в обращении с длинным луком.

Ричард де Клер был сыном Гилберта Фиц-Гилберта, 1-го графа Пембрук и основателя младшей ветви Де Клеров, и Изабеллы де Бомон, дочери Роберта де Бомона, графа Лестера. По смерти отца в 1148 году Ричард унаследовал титулы и владения отца. Однако титул графа Пембрук не был подтверждён Генрихом II на его коронации в 1154 году, по причине активного участия младших Де Клеров в гражданской войне на стороне Стефана. Более того, король взял графство Пембрук в своё прямое управление, также нормандские владения Ричарда — Бьенфет и Орбек были изъяты сторонниками Генриха, когда тот брал под контроль северо-французское герцогство в 1153 году. Таким образом, основным оплотом Ричарда во владениях английского короля остались земли лордства марки Стригойль, расположенного в юго-восточном Уэльсе, в долине Аска, с одноимённым замком (современный Чепстоу).

С момента восшествия на трон Генриха II попавший в опалу Ричард испытывал и финансовые трудности — сохранились его закладные на часть земельных владений, кроме того он имел значительный долг перед неким ростовщиком Аароном из Линкольна. После смерти в 1164 году Уолтера Жиффара III, графа Бекингем, Стронгбоу предпринял попытку по праву матери претендовать на его наследство, однако король препятствовал этому, и, скорее всего, Ричард не получил территориальных или имущественных приобретений. В этой ситуации обращение с просьбой о помощи от короля Лейнстера Диармайта мак Мурхада (известного также в англизированном варианте — Дермот Мак-Мёрроу), прибывшего в Англию в изгнание, было для Ричарда Фиц-Гилберта спасительным.

Диармайт был изгнан из своих владений верховным королём Руайдри Уа Конхобайром, и высадился в Бристоле, откуда был переправлен к Генриху II в Аквитанию. Английский король был занят вопросами своих континентальных владений и выдал ирландцу грамоту, согласно которой Диармайт мог вербовать помощников для восстановления своих прав из числа подданных Генриха. Вернувшись на острова, король Лейнстера прибыл в Уэльс, в котором многие представители нормандской знати потеряли свои феоды после военных действий Риса ап Грифида, где заручился поддержкой Ричарда Стронгбоу. Согласно их договорённостям Ричарду была обещана рука дочери Диармайта — Евы, и возможность в обход ирландских законов наследовать власть в Лейнстере после смерти последнего. Основной проблемой в реализации их планов была позиция Генриха, который не хотел допустить усиления своего опального барона с приобретением владений в Ирландии. Пока Ричард пытался получить расположение своего сюзерена, Диармайт вернулся в августе 1167 года в Ирландию с небольшим отрядом нормандских рыцарей под руководством Ричарда Фиц-Годеберта. Ему удалось договориться с верховным королём о возвращении части Лейнстера. Тем временем, Ричард был допущен в 1168 году ко двору Генриха, и, по всей видимости, ему удалось получить согласие короля на брак с Евой Мак-Мёрроу, поскольку началась подготовка к более значительному вторжению.

1 мая 1169 года отряд из 30 рыцарей, 60 человек тяжёлой пехоты и 300 лучников высадился к югу от Уэксфорда. Его возглавляли Роберт Фиц-Стефан, сын Стефана, кастеляна Кардигана, и Нест верх Рис, и Морис де Прендергаст. При поддержке этого контингента Диармайт взял Уэксфорд и удерживал свои владения до прибытия следующих отрядов во главе с Морисом и Раймондом Фиц-Джеральдами, сыном и внуком Джеральда Виндзорского. Наконец, 23 августа 1070 года неподалёку от Уотерфорда высадился сам Ричард Стронгбоу со своей невестой и 1000 пехотинцев. Без задержки он объединился с силами Раймонда и атаковал этот город, который пал в результате штурма. Здесь же в кафедральном соборе прошло венчание Ричарда и Евы. Однако основной целью армии вторжения был Дублин. Верховный король собрал большую армию и приготовился прикрывать город с запада, однако, пока его войска ждали нормандцев на традиционном подходе к городу, Диармайт провёл своих союзников к Дублину с юга через горы Уиклоу, и в сентябре Ричард взял его штурмом. Таким образом, в результате непродолжительной компании Стронгбоу восстановил под рукой тестя весь Лейнстер. При поддержке нормандских войск Диармайт стал планировать компанию по завоеванию титула верховного короля, однако неожиданно умер 1 мая 1171 года, оставив Ричарда де Клера правителем королевства.

За столь быстро полученный титул Стронгбоу предстояла борьба, поскольку Руайдри Уа Конхобайр собрал всенародное ополчение и вновь подступил к Дублину с запада, при этом с востока город блокировал флот наёмников с Гебридских островов и Мэна, выступавших на стороне верховного короля. Наступление с моря началось до подхода основных сил Руайдри и было успешно отбито, предводитель наёмников погиб, верховный король вынужден был начать осаду. После двухмесячного сидения Руайдри предложил Стронгбоу признание его титула короля Лейнстера за ответное признание главенства верховного короля, однако Ричард ответил отказом. Морис Фиц-Джеральд и другие нормандские лейтенанты были готовы отмежеваться от Англии и основать новое нормандское королевство, однако более осторожный Ричард послал Генриху II свои вассальные заверения и предложение завоёванных ирландских земель, поскольку король в противовес усилению позиций участников похода обещал наложить санкции в виде изъятия их английских владений. В то же время, в середине сентября 1171 года авангард из 600 всадников во главе с Морисом совершил неожиданную ночную вылазку в лагерь ирландцев и рассеял войска Руайдри.

Генрих II прибыл в Ирландию 17 октября 1171 года с армией в 4000 человек и начал устанавливать английскую администрацию в завоёванных землях. Ричард признал власть короля в покорённой им и его соратниками части острова. Король принял в прямое управление Дублин, Уэксфорд, Уотерфорд и другие основные города побережья, за что для Стронгбоу было признано право на титул и привилегии лорда Лейнстера, а также на владения во внутренней части королевства, офицеры де Клера получили статус ирландских баронов под его рукой. При этом Генрих отказал Ричарду в восстановлении статуса графа Пембрука, и с этого времени Ричард носил титул графа Стригойля.

1173 год демонстрирует ослабление завоевательного порыва английских баронов, во всяком случае Генрих II позволяет себе срочно перевести двух лидеров своей экспансии в Ирландии — Ричарда де Клера и Гуго де Ласи, покорителя и лорда Мита, для ведения боевых действий против Элеоноры Аквитанской и королевских сыновей в Нормандии. Для Ричарда во многом эта компания была проверкой лояльности со стороны короля, и он проявил себя, когда сыграл ключевую роль при обороне замка Жизор, а также при возвращении Генриху Вернея. Таким образом, по возвращении в Ирландию Ричард Строгнбоу, доказав свою верность, стал доверенным лицом короля, так, например, он от имени Генриха жаловал Дублину городскую хартию и статус королевского города. За время отсутствия де Клера в Ирландии вспыхнуло восстание, которое было им подавлено в 1174 году, в ответ Ричард произвёл значительное перераспределение земельных наделов в пользу своих держателей. В 1175 году Стронгбоу принимал участие в подписании Виндзорского договора между Генрихом II и Руайдри Уа Конхобайром, согласно которому верховный король признал владения Генриха в Лейнстере, Мите и Уотерфорде и обязался выплатить значительную денежную сумму.

20 апреля 1176 года Ричард Стронгбоу скончался от заражения или инфекции через полученное ранение в ногу. Он был похоронен в кафедральном соборе Дублина, траурную церемонию над ним совершил архиепископ Дублина Лоуренс О’Тул. Своими деяниями Ричарду удалось заслужить благоволение своего сюзерена, и Генрих взял его имущество и владения под свою охрану до вступления в права наследников. Сын Ричарда — Гилберт умер в детстве, а дочь Изабелла вышла замуж за представителя меньшего рода — Уильяма Маршала. Для последнего, в том числе и в знак признания заслуг Стронгбоу, был восстановлен титул и владения графа Пембрук.

Брак и дети

Ричард Фиц-Гилберт был женат (1168) на Еве Мак-Мёрроу (англ. Eve MacMurrough, в ирландском варианте Айфе ни Диармайт ирл. Aoife Ní Diarmait) (1145—1188), дочери Диармайта мак Мурхада (англ. Dermot MacMurrough, ирл. Diarmaid Mac Murchadha), короля Лейнстера. Их дети:

• Гилберт де Клер (1173—1185), формально граф Стригойль, наследник титулов и владений отца, однако он умер в детстве не вступив в права;
• Изабелла де Клер, замужем за Уильямом Маршалом, графом Пембрук, после смерти отца и брата унаследовала их титулы и земли, передав их супругу, для которого был восстановлен титул графа Пембрука, с возвращением большей части владений младших Де Клеров, и который по праву супруги получил титул лорда Лейнстера. До получения мужем графского титула официально именовалась графиней Стригойля.

Бракосочетанию Ричарда Стронгбоу и дочери короля Лейнстера посвящено символическое полотно Дэниэла Маклиса «Свадьба Евы и Стронгбоу», на котором Ева изображает собой Ирландию, передаваемую её отцом англонормандскому мужу в ипостаси завоевателя.

Ссылки

• [www.thepeerage.com/p10466.htm#i104656 Richard FitzGilbert de Clare, 2nd Earl of Pembroke] (англ.). The Peerage.com (25 October 2009). — Ричард де Клер, 2-й граф Пембрук, на сайте The Peerage.com. Проверено 2 февраля 2010. [www.webcitation.org/66yBA8qOR Архивировано из первоисточника 16 апреля 2012].
• Armstrong, Catherine [www.castlewales.com/strngbow.html Richard fitz Gilbert de Clare Earl of Pembroke "Strongbow"] (англ.). CastleWales.com (1999). — Ричард де Клер, 2-й граф Пембрук, на сайте CastleWales.com. Проверено 2 февраля 2010. [www.webcitation.org/66yB8RZf4 Архивировано из первоисточника 16 апреля 2012].
• [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=5887495 Richard "Strongbow" de Clare] (англ.). Find a Grave.com. — Ричард де Клер, 2-й граф Пембрук, на сайте Find a Grave.com. Проверено 2 февраля 2010. [www.webcitation.org/66yBAadav Архивировано из первоисточника 16 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Ричард де Клер, 2-й граф Пембрук

– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.