Ростовская операция (1943)

Ростовская операция
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Советское наступление: 13 декабря 1942 - 13 февраля 1943
Дата	1 января — 18 февраля 1943 года
Место	Донецкий бассейн, СССР
Итог	Победа СССР
Противники
СССР Германия
Командующие
А.И.Еременко И.В.Тюленев Э. Манштейн
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Ростовская наступательная операция 1943 года (1 января — 18 февраля 1943 года) — наступательная операция войск Южного фронта, проведенная при содействии Закавказского фронта, а с 24 января — Северо-Кавказского фронта; часть Северо-Кавказской операции 1943 г.. Цель — освободить Ростов-на-Дону, отрезать пути отхода северо-кавказской группировке противника на север.

Предыстория

См. Котельниковская операция

Ход операции

1 января войска Южного фронта перешли в наступление. За две недели боев они продвинулись на 150—200 км и вышли в излучину Дона и Манычского бассейна. К исходу 23 января войска Южного фронта вышли на рубеж Северский Донец, Дон, Весёлый, Целина.

Сражение под станицей Манычская

Опубликованные воспоминания начальника штаба 48-го танкового корпуса Ф.Меллентина , воспроизводят следующую версию боевых действий сторон второй половины января 1943 года .

События, непосредственно предшествовавшие сражению

Непосредственно после Рождества, в результате удачного взаимодействия 6-ой и 11-ой немецких танковых дивизий под Тацинской был разгромлен 24-й гвардейский танковый корпус в составе 4-й гвардейской, 2-й, 54-й танковых и 24-й мотострелковой бригад. Угроза Ростову с северо-востока была устранена. Однако, после ухода 11-й танковой дивизии оборонять позиции на реке Чир стало невозможно. Сопротивление немецких частей было сломлено. Нависла угроза окружения русскими всего южного крыла Восточного фронта у морского побережья .

В январе 1943 года положение немцев на Кавказе стало критическим. 17-я армия отходила на Кубанский плацдарм, а 1-я танковая армия двигалась к Ростову. Сдерживая натиск трех русских армий, оперативная группа «Холлидт» и 48-ой танковый корпус ( в состав корпуса входили 6-я, 7-я танковые и 302-я пехотная дивизии ) отошли к реке Северский Донец. Остатки 4-й танковой армии генерала Гота ( в составе 57-го танкового корпуса с его двумя 17 -й и 23 -й танковыми дивизиями и 16-й мд ) были выбиты русскими из-под Котельниково и отброшены к реке Сал . 20 января 1943 года русские части силами четырех корпусов под командованием генерала Еременко на фронте 4-ой танковой армии продвинулись вниз по реке Маныч до впадения в Дон. 4-я танковая армия отступила со своих позиций на реке Сал и далее была оттеснена на реку Маныч юго-восточнее Ростова. Генерал-полковник Гот сумел с помощью своего начальника штаба генерала Фангора организовать удачные действия 4-ой танковой армий и задержать продвижение противника, «преследовавшего его по пятам с фронта». Одновременно, он избежал окружения путем нанесения коротких и быстрых ударов на обоих флангах.

По расчетам немецкого командования, 4 танковая армия должна была предотвратить удар русских в тыл 1-ой немецкой танковой армии, отступающей с Кавказа и воспрепятствовать прорыву противника вдоль нижнего течения Дона на Ростов.

Было ясно, что сил армии не хватит для того, чтобы перекрыть для продвижения противника всю территорию от нижнего течения Дона до северных предгорий Кавказа.</div>

— Эрих фон Манштейн, Утерянные победы - Ростов-на-Дону : изд-во «Феникс» , 1999.- стр. 428

</blockquote>.

Противнику удалось форсировать реку Маныч и овладеть станицей Манычской, расположенной на западном берегу. Смелым броском русские танки достигли аэродрома города Ростова, отрезав пути отхода 1-й танковой армии. Создалась угроза падения Ростова. Одновременно возникла опасность блокирования путей отхода с Кавказа немецких частей под командованием фельдмаршала фон Клейста.

Сражение

Командование группы армий «Дон» приняло решение использовать 7 и 11 танковые дивизии для нанесения контрудара по противнику, наступающему через нижний Маныч на Ростов. 22 января Манштейн переправил 11-ю танковую дивизию генерала Балька на южный берег Дона для поддержки контрудара 4-й танковой армии. 23 января 11 танковая дивизия во взаимодействии с 16 мд нанесла удар по наступающим русским частям и отбросили их к станице Манычской. 24 января немецкие части атаковали станицу, но были отбиты. Противник сильно укрепил станицу : между домами расположил неподвижные танковые точки, которые трудно было не только подавить, но и обнаружить.

«Важно было захватить станицу с ее большим мостом через реку Маныч, так как наличие этого моста в руках русских давало им возможность в любое время возобновить наступление на Ростов. 25 января 11-я танковая дивизия получила приказ ликвидировать плацдарм русских любой ценой» .

Как отмечает в своих воспоминаниях Ф. Меллентин, для успеха второй атаки важно было заставить танки, замаскированные главным образом в южной части станицы, выйти из своих укрытий. Для достижения этой цели немецкая артиллерия сосредоточила огонь на северо-восточной окраине станицы. Под прикрытием дымовой завесы была предпринята ложная атака с использованием бронетранспортеров. Танки русских начали перемещаться в северную часть станицы. Затем огонь дивизионной артиллерии был внезапно перенесен на южную окраину станицы и сосредоточен на участке прорыва. Темп стрельбы был доведен до максимального. При этом одна батарея немцев продолжала поддерживать дымовыми снарядами ложную атаку. Танки 15-го танкового полка атаковали станицу с юга и захватили оборонительные сооружения противника. Русские танки были атакованы с тыла и уничтожены. Прорыв 15-го полка был осуществлен в месте первого неудачного прорыва. «Пехота русских бежала за реку, даже не успев разрушить мост». В этом бою немцами было захвачено 60 противотанковых орудий, уничтожено 28 танков . С русской стороны потери в живой силе - более 500 человек убитыми и ранеными. Немцы понесли незначительные потери. Эта хорошо подготовленная атака 11-й танковой дивизии временно остановила наступление русских на Ростов с юга.

Последующие события

Однако, как пишет в своих мемуарах Эрих фон Манштейн , обстановка на южном фланге 4 танковой армии оставалась критической. Русские возобновили давление между 4 танковой армией и 1 танковой армии с целью охватить 4 танковую армию с юга и оттеснить 1 танковую армию от Ростова. К 31 января у немецкого командования появилась надежда, что 1 танковой армии удастся отойти через Ростов и своевременно сосредоточиться на реке Северский Донец с тем, чтобы помешать прорыву русских через Донец к морскому побережью . 4 - 5 февраля положение на фронте группы армий «Дон» заметно обострилось. Противник сильно теснил 4 танковую армию, прикрывающую Ростовскую переправу через Дон и отход 1 танковой армии через Ростов. Две армии русских 44 и 58 присоединились к тем трем ( 51-я, 2-я гвардейская и 28-я армии), которые действовали против 4 танковой армии. Было понятно, что противник готовит наступление крупными силами на Ростов .

Командующий группой армий «Дон» Эрих фон Манштейн отмечал, что в связи с возникшей угрозой необходимо было вывести с «балкона» 4 танковую армию путем сокращения линии фронта : восстановить позиции 1941 г. от рубежа Миуса и далее на север до Донца. Он считал, что будет оперативной ошибкой пытаться удержать линию фронта на Северском Донце и нижнем Дону без каких-либо активных действий. Необходим был своевременный удар со стороны Харькова и нанесение противнику поражения северо-восточнее города до начала весны .

7-го февраля русские взяли Батайск – пригород города Ростова, который расположен на южном берегу Дона.

14-го февраля части Советской 28-ой армии ( командующий генерал Герасименко В.Ф. ) овладели городом Ростов.

Советские войска были остановлены на реке Миус, где немцы построили сильно укреплённый оборонительный рубеж. 18 февраля советские войска перешли к обороне. Этим закончилась Ростовская наступательная операция 1943 г.

Итоги

Освобождена большая часть Ростовской области.

Литература

• Ростовская операция 1943 // [archive.is/NCQLc Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия] / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 621. — 500 000 экз.

Отрывок, характеризующий Ростовская операция (1943)

– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.