Сумско-Прилукская операция
| Сумско-Прилукская операция | |||
| Основной конфликт: Великая Отечественная война | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа Красной Армии | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Сумско-Прилукская наступательная операция — фронтовая наступательная операция советских войск Воронежского фронта, проводимая в период 26 августа — 30 сентября 1943 года. Составная часть Черниговско-Полтавской стратегической наступательной операции — первого этапа битвы за Днепр в Великой Отечественной войне. Завершилась победой Красной Армии.
Содержание
Численность войск и планы сторон
СССР
После завершения Курской битвы советская Ставка Верховного Главнокомандования стремилась максимально использовать достигнутую победу. Войска Центрального, Воронежского и Степного фронтов получили задачу освободить Левобережную Украину, одновременно наступая на фронте от Черкасс до Полтавы, выйти к Днепру, с ходу форсировать его и захватить плацдармы на правом берегу реки, создав условия для освобождения Правобережной Украины. Эта грандиозная по замыслу операция заключалась в нанесении нескольких мощных ударов силами всех трёх фронтов с целью рассечения немецкой обороны и недопущения закрепления противника по рубежам рек Десна и Днепр.
К началу операции в состав Воронежского фронта (командующий генерал армии Н. Ф. Ватутин) входили 38-я армия(генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов), 40-я армия (командующий генерал-лейтенант К. С. Москаленко), 47-я армия (командующий генерал-лейтенант П. П. Корзун, после его гибели 16 сентября — генерал-майор Ф. Ф. Жмаченко), 27-я армия (генерал-лейтенант С. Г. Трофименко), 4-я гвардейская армия (командующий генерал-лейтенант Г. И. Кулик, с 22 августа — генерал-лейтенант А. И. Зыгин), 5-я гвардейская армия (генерал-лейтенант А. С. Жадов), 6-я гвардейская армия (генерал-лейтенант И. М. Чистяков), 52-я армия (генерал-лейтенант К. А. Коротеев), 1-я танковая армия (командующий генерал-лейтенант танковых войск М. Е. Катуков), 2-я воздушная армия (генерал-лейтенант авиации С. А. Акимович).
Войска фронта включали в себя 42 стрелковые дивизии и 5 воздушно-десантных дивизий, 2 механизированных корпуса и 7 танковых корпусов, 1 отдельную танковую бригаду. Общая численность войск фронта составляла 665 500 человек, на вооружении имелись 12600 орудий и миномётов, 493 танка и самоходных артиллерийских орудия, 520 самолётов. После завершения Белгородско-Харьковской наступательной операции войска фронта вышли на линию по линии: река Снагость — восточнее Сум — западнее Лебедина — восточнее Гадяча — Ахтырка — Краснокутск — Ольшаны.
Задачи войскам были поставлены директивой Ставки Верховного Главнокомандования от 22 августа 1943 года и содержали: нанести главный удар силами 1-й танковой, 4-й гвардейской, 6-й гвардейской и 5-й гвардейской армий на Полтаву и Кременчуг, вспомогательный удар — силами 47-й и 27-й армий, 2-го танкового корпуса и 3-го гвардейского механизированного корпуса в направлении Зеньков — Миргород. Таким образом, главный удар наносился левым флангом войск фронта. Выйти к Днепру и захватить основные плацдармы Ватутин планирован в районе Кременчуга. 38-я и 40-я армия получали задачи сковывать противника, 52-я армия стояла во втором эшелоне войск фронта. Срок на подготовку операции был незначительным — всего 4 суток. Основной расчет делался на то, что противник не успел организовать мощной обороны в полосе фронта. Фактически операция проводилась без паузы после Белгородско-Харьковской операции.
Германия
Войскам фронта противостояли 4-я танковая армия (командующий генерал-полковник Герман Гот) и часть войск 8-й полевой армии (командующий генерал-полковник Отто Вёлер) из состава немецкой группы армий «Юг» (командующий генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн). Их поддерживал 4-й воздушный флот (командующий генерал-фельдмаршал Вольфрам фон Рихтгофен, с 4.09.1943 — генерал-полковник Отто Деслох). К началу операции в этих войсках насчитывалось 265 000 солдат и офицеров, 700 танков и штурмовых орудий, 2 725 орудий и миномётов, 400 самолётов.
Германское командование рассчитывало упорной обороной на промежуточных рубежах измотать советские войска, выиграть время для завершения строительства стратегического оборонительного рубежа «Восточный вал» по реке Днепр, на нём окончательно остановить советское наступление и там готовиться к компании 1944 года.
Первый этап: начало операции
26 августа 1943 года войска Воронежского фронта перешли в наступление. Слабая линия обороны противника была прорвана, к началу 28 августа продвижение составило до 30 километров. Однако Манштейн сумел определить направление главного удара войск фронта, серией контрударов навязал встречное сражение в районе Зеньков — Краснокутск и там остановил советское наступление.
В то же время севернее войска Центрального фронта (командующий генерал армии К. К. Рокоссовский в ходе Черниговско-Припятской операции прорвались на оперативный простор и стремительно продвигались на конотопском направлении, глубоко охватывая с севера противостоящую Воронежскому фронту группировку войск противника. Опасаясь её окружения, Манштейн был вынужден начать её отвод. Воспользовавшись этим, Ватутин отдал приказ с 2 сентября возобновить советское наступление. 5 сентября был освобождён город Сумы и форсирована река Псёл, в то же время в районе Зенькова решительного успеха добиться не удалось.
Второй этап: перенос главного удара
6 сентября 1943 года в связи с успехами войск Рокоссовского Ставка Верховного Главнокомандования изменила задачи войскам: теперь направление главного удара нужно было перенести с левого на правый фланг Воронежского фронта, в полосу наступления 38-й и 40-й армий. На это направление передавались из резерва Ставки 3-я гвардейская танковая армия (командующий генерал-лейтенант танковых войск П. С. Рыбалко и 1-й гвардейский кавалерийский корпус, которые создавали подвижную группу фронта. Эта группа должна была с севера охватить войска немецкой группы армий «Юг», рассекающим ударом расчленить оборону 4-й немецкой танковой армии и выйти к Днепру в районе Ржищев — Канев. Вспомогательный удар теперь наносился силами 47-й, 52-й, 27-й армий на Черкассы. Задача наступления на Полтаву теперь возлагалась на Степной фронт И. С. Конева, ему же передавалась 5-я гвардейская армия.
Перегруппировка сил производилась непосредственно в ходе наступления, никакой паузы не предусматривалось. Используя успехи Центрального фронта, 38-я и 40-я армии резко ускорили темпы наступления, нанесли поражение и охватили группировки противника у Ромны и Прилук, вынудив их к спешному отходу. 16 сентября были освобождены города Ромны, Лохвица и Гадяч. К тому времени наконец добились успеха и войска вспомогательной группировки фронта, форсировавшие подряд три водных рубежа по рекам Ворксла, Псёл и Сула. На левом фланге фронта части 4-й гвардейской и 6-й гвардейской армий так и не смогли нанести поражение противнику и только после начала его общего отхода начали продвижение.
Таким образом, к 16 сентября фронт 4-й немецкой танковой армии удалось прорвать и вынудить её части к отходу в двух расходящихся направлениях — на Киев и на Черкассы. Понимая, что все возможности для обороны на Левобережной Украине исчерпаны, Манштейн отдал приказ о спешном отходе главных сил за Днепр под прикрытием сильных заслонов. Отход начался с 19 сентября. Для преследования противника Ватутин ввёл в бой 20 сентября подвижную группу фронта. Теперь советские войска наступали по 20-30 километров в сутки. Особенно успешно наступала 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко — он выделил от каждого из трёх своих танковых корпусов по сильному передовому отряду, которые продвигались по лесным и полевым дорогам впереди остальных сил армии на 40-50 километров, не ввязываясь в бои с гарнизонами узлов сопротивления врага.
С 21 сентября советские войска начали выходить к Днепру. Первыми на Днепр вышли танкисты Рыбалко у Казанцев — Городище, в тот же день — передовой отряд 40-й армии западнее Переяслава. Уже 22 сентября эти части на подручных средствах форсировали Днепр и захватили первые небольшие плацдармы в полосе фронта, положив начало сражению за Букринский плацдарм. С 22 сентября по 30 сентября части фронта по всей 300-километровой полосе наступления выходили на Днепр и с ходу форсировали его, образовав 9 плацдармов на правом берегу. 26 сентября 38-я армия создала Лютежский плацдарм севернее Киева. Тогда же была ликвидирована последняя группировка противника на левом берегу Днепра у Дарницы (пригород Киева).
Сразу же разыгралось драматическое кровавое сражение за удержание и расширение плацдармов. Особенно жестокие бои шли на Букринском плацдарме, где с целью его расширения 24 сентября была предпринята Днепровская воздушно-десантная операция. Однако осуществлённая практически без подготовки эта операция окончилась неудачей. В целом же борьба за плацдармы были выиграна советским командованием — немцам не удалось ликвидировать ни один из крупных плацдармов, хотя это и было достигнуто очень дорогой ценой. К 30 сентября 1943 года операция была завершена, войска фронта получили новые задачи и небольшую паузу для подготовки к их выполнению.
Итоги операции
В результате операции войска Воронежского фронта разгромили 5 дивизий и нанесли поражение 4 дивизиям противника, продвинулись на 270—300 километров, преодолев большое количество рек, вышли к Днепру в полосе 300 километров и захватили на его правом берегу 9 плацдармов. Система обороны врага по рубежу Днепра была нарушена и тем самым созданы выгодные условия для освобождения Правобережной Украины.
Особенностями операции было то, что она готовилась и проводилась без оперативной паузы наличными средствами с вводом в сражение стратегических резервов по мере их подхода. Она характерна переносом в её ходе главного удара с левого крыла фронта на правое, а в конце — на центральный участок, применением танковой армии в первом эшелоне при форсировании Днепра. К недостаткам операции необходимо отнести отсутствие подвижных сил для глубоких обходов и преследования противника в начале операции, что позволило Манштейну сначала остановить советское наступление, а затем более-менее удачно отвести основную часть своих сил за Днепр. И наоборот, когда на втором этапе операции такие подвижные группировки были созданы, именно они обеспечили успех форсирования Днепра и сорвали замыслы противника остановить советские войска на Днепре.
Форсирование производилось с массовым применением подручных средств, в условиях отставания тылов и инженерных частей. Большую роль в этом играли героизм и инициатива советских бойцов, широкая помощь партизанских отрядов и местного населения.
Потери советских войск составили 46 293 человек безвозвратными потерями и 131 211 человек — санитарными, в целом 177 504 человек[1]. Потери противника оцениваются по современным отечественным данным около 130 000 человек убитыми, ранеными и пленными.
Напишите отзыв о статье "Сумско-Прилукская операция"
Примечания
- ↑ Гриф секретности снят: Потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Стат. исслед./ Г. Ф. Кривошеев, В. М. Андроников, П. Д. Буриков. — М.: Воениздат, 1993. С. 370. ISBN 5-203-01400-0
Литература
- Военная энциклопедия в 8 томах. Том 7:"Прод"—"Таджикистан". — Москва, Военное издательство, 2003. — Стр.708-709.
- [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/dictionary/details.htm?id=10483@morfDictionary Сумско-Прилукская операция на сайте Министерства обороны России]
- Москаленко К. С. На Юго-Западном направлении. М., 1979. — Книга 2. — Стр.87-126.
- 3-я гвардейская танковая армия. М., 1982. — Стр.86-110.
- В сражениях за Победу: Боевой путь 38-й армии в годы Великой Отечественной войны. М., 1974. — Стр.239-269.
Отрывок, характеризующий Сумско-Прилукская операция
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
