Фаустпатрон

См. также: Панцерфауст

Фаустпатро́н (нем. Faustpatrone, от Faust — «кулак», здесь — «рука» и Patrone — «патрон») — первый противотанковый гранатомёт одноразового действия.

Назывался также «Фаустпатрон 1», «Фаустпатрон малый» (klein), «Фаустпатрон 30» или, позже, «Панцерфауст 30» (здесь индекс 30 — эффективная дальность стрельбы в метрах). В Красной армии название «Фаустпатрон» закрепилось как совокупное обозначение всех немецких противотанковых гранатомётов одноразового использования.

Фаустпатрон являлся лёгким динамореактивным (без отдачи при выстреле) оружием. Граната не имела реактивного двигателя, а выстреливалась из ствола при помощи метательного заряда, как обычная надкалиберная граната. Для гашения отдачи применялся тот же принцип, что и в безоткатных орудиях, а именно динамореактивный: ствол фаустпатрона открыт с обеих сторон, при воспламенении метательного заряда часть газов толкала вперёд гранату, а другая (большая) часть вырывалась из ствола назад, формируя реактивную струю, которая и компенсировала отдачу при выстреле. Это приводило к весьма малой дальности полета гранаты (до 50 метров), и, как следствие, к невысокой эффективности.

История

Фаустпатрон был создан по образцу американской базуки М1, но в отличие от неё не являлся переносной ракетной установкой. Фаустпатрон был ориентирован на боевое применение не специально обученными расчётами, а обычными пехотинцами. Для освоения бойцом фаустпатрона было достаточно пятиминутного инструктажа. Это было примитивное оружие, применяемое при практическом отсутствии противотанковых орудий.

Разработка фаустпатрона была начата в 1942 году в Лейпциге германской фирмой HASAG (Hugo Schneider AG), руководитель разработки — доктор Генрих Лангвайлер (нем. Heinrich Langweiler). Была поставлена задача создания простого и эффективного оружия пехоты для борьбы с танками, поскольку у немецких солдат на территории СССР не было эффективных средств ближнего боя с танком Т-34. В августе 1943 года первые 500 гранатомётов поступили в войска вермахта.

Всего в Германии за годы Второй мировой войны было изготовлено 8 254 300 фаустпатронов различных модификаций. Недостатки фаустпатрона состояли в отсутствии прицела, а также склонности его остроконечной боевой части диаметром 100 мм рикошетировать на наклонной броне танка Т-34 либо разрываться на броне без пробития. Благодаря оперативно выявленным недостаткам, одновременно с принятием фаустпатрона на вооружение началось производство лишённого отмеченных недостатков «панцерфауста 30». На нём был установлен прицел, масса метательного заряда была увеличена до 96 граммов, удвоена масса кумулятивной боевой части. Диаметр боевой части увеличен до 150 мм, её головная часть выполнена с площадкой притупления для увеличения площади контакта с наклонной броней и повышения эффективности бронепробивного действия.

Таблица. Основные тактико-технические характеристики

«Фаустпатрон» 30m
Эффективная дальность стрельбы, м	30
Масса, кг	2,7—3,2
Длина, мм	985
Калибр гранаты, мм	100
Начальная скорость гранаты, м/с	28
Бронепробиваемость, мм	140

Мнения

О фаустпатроне. Я не могу согласиться с тем, что фаустпатрон являлся препятствием для танковых войск. Я считаю, что это переоценка фаустпатрона в Берлинской операции. Почему? Фаустпатрон находился в руках необученного, морально, физически и военно не подготовленного солдата германской армии фольксштурма, и поэтому он не являлся таким грозным оружием для нашего советского непревзойденного танка «Т-34». Во время наступления я очень серьёзно разговаривал со своими командирами корпусов, командирами бригад, личным составом и выяснил, что фаустпатрон являлся жупелом, которого иногда группы или отдельные танки боялись, но повторяю, что в Берлинской операции фаустпатрон не являлся таким страшным оружием, как представляют некоторые.

— С. И. Богданов, маршал бронетанковых войск, командующий 2-й гвардейской танковой армией

«Я еще раз хочу особенно подчеркнуть на этой конференции большую роль, которую сыграло оружие противника, — это фаустпатроны. 8-я гв. армия, бойцы и командиры, были влюблены в эти фаустпатроны, воровали их друг у друга и с успехом их использовали — эффективно. Если не фаустпатрон, то давайте назовем его Иван-патрон, лишь бы у нас поскорей он был».

— Из выступления командующего 8-й гвардейской армией генерал-полковника В.И. Чуйкова

..в ГАУ не нашлось активных сторонников таких средств борьбы, как „Фаустпатрон“. Считалось, что коль скоро в войсках из-за малой дальности не пользуется популярностью даже 50-мм миномет, то зачем, дескать, создавать наряду с ПТР ещё какое-то средство ближнего боя. К тому же, мол, есть и противотанковые гранаты. В итоге у нас так и не было создано оружия, подобного тому, которое имелось у противника. А ведь враг очень эффективно, особенно в последние месяцы войны применял „Фаустпатроны“ и против танков, и в боях в населенных пунктах.

— Начальник Главного артиллерийского управления (ГАУ) Красной Армии маршал артиллерии М. Д. Яковлев, после войны

Литература

• Шунков В. Н. Оружие вермахта. — Минск: Харвест, 1999. — 480 с. — ISBN 985-433-317-5.

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=N0-GYN1bZYo&mode=related&search= WW2 Panzerfaust Footag]
• [www.otvaga.ucoz.ru/publ/25-1-0-110 Сайт «ОТВАГА». вооружение пехоты второй мировой]

Отрывок, характеризующий Фаустпатрон

– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.