Фракия (римская провинция)

Фракия (болг. Тракия, греч. Θράκη (Thráki), Θρᾴκη (Thrāíkē) или Θρῄκη (Thrēíkē), лат. Thracia или Threcia, тур. Trakya) — провинция Римской империи с центром в Перинфе, занимавшая территорию современной Болгарии, Сербии, Греции и Турции. Во времена Марка Аврелия население превышало 1 млн. человек.

География Фракии

Южную границу Фракии образует побережье Эгейского моря. Более того, в римское время эта часть Эгейского моря, между фракийским побережьем, Халкидой, фракийским Херсонесом и островом Лемнос называлась Фракийским морем. С восточной стороны берега Фракии омывают воды Мраморного (Пропонтида) и Чёрного (Понт Эвксинский) морей. С севера провинция Фракия была ограничена Гемскими горами (лат. Haemus Mons; ныне носят название Балканские горы), хотя историческая область поселения фракийских племён простиралась на север вплоть до Дуная. С запада Родопские горы отделяли Фракию от Македонии.

Племена

Среди племён, населяющих Фракию, следует отметить одриссов (лат. odrysae), живших в среднем течении реки Гебр (ныне Марица), которые уже в V до н. э. основали своё Одрисское царство. К западу от одриссов у подножия родопских гор обитали племена бессов (лат. bessi), южнее бессов, на самом побережье жили племена сапеев (лат. sapaei), траусов (лат. trausi) и киконов (лат. cicone); к западу от Гебра — апсинфии (лат. apsinthii), севернее их каены (лат. caeni) и тины (лат. thyni).

Римское завоевание Фракии

Историю древней Фракии до завоевания её Римом, см: Древняя Фракия

Притязания Рима на Фракию начались со времен Македонских войн (конец III в. до н. э. — середина II в. до н. э.). Ослабление правящей партии в Македонии позволило местным фракийским царям добиться независимости. После победы Луция Эмилия Павла в 168 до н. э. в битве при Пидне Македония была разделена на 4 части под протекторатом Рима. Несмотря на это, ни македонцы, ни фракийцы не считали себя римскими подданными, что привело к ряду восстаний. Восстание Андриска, приведшее к IV-й Македонской войне получило широкую поддержку во Фракии.

Следующие полтора столетия Фракия постепенно входила в римский мир. В начале I в. до н. э. фракийцы находились в союзе с Митридатом VI Евпатором, и после его поражения в 3-й Митридатовой войне (74-63 г.д.н. э.) оказались в сфере влияния Рима.

В это время на первый план выдвинулось племя сапеев, возглавляемых царем Раскупором (лат. Rhascuporis). Он был известен, как сподвижник Цезаря и Помпея, после поддерживал армию республиканцев против Октавиана и Антония в последнии дни республики. После кончины Раскупора в первые годы империи началась чехарда на вершине фракийской власти. К власти приходила то одна, то другая партии, поддерживаемые Римом.

После того, как царь Роимиталк III (лат. Roimitalkes III) был в 46 г. убит собственной женой, Фракия была окончательно включена в состав империи. Центром провинции Фракия стал город Перинф.

Римская власть во Фракии

Отсутствие крупных городов затрудняло эффективное управление провинцией. Но в конечном счёте провинция расцвела.

Города

• Диоклетианополь
• Тримонтиум

После Диоклетиана

Император Диоклетиан для удобства управления разделил Фракию на 4 провинции, которые вместе со Скифией и второй Мёзией составили Фракийский диоцез префектуры Восток:

• Фракия — северо-западная часть изначальной провинции;
• Родопы — южная и юго-западная часть провинции, между Родопским хребтом, морем, Херсонесом Фракийским и Гебром;
• Европа — юго-восточная часть Фракии на побережье Пропонтиды;
• Гемимонт — Северо-восточная провинция, заключенная между Гемскими горами, Чёрным морем и реками Гебр и лат. Ergines.

На территории обновленной Фракии выделялись города Филиппополь и Берёя

Отрывок, характеризующий Фракия (римская провинция)

И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.