Фридберг (Бавария)
| Город
Фридберг
Friedberg
|
Фридберг (нем. Friedberg) — город в Германии, в земле Бавария.
Подчинён административному округу Швабия. Входит в состав района Айхах-Фридберг. Население составляет 29 054 человека (на 31 декабря 2009 года). Занимает площадь 81,20 км². Официальный код — 09 7 71 130.
Город подразделяется на 15 городских районов.
Содержание
- 1 Замок во Фридберге (Schloß in Friedberg)
- 2 Городские укрепления (Stadtbefestigung Friedberg)
- 3 Ратуша (Friedberger Rathaus)
- 4 Церковь Святого Якоба (Stadtpfarrkirche St.Jakob)
- 5 Паломническая церковь «Отдыха господнего» (Wallfahrtskirche «Herrgottsruh»)
- 6 Музей во Фридбергском замке (Museum im Wittelsbacher Schloß)
- 7 Галерея Фридберга
- 8 Ссылки
Замок во Фридберге (Schloß in Friedberg)
Точных данных об укреплениях на месте нынешнего фридбергского замка нет. Есть лишь предположение, что необычно глубокий ров перед замком ведёт своё происхождение ещё с девятого века, когда в этих местах немцы защищались от нашествия венгров. Дело в том, что на равнине Леха между Тирхауптом и Мерингом есть несколько укреплений тех времён, и кажется вполне вероятным, что высокий холм над равниной, на котором сейчас стоит замок, входил в систему укреплений, преграждавших венграм путь к Аугсбургу. Естественно предположить и возможность древнеримского сторожевого поселения на Замковой горе, с которой окружающая местность просматривается на много километров вокруг.
Замок во Фридберге возник в 1257 году при герцоге Людвиге Строгом как постройка романской архитектуры. Он был предназначен для защиты таможни герцога от притязаний князя-епископа Аугсбурга, с которым герцог враждовал. С 1264 года вокруг замка стало возникать поселение, превратившееся потом в город Фридберг. Сначала здесь были два кольца стен, опоясавших высокий холм, с зубцами на башнях, защитными проходами и амбразурами для стрельбы. За внешней стеной стояла внутренняя, с тремя башнями. От верхнего кольца дорога с крутым отвесом вела к нижнему стенному поясу с закрытым спуском на западной стороне. Внешнее кольцо было окружено двумя большими круглыми башнями. В северной башне находилась темница, в народной речи называвшаяся в буквальном переводе «Секир-башка». На западе замок был обращён к долине Леха отвесным спуском в 50 градусов. С трёх других сторон замок окружал ров глубиной в 10 метров, остатки которого видны до сих пор. На самом верху ширина рва доходила до 30 метров. В самом глубоком месте рва находился подъёмный мост, отделявшийся особой конструкцией от постоянного каменного моста.
Рядом с входом находится главная башня крепости («Wachturm»). В прямоугольном внутреннем дворе и сейчас можно увидеть романтичные аркады и источники воды для защитников замка. Со строительством на севере ещё двух стен фридбергский замок превратился в пятиугольник. В северо-западной части первого этажа находится готический рыцарский зал. В северо-восточном углу верхнего этажа когда-то находилась капелла Св. Георга. В южном крыле и западном крыле был дворец, господский дом, с отдельными женскими покоями и каминами. В северном крыле находились конюшни, телеги и хранилище для зерна.
Сегодняшние стены крепости и въезд в замок существуют с XV века. После большого пожара 1341 года замок был частично перестроен в 1408 году герцогом Людвигом VII.Восстановление замка продолжалось вплоть до 1559 года и закончилось лишь при герцоге Альбрехте V. Именно тогда окончательно были закончены северное крыло, портал, аркады и эркеры в стиле эпохи Возрождения. Архитектурный проект принадлежит Йоргу Штерну, а руководство строительством-Нарциссу Кребсу. Средневековая постройка была расширена западным крылом. В 1567 году вдовствующая герцогиня Кристина Лотарингская значительно обновила замок. Замок был сильно поврежден между 1632 и 1646 годами военными пожарами в ходе боевых действий Тридцатилетней войны. Восстановление верхних этажей проведено курфюрстом Максимилианом в 1650 году.
С 1754 по 1766 год в помещениях замка располагалась известная в Германии фаянсовая мануфактура. Музей изделий из фаянса этой мануфактуры сейчас находится в замке. С 1789 года в замке находилось управление лесными угодьями, а с 1803 — пенсионное управление. В 1866 году в замке открылся краеведческий музей. В 1915 году основные помещения замка заняло геологическое управление, объединённое в 2007 году с геологическим управлением Айхаха — и переведённое в связи с этим в Айхах. Так как многие помещения замка в связи с этим освободились, город Фридберг приобрёл у Баварии замок, и готовит сейчас проект его нового использования. В качестве первого шага приведён в порядок пояс зелёных насаждений вокруг замка, чтобы получше «вписать» архитектуру замка в общую картину прилегающих городских районов. В 1977 году в замке начались обширные реставрационные работы, подготовившие открытие нового музея. С 1982 года музей занимает во фридбергском замке 14 помещений.
Городские укрепления (Stadtbefestigung Friedberg)
Гора Фрид — это одно из многочисленных городских укреплений, основанных в 13-м столетии в коренных баварских местах. План запланированного города приложен к учредительному документу, и ещё сегодня узнаваемо шахматное устройство города. Размер городских укреплений тогда составлял 300 на 350 метров. Другие города с таким же приблизительно квадратным планом — это, например, Neustadt an der Donau или Kelheim. Укрепления на горе Фрид появились в 1257 году, как форпост баварского герцога Людвига Строгого против Аугсбурга. Местность здесь поднимается вверх на 50-60 метров от уровня долины Леха. Высота уже давала преимущество защитникам укреплений, а замок и городские валы делали крепость хорошо подготовленной к обороне. На западе стена поднимается прямо над долиной, на северо-западе присоединяется к укреплениям замка. На северо-востоке естественный рисунок склона делает ход укреплений дугообразным, затем открытое пространство и ров разделяют город и замок. Первые укрепления (1269—1409) Фридберга были деревянными. Для них использовались материалы, собранные для сооружения плотин на Лехе. Это были палисадные валы. Однако уже в 1400 году часть укреплений была из камня. Укрепления были необходимы, потому что Фридберг враждовал с Аугсбургом из-за прав на таможни на Лехе. Городской хронист Любер пишет об осадах Фридберга войсками Аугсбурга в 1296, 1372 и 1388 годах, когда город был подожжён.
Укрепления герцога Людвига Бородатого (1409—1412).
Чтобы избавить жителей Фридберга от опасностей осады, герцог Людвиг Бородатый усовершенствовал городские укрепления. Перед стеной и вокруг замка был расширен ров. Сама стена теперь строилась из обожженных кирпичей и покрывалась глиной. Средняя высота стен составляла 5 метров. От амбразур шёл деревянный защитный ход, лежащий на консолях. Реконструированный остаток этого защитного хода лежит к северу от Старой водонапорной башни (она служила в 1604—1888 годах, как водный резервуар). Остались ещё и полукруглые башни со стороны городской стены — на углах четырёхугольных укреплений: Alte Wasserturm, Büchsenmacher-, Zwinger-, Hungerturm. Всего в укрепленном поясе городских стен было тогда 14 ворот.
Во время войн герцогов Мюнхена и Ингольштадта Фридберг был в XV веке не раз осаждён, взят приступом и разграблен. Новые разрушения происходили в 1632 и 1646 годах во время войн между французами и шведами, но тогда был разрушен только верх укреплений. В 1703 году во время войны за испанское наследство укрепления Фридберга были снова разрушены, вплоть до высоты человеческого роста: англичанами, голландцами и императорскими войсками. В XVIII и XIX веках значение Фридбергской крепости, как оборонительного комплекса всё время уменьшалось. Западные «Нижние» или «Аугсбургские ворота» были включены в стену укреплений, а в 1793 году снесены в ходе кампании по строительству горных дорог. Ворота между замком и городом, упомянутые как «Охотничьи ворота», снесли вскоре после 1812 года. Записей о виде ворот не сохранилось. «Верхние» или «Мюнхенские ворота» были пятиэтажным устройством в виде башни с прямоугольным планом и остро-дугообразным проездом. Из-за убытков в области строительства и чтобы предоставить более свободный проезд, башню этих ворот снесли в 1868 году. В сегодняшних укреплениях города ворот больше нет.
Городские укрепления сегодня большей частью перестроены и присоединены к зданиям, бывший сухой котлован наполнен. Лучше всего западная сторона стен сохранилась напротив долины Леха. Здесь укрепления стоят открыто, не связанные с зданиями, в их первоначальном виде, высотой около пяти метров. Контрфорсы подпирают конструкцию. Хорошо видны и бывший боевой ход, и амбразуры (ключевые зазубрины в нишах). На юго-западе короткая часть защитного хода реконструирована. Снаружи видны остатки нескольких полукруглых башен, выступающих из стены, обратные стороны которых были ранее открыты, чтобы не создавать прикрытие проникшему врагу. Башни в большинстве случаев закрыты косыми крышами. Угловые башни имеют круглые формы. Водонапорная башня на юго-западе — сооружение 17-го столетия, юго-восточная часть стены обрушилась в 2003 в ходе строительных работ. Судьба руин пока неизве
Ратуша (Friedberger Rathaus)
Нынешняя Ратуша — третье по счёту строение городского магистрата. Первая ратуша строилась при основании города в 1264 году как деревянная постройка. Вторая ратуша строилась в 1404 году уже из камня. Третья, современная Ратуша, построена в 1673/74 году учениками знаменитого аугсбургского архитектора Эллиаса Холля в стиле своего учителя. До 19-го века в западной части первого этажа был Schranne (зерновой лагерь с магазином), в восточной части — Brothaus (магазин пекарей). Также в Ратуше были подвальные холодные помещения для арестантов. В восточной части Ратуши располагалась таможня, доходы от которой пополняли городскую казну.
Восточная сторона верхнего этажа Ратуши уже при строительстве в 1673/74 годах была предназначена для зала ратуши. Прекрасный кессонный потолок зала именно из тех времён: с него началось оформление зала, но из-за недостатка денег работы были прерваны. Причиной денежного дефицита были военные налоги в 1702 и 1796 годах. Зал Ратуши служил регистратурой, и оставался нерасписанным вплоть до 1892 года, когда зал украсил росписями мюнхенский живописец Йозеф Видманн, специалист по исторической живописи.
На западной стене зала изображён визит во Фридберг в 1582 году венгерского короля Матиаса и брата императора Священной Римской империи Максимилиана. Гости приехали во Фридберг из имперского города Аугсбурга на 55 каретах, чтобы посетить замок герцога Вильгельма Баварского. Для гостей была устроена охота на оленей в лесах герцога.
На южной стене изображён герцог Людвиг Бородатый и другие исторические персонажи XV века. По приказу герцога в 1409 году деревянные укрепления замка во Фридберге поменяли на каменные. Его жена Маргарита после смерти мужа стала в 1445 году хозяйкой Фридберга. Герцог Георг Богатый основал в XV веке во Фридберге первые благотворительные учреждения.
На северной стороне зала изображена герцогиня Екатерина Лотарингская, устроившая в 1568 году в замке Фридберга пышный придворный праздник. В центре — герцог Альбрехт Великодушный, закрепивший в XVI веке значительную часть Баварии за родом Виттельсбахов. Справа — герцогиня Мария Австрийская, вдова императора Максимилиана, проводившая свои вдовьи годы в замке Фридберга. На восточной стороне перед видом на Фридберг 1892 года изображёно в виде аллегории символическое событие из истории Фридберга: крестьянин находит на поле меч времён знаменитой битвы с венграми у Леха в 955 году. Хаос войны скован и мирная богиня наблюдает за городом. В эркере зала помещён медальон регента Баварии принца Луи-Поля образца 1892 года.
Сейчас в нижней части Ратуши находится Bürgerbüro Фридберга, а на втором этаже — Standesamt. Зал Ратуши используется для мероприятий и как зал заседаний муниципалитета.
Церковь Святого Якоба (Stadtpfarrkirche St.Jakob)
Приходская церковь Св. Якоба — знаковое сооружение для Фридберга: здание церкви и её башня создают городской силуэт. Она построена в 1871/1872 в псевдороманском стиле, после того, как колокольня предшествующего храма обрушилась в 1868 году. Св. Якоб снаружи конструктивно идентичен с собором San Zeno в Вероне, а внутри — с собором San Apollinare in Classe в Равенне.
Имеются указания на то, что уже в 13-м столетии — спустя немного лет после основания Фридберга — нужно исходить из церкви с именем Св. Якоб. Нам ничего не известно о внешнем виде и убранстве этой церкви. Фактом, тем не менее, является то, что эту старую церковь серьёзно повредили в беспорядках Тридцатилетней войны в 1632 году, и что восстановительные работы были начаты лишь в 1713 году, спустя 81 год. Отреставрировали при этом только ветхие хоры церкви. Ещё во время этой реставрации муниципалитет обращался к курфюрсту Максу Эммануэлю и просил его выделить средства на ремонт и увеличение высоты колокольни церкви. Как причина просьбы приводится тот факт, что граждане Фридберга не все слышат бой колоколов, призывающий на молитву. В качестве материала тогда нуждались в 75 000 кирпичах, которые возводили башню на высоту 232 фута (примерно 75 метров). Средства не выделили, и постепенно ветшавшая колокольня в 1868 году рухнула. Нижние слои кладки не выдержали давления верхних, и расползлись в стороны. Это произошло днём 2 марта 1868 года, но, по счастливой случайности, в церкви тогда никого не было, хотя колокольня упала на купол церкви и его пробила. В 1871 году началось строительство нового храма. На время его строительства службы перемещались то в Ратушу, то в здание монахинь на Железной горе, то в каменные амбары, когда нужно было совершать богослужения в будний день в рабочие часы. Строительство нового храма обошлось Фридбергу в 93 000 гульденов. В течение летних месяцев 1873 года известный художник, пишущий на исторические темы, Фердинанд Вагнер из Аугсбурга нарисовал фреску апсиды и фрески в подпружной арке апсиды. Художник из Фридберга Фердинанд Швайгхардт взял на себя работу позолоты и роспись арабесок в помещении хора. Фрески Вагнера сохранились сегодня только в апсиде, при этом частично в искаженном виде. Четыре новых колокола из колокольного завода Иоганна Германа в Меммингене были подняты на башню. Освящение храма состоялось 18 октября 1873 года. При этом работы по доделке новой церкви велись вплоть до 1881 года.
Отдельного упоминания заслуживает орган церкви Святого Якоба. Установленный в 2001 году, он изготовлен, с одной стороны, согласно идеалам органного искусства времени барокко, а с другой, может также исполнять музыку романтики и модерна. Инструмент состоит из 4 частей: основная часть (I), позитив (II), Schwellwerk (III) и педаль. Позитив и Schwellwerk стоят на общем основании с отверствиями, что даёт большие возможности для акустических комбинаций тонов. Ясность и характерность звучания, свойственная музыке барокко и предбарокко — фирменное отличие органов Metzler.
Паломническая церковь «Отдыха господнего» (Wallfahrtskirche «Herrgottsruh»)
Паломническая церковь Wallfahrtskirche «Herrgottsruh» («Отдых на пути к Господу Богу») лежит на бывшей восточной границе Фридберга. В строительстве монументального позднебарочного сооружения участвовали некоторые из самых значительных художников баварского рококо, которые оформили помещения церкви содержательной и богатой живописью. Эта живопись была полностью восстановлена в ходе генеральной реставрации церкви в начале нашего тысячелетия.
История этой церкви основывается на предании о торжественном обещании одного средневекового пилигрима из Фридберга. Он попал в турецкий плен на обратном пути из Святой земли и обещал построить капеллу на его домашней пашне, если вернётся домой. Действительно, в 1964 году рядом с паломнической церковью нашли основание маленькой капеллы, которой могла бы быть капеллой из предания. Но Wallfahrtskirche «Herrgottsruh» на месте нынешней церкви построена лишь в конце XV века. В октябре 1496 года епископ Аугсбурга Йоханнес освятил хор и главный алтарь капеллы для паломников. Эта маленькая церковь была расширена в 1599 году. Это была простая часовня с византийским куполом, которая была повреждена в 1632 году во время Тридцатилетней войны, а потом восстановлена. Беды Тридцатилетней войны привели к резкому увеличению количества паломников, искавших спасения от несчастий в вере. Паломники, посетившие церковь во Фридберге, рассказывали о чудесных излечениях и исполнениях молитв, о появлении божественной музыки ночью — характерные черты психологии того времени, отражённые в многочисленных источниках. Во время войны за Испанское наследство, в 1705 году, Wallfahrtskirche"Herrgottsruh" была серьёзно повреждена. Но, несмотря на войны, поток паломников продолжал расти, и к 1720 году необходимость нового строительства стала очевидной.
В 1727 году построили несколько измененный впоследствии дом священника в два этажа. Он и сейчас стоит перед западным фасадом, с своеобразной формой пальмовой крыши. 16 июня 1731 года баварский курфюрст Карл Альбрехт заложил первый фундамент новой паломнической церкви в стиле рококо. Неотделанная постройка церкви была закончена в 1738 году. Исполняющим архитектором был Иоганн Бенедикт Эттль (1678—1749). Затем началась внутренняя отделка. Её вели лучшие баварские художники и квалифицированные рабочие. Штукатурные работы Франца Ксавьера и Иоганна Михаэля Файхтмайрса и работы художников Дамиана Азама и Маттиаса Гюнтера оформили стены и потолки фресками. Вместе с архитектурой Эттля эти работы превратили Wallfahrtskirche"Herrgottsruh" в одно из самых значительных культовых сооружений Баварии XVIII века. 30 сентября 1753 года викарий Франц Адельманн торжественно открыл новую церковь. В 1756 и ещё раз в 1758 году сильные штормы причинили церкви настолько сильные убытки, что Маттиас Гюнтер снова должен был расписывать часть церкви.
В начале XIX века, после секуляризации, Wallfahrtskirche «Herrgottsruh» хотели снести, чтобы сэкономить деньги, шедшие на содержание этой церкви. Муниципалитет Фридберга спас церковь, включив её бюджет в статью расходов по содержанию городского кладбища, на территории которого она, по новому законодательству, оказалась. В 1868/70 здание церкви отреставрировали, изменив при этом художественный стиль во вкусе новой эпохи. Некоторые настенные фрески работы Азама из-за недостающей «художественной ценности» закрашивались, и расписывались заново в духе итальянского Ренессанса. Так же поступили и с алтарём. С 1964 года постепенно велась обратная реставрация, восстанавливающая первоначальное состояние алтаря и фресок. Новый этап реставрации начался в 1998 году. Оригинальные цвета стали возвращать внешней облицовке церкви. При этом вплоть до сегодняшнего времени продолжаются и внутренние работы по реставрации живописи XVIII века.
Широко расположенное в длину, но при этом немного стеснённое с боков, здание церкви возвышается над двором: куполом ротонды и башней хора на севере. К югу к ротонде прибавлена трехэтажная ризница, имеющая полукруглую форму апсиды. Внешнее пространство стен церкви расчленено на части двойными пилястрами, между которыми прорезаны окна. На южной стороне трёхугольный фронтон симулирует отсутствующий поперечный неф. Средний неф выделен рельефом ступенчатой псевдобазилики. Трехосный передний фасад здания немного неустойчив в своих линиях в средней части — это вызвано рельефом местности.
Западный портал расположен в высокой нише полуциркульной арки, вокруг которой возвышается средний неф. Под скатом пальмовых крыш бежит лента фриза. Ротонда коронована куполом. Похожая, низкая насадка купола характерна и для колокольни на северной стороне. Со стороны западного портала попадают в просторный вестибюль, который отделен железной кованой решеткой от двухпролётного корабля церкви, выстроенного в три нефа, разделённых мощными колоннами. Средний неф раскрывается к круглому помещению хора, боковые продольные нефы завершены алтарем братства и милостей.
Трехпролетное устройство и «позднеготическое» возвышение (около 2,20 метра) среднего нефа должны создать впечатление средневековой архитектуры. Пролёты корабля покрыты шестью фресками, а нефы разделены широкими подпружными арками. Западный купол среднего нефа освещён через маленькое окно и углублён маленькой аркой. При благоприятном освещении получается таким образом внушительный барочный эффект иллюзии. «Справедливые судьи» двигаются во время «Страшного Суда» через нарисованные скальные ворота непосредственно в небо, а из ворот светлый свет падает через закрытое окно на сцену. Купол хора разделен 8 лентами штукатурки на 8 частей, помещение хора разделено мраморными двойными пилястрами. Здесь находятся освобожденные от поздних наслоений стенные фрески Азама.
Музей во Фридбергском замке (Museum im Wittelsbacher Schloß)
Музей, расположенный во фридбергском замке, состоит из нескольких разных по тематике экспозиций. Это коллекция часов, коллекция фаянса и коллекция древностей.
Коллекция часов.
В 17-м и 18-м веках искусные фридбергские часовщики делали художественные часы для дворянства и крупной буржуазии всей Европы. Сегодня значительно расширенная в течение прошедших 20 лет специальная коллекция часов (часы для сумок, часы для карет, настольные часы, часы для тарелок) вместе с так называемой «палатой сокровищ» образуют художественный центр экспозиции музея.
Коллекция фаянса.
Основанный курфюрстом Максимилианом III Йозефом во фридбергском замке «Привилегированный фарфоровый завод» производил с 1754 по 1768 год художественно сделанную фаянсовую посуду. Покрытая белой глазурью и богато украшенная фридбергская посуда часто украшала праздничные столы тех времен.
Коллекция древностей.
Период мезолита — неолит — бронзовый век — Гальштаттская культура- Кельтское время — римское императорское время — Средневековье.
В коллекции представлены инструменты и оружие из кремня, мечи из бронзы и железа, золотые кельтские украшения, а также римские монеты. Костюмы и раскрашенная крестьянская мебель — шкафы, сундуки, колыбели и кровати — дают широкий взгляд на культуру крестьянской жизни в окрестностях Фридберга.
Галерея Фридберга
Лучшая фотогалерея Фридберга в Интернете находится по адресу: www.friedberg-bayern.info Это уникальный для небольшого города проект, объединяющий функции путеводителя и фотогалереи. На этом сайте размещены больше 400 фотографий, охватывающие десятки тем. Там же в разделе «Тексты» находятся активные ссылки на другие интернет-ресурсы, на которых находятся тексты(на немецком языке) и фотографии по Фридбергу.
Напишите отзыв о статье "Фридберг (Бавария)"
Ссылки
- [www.friedberg.de/ Официальная страница]
| ||||||||
| ||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Фридберг (Бавария)
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
