Шевченко, Владимир Васильевич (лётчик-испытатель)
| Владимир Васильевич Шевченко | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения | ||
| Дата смерти | ||
| Место смерти | ||
| Принадлежность | ||
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение майор | |
| Награды и премии |
| |
Владимир Васильевич Шевченко (1907—1996) — советский лётчик-испытатель 2-го класса (1940), майор; авиаконструктор моно-биплана, который взлетает и садится бипланом, а основной полет совершает как моноплан[1].
Биография
Родился в 1907 году.
В 1929 окончил МВТУ, одновременно занимался спортом — был летчиком ОСОАВИАХИМа. В 1930 году окончил Одесскую летную школу, летал в ВВС СССР на самолёте Р-1, затем на И-4.
Лётчик
С 1933 года Шевченко — летчик-испытатель НИИ ВВС СССР. Принимал участие в испытаниях отечественных и зарубежных самолётов: И-16, И-153, Р-5, Пе-8, Ил-2, И-180, Ла-5, Ме-108, Ме-110. Также участвовал в воздушных парадах — на И-5 в пятерке В. Степанчонка (1934) и на И-16 в пятерке В. Коккинаки (1935, в составе «Красной пятёрки»). В одном из испытательных полетов попал в аварию — поломал обе ноги и повредил позвоночник. Но после лечения вновь добился допуска к испытательным полетам.
В октябре 1939 в составе группы советских представителей Шевченко посетил Германию, где летал на самолётах Ju-88, FW-189. Участник Великой Отечественной войны. Осенью 1941 года был командиром отдельной эскадрильи ночных истребителей особого назначения, совершив 122 боевых вылета. С 1942 года — летчик-испытатель авиазавода № 482. Общий налет В. В. Шевченко составил 6000 часов.
Конструктор
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[www.airwar.ru/image/idop/fww2/is1/is1-1.jpg Самолёт ИС-1] |
В конце 1930-х годов в особом КБ-30 под руководством главного конструктора В. В. Шевченко был разработан уникальный для того времени моно-биплан ИС-1, который затем построили на заводе № 156[2]. В ноябре 1938 года на ученом совете НИИ ВВС СССР им был представлен эскизный проект биплана, а в начале 1939 года — полноразмерный макет самолёта. В этом же году Шевченко стал главным конструктором ОКБ-30, базирующегося в Московском авиационном техникуме, затем — непосредственно на территории авиазавода № 156. 29 мая 1940 года лётчик-испытатель В. Ф. Кулешов поднял самолёт в воздух. В январе 1941 году был готов второй аналогичный самолет ИС-2 с убирающимся в полете нижним крылом и более мощным мотором М-88 в 950 л.с., который исключал многие недостатки своего предшественника. Также в 1941 году был разработан проект истребителя ИС-4 с двигателем жидкостного охлаждения М-120 мощностью 1800 л.с. Расчетная максимальная скорость истребителя составляла 720 км/ч[3]. Но приказом Народного комиссариата авиационной промышленности СССР № 459сс от 20 мая 1941 года ОКБ-30 было ликвидировано. Уже после войны, в 1947 году, В. В. Шевченко был предложен эскизный проект истребителя-перехватчика ИС-14 с изменяемой стреловидностью крыла[2].
Жил в Москве, где умер в 1996 году. Имел награды СССР.
Источники
- [www.2ndss.ru/bibl/gallay_ml.doc Галлай Марк Лазаревич — Первый бой мы выиграли]
Напишите отзыв о статье "Шевченко, Владимир Васильевич (лётчик-испытатель)"
Примечания
- ↑ [avia-museus.narod.ru/air-tm/am-13.htm «ГАДКИЕ УТЯТА» — Журнал «Техника — молодёжи» № 3, 1976 год]
- ↑ 1 2 [www.airwar.ru/enc/fww2/is1.html ИС-1 (2)]
- ↑ [alternathistory.livejournal.com/826463.html ИС-4 «Буревестник». Альтернативный истребитель ВМФ/ВВС СССР]
Ссылки
- [www.testpilot.ru/base/2015/01/shevchenko-v-v/ Шевченко Владимир Васильевич]
- [aeroplan2010.mirtesen.ru/blog/43530854186/EDIN-V-DVUH-LITSAH ЕДИН В ДВУХ ЛИЦАХ]
Отрывок, характеризующий Шевченко, Владимир Васильевич (лётчик-испытатель)
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
