One Piece. Большой куш

One Piece <tr><td colspan="2" style="text-align: center;"> Обложка русского издания первого тома One Piece</td></tr><tr><td colspan="2" style="background: #ddf; text-align: center;">ワンピース (ван пи:су) </td></tr><tr><th>Жанр</th><td>приключения, комедия, фэнтези</td></tr> </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; background: #ccf;">Манга</th></tr><tr><th style="">Автор</th><td class="" style=""> Эйитиро Ода </td></tr><tr><th style="">Издатель</th><td class="" style=""> Shueisha Viz Media </td></tr><tr><th style="">На русском языке</th><td class="" style=""> Комикс-Арт, Эксмо </td></tr><tr><th style="">Публикуется в</th><td class="" style=""> Weekly Shonen Jump </td></tr><tr><th style="">Аудитория</th><td class="" style=""> сёнэн </td></tr><tr><th style="">Публикация</th><td class="" style=""> 19 июля 1997 года — настоящее время </td></tr><tr><th style="">Томов</th><td class="" style=""> 83 (на 4 ноября 2016) </td></tr><tr><th style="">Глав</th><td class="" style=""> 843+ </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; background: #ccf;">OVA «One Piece: Defeat The Pirate Ganzack!»</th></tr><tr><th style="">Режиссёр</th><td class="" style=""> Горо Танигути </td></tr><tr><th style="">Студия</th><td class="" style=""> Production I.G </td></tr><tr><th style="">Дата выпуска</th><td class="" style=""> 26 июля 1998 года </td></tr><tr><th style="">Продолжительность</th><td class="" style=""> 29 минут </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; background: #ccf;">Аниме-сериал</th></tr><tr><th style="">Режиссёр</th><td class="" style=""> Коносукэ Уда (1999—2006) Мунэхиса Сакай (2006—2008) Хироаки Миямото (2008 — настоящее время) </td></tr><tr><th style="">Сценарист</th><td class="" style=""> Юнки Такэгами (1999—2006) Хирохико Уэсака (2006 — настоящее время) </td></tr><tr><th style="">Продюсер</th><td class="" style=""> Макото Сэйно Хироюки Сакурада </td></tr><tr><th style="">Студия</th><td class="" style=""> Toei Animation </td></tr><tr><th style="">Лицензиат</th><td class="" style=""> Комикс-Арт </td></tr><tr><th style="">Телесеть</th><td class="" style=""> Fuji Television 2x2, Sony Sci-Fi </td></tr><tr><th style="">Премьерный показ</th><td class="" style=""> 20 октября 1999 года — настоящее время </td></tr><tr><th style="">Длительность</th><td class="" style=""> 23 минуты </td></tr><tr><th style="">Серий</th><td class="" style=""> 763+ </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; background: #ccf;">OVA «One Piece: Romance Dawn Story»</th></tr><tr><th style="">Режиссёр</th><td class="" style=""> Кацуми Токоро </td></tr><tr><th style="">Студия</th><td class="" style=""> Toei Animation </td></tr><tr><th style="">Дата выпуска</th><td class="" style=""> 21 сентября 2008 года </td></tr><tr><th style="">Продолжительность</th><td class="" style=""> 34 минуты </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; background: #ccf;">OVA «One Piece Film Strong World: Episode 0»</th></tr><tr><th style="">Режиссёр</th><td class="" style=""> Наоюки Ито </td></tr><tr><th style="">Студия</th><td class="" style=""> Toei Animation </td></tr><tr><th style="">Дата выпуска</th><td class="" style=""> 12 декабря 2009 года </td></tr><tr><th style="">Продолжительность</th><td class="" style=""> 30 минут </td></tr>
Полнометражные фильмы
2000: One Piece 2001: Clockwork Island Adventure 2002: Chopper's Kingdom on the Island of Strange Animals 2003: Dead End Adventure 2004: The Cursed Holy Sword 2005: Baron Omatsuri and the Secret Island 2006: Giant Mecha Soldier of Karakuri Castle 2007: The Desert Princess and the Pirates: Adventures in Alabasta 2008: Episode of Chopper Plus: Bloom in the Winter, Miracle Cherry Blossom 2009: One Piece: Strong World 2010: One Piece 3D: Mugiwara Chase 2012: One Piece Film Z 2016: One Piece Film: Gold </table> One Piece (яп. ワンピース ван пи:су, «Ван-Пис») — манга Эйитиро Оды в жанре сёнэн и её аниме-экранизация. Первый выпуск манги вышел 19 июля 1997 года в журнале Weekly Shonen Jump. В формате тома манга впервые увидела свет 24 декабря 1997 года. Выпуск манги продолжается до сих пор. В аниме-адаптацию входят телесериал, тринадцать полнометражных фильмов и несколько OVA. Впервые One Piece вышел на экраны в формате OVA в 1998 году, премьера первой серии аниме-сериала состоялась 20 октября 1999 года. Кроме того, под маркой One Piece выпущено около трёх десятков игр для различных игровых консолей. В России и манга, и аниме лицензированы издательством «Комикс-Арт» под названием «One Piece. Большой куш», премьера сериала в России состоялась 16 апреля 2012 года на телеканале 2x2. One Piece повествует о приключениях команды пиратов под названием «Пираты Соломенной шляпы» во главе с капитаном Манки Д. Луффи, в детстве съевшим Дьявольский плод Резина-Резина, давший ему способность растягиваться, словно резина. Вместе со своей командой Луффи ищет легендарное сокровище, известное как «Ван-Пис», чтобы стать Королём пиратов. Манга входит в число наиболее успешных изданий компании Shueisha за всю историю. С момента своего выпуска One Piece стал самой популярной мангой в Японии и одной из наиболее популярных манг по всему миру. На момент выхода 67-го тома, первый тираж которого составил 4 050 000 экземпляров — самый большой первый тираж манги в Японии и в мире, стало известно, что суммарные продажи томов One Piece превысили 300 миллионов экземпляров. One Piece является самой продаваемой мангой в мире, значительно опередив уже завершённый «Жемчуг дракона» и самую продолжительную мангу Kochikame (выходила 40 лет - с 1976 по 2016 годы). Также продажи One Piece достигли 100 000 000 быстрее любой другой манги. Мир Сеттинг Вымышленная вселенная One Piece населена как людьми, так и прочими разумными расами, к примеру, русалками, рыболюдьми и великанами. В морях обитают различные крупные морские звери, именуемые властелинами морей. В этом мире существует только один континент Ред-Лайн, который опоясывает планету. Перпендикулярно Ред-Лайн идёт океаническое течение Гранд-Лайн, которое также опоясывает земной шар. Ред-Лайн и Гранд-Лайн делят мировой океан на четыре: Ист-Блу — восточный океан, Вест-Блу — западный океан, Норд-Блу — северный океан и Саут-Блу — южный океан. Гранд-Лайн находится между двумя поясами, отделяющими Гранд-Лайн от четырёх океанов, которые называются Калм-Белт. На Калм-Белте практически всегда полный штиль и полное отсутствие морских течений, а также много властелинов морей, поэтому наиболее простой и безопасный способ попасть на Гранд-Лайн — через одно из четырёх течений на горе Реверс-Маунтин добраться до вершины горы, а потом спуститься с горы по пятому течению, ведущему прямиком на Гранд-Лайн. Гранд-Лайн отличается крайне непредсказуемым климатом, так как погода там очень часто самопроизвольно меняется. Из-за разницы климатических зон на этом течении существует четыре основных типа островов по климатическим условиям: летние, весенние, осенние и зимние. Так как на Гранд-Лайн полно магнитных аномалий, обычный компас непригоден для навигации по этому течению. Для этого существует специальный компас лог-пос, который при пребывании в течение некоторого времени на одном из островов Гранд-Лайн настраивается на магнитное поле следующего. Вторая половина Гранд-Лайн, начинающаяся после пересечения его с Ред-Лайн, называется «Новым светом» и отличается намного более суровым климатом, чем первая. Те, кто побывал в Новом свете, окрестили первую половину Гранд-Лайн «Раем» по сравнению с ним. Технологический прогресс данной вымышленной вселенной уступает современному и напоминает тот, что был в Европе в XVII веке, однако некие аналоги современных технологий там присутствуют. Функцию передатчиков выполняют улиткофоны, животные, похожие на улиток, которые при присоединении к электрическому оборудованию способны выполнять функцию телефона, факса, камеры и прочих устройств подобного рода. На небесном острове Скайпия водятся животные, раковины которых могут сохранять звук, ветер, изображения или силу удара. Такие раковины используются в различных механизмах. В мире One Piece находится в обращении денежная единица под названием «белли». На Скайпии существует другая денежная единица под названием «экстолы». 1 белли равен 10 000 экстолам. Политические силы Почти весь мир One Piece контролирует Мировое правительство, которое является основным антагонистом в серии. У Мирового правительства много врагов, одним из главнейших является Революционная армия, которая борется против него и уже совершила перевороты в нескольких государствах. Океаны контролируются тремя основными силами: Морским дозором, семью Великими Корсарами и четырьмя Императорами морей, причём первые две силы подвластны Мировому правительству. Морской Дозор является основной военной силой Мирового правительства и ведёт борьбу с его различными противниками, а также с пиратством. Дозорных можно встретить по всем океанам, но подавляющее их большинство находится на Гранд-Лайн, где находятся наиболее сильные пираты. Семь Великих корсаров, в оригинальной версии аниме и манги называемые Ситибукаями (яп. 王下七武海 О:ка Ситибукай, Семь морских полководцев при правителе) — это семеро сильных пиратов, которые были приглашены на службу Мировому правительству и помогают контролировать других пиратов в мире, тем самым соблюдая баланс трёх основных сил. В обмен на сотрудничество и неприкосновеннoсть со стороны дозорных Великие корсары должны отдавать одну десятую часть добычи Мировому правительству, а также нападать только на пиратов. Другие пираты их презирают и называют «шавками правительства». Фактически Великие корсары являются каперами Мирового правительства и действуют в основном на Гранд-Лайн. Четыре Императора Морей, в оригинальной версии аниме и манги называемые Ёнко (яп. 四皇 Ёнко:, четыре императора) — это четверо сильнейших пиратских капитанов, каждый со своей флотилией, которые правят на территории Нового света. Следует отметить, что Императоры морей не находятся в союзе между собой. Источники сверхъестественных способностей Дьявольские плоды Дьявольский плод — это плод, дающий съевшему его какую-либо сверхъестественную способность. Их называют «сокровищем моря» и считают «воплощением морского дьявола». Формы и расцветки Дьявольских плодов многообразны, но на любом плоде присутствует характерный узор из завитков, который с первого взгляда позволяет отличить их от обычных плодов. У каждого Дьявольского плода есть своя собственная уникальная способность, и каждый вид существует в единичном экземпляре. Дьявольские плоды считаются редкостью и высоко ценятся: даже плоды, эффект которых неизвестен, оцениваются не менее, чем в 100,000,000 белли. По словам Эйитиро Оды, всего их существует более сотни. На вкус плоды противны, но, чтобы получить их способность, необязательно есть плод целиком, однако, если один кусок плода был съеден, остальная его часть теряет свою силу. Один человек может съесть только один плод, попытка съесть второй плод приведёт к смерти. После смерти владельца плод возникает снова, и его может съесть другой. Кроме того, съевшие плод не могут плавать — при погружении в воду они камнем уходят на дно, так как «море их ненавидит», также существует особый минерал «морской камень», который нейтрализует силы Дьявольских плодов, зачастую им облицовывают оружие и тюрьмы. «Движущаяся вода», к примеру, дождь, не влияет на силу съевших плод. Выделяют три типа Дьявольских плодов: Парамеция — «сверхчеловеческий тип», наиболее распространённые среди Дьявольских плодов. Дают самые разные способности, к примеру, растягивать своё тело или создавать взрывные волны. Зоан — «животный тип», позволяет превращаться в какое-либо животное. На данный момент известно 3 подвида Зоана — «мифический», позволяющий превращаться в мифическое существо, к примеру, в феникса или в Будду, «древний», позволяющий превращаться в древнее животное (к примеру, в динозавра), и "смайл", искусственный зоан, отличающийся по виду от других плодов, но дающий все способности обычных зоанов, а возможность его массового производства позволяет быстро собрать армию из носителей способностей дьявольских фруктов типа зоан. Логия — «стихийный тип», который считается наиболее редким и мощным типом Дьявольских плодов. Позволяет своему обладателю превращать своё тело в какую-либо стихию или вещество, к примеру, в огонь, песок или молнию, и управлять ими, за счёт чего съевшие такой плод почти неуязвимы. Тем не менее, у многих Логий есть свои слабые места, например, молния нейтрализуется резиной, а песок нейтрализуется водой. Кроме того, для Парамеции и Зоана имеется возможность "Пробуждения" - в случае парамеции это возможность передавать способности фрукта окружающей среде, в случае зоана - превращение в весьма сильных животных-гибридов (минотавр, минозебра, миносорог, минокоала). Воля Воля — это сила, существующая в каждом живом создании мира One Piece. В отличие от Дьявольского плода, ей может овладеть каждый путём долгих и упорных тренировок. При правильном применении Воли можно победить даже съевшего Дьявольский плод, однако стоит отметить, что многие сильные персонажи One Piece используют как Волю, так и Дьявольский плод. Существует три типа Воли, из которых только два доступны каждому: Воля наблюдения — Воля, при освоении которой можно получить способность предвидеть действия противников и чувствовать их присутствие. На небесном острове Скайпия известна, как «мантра». Воля вооружения — Воля, покрывающая тело пользователя невидимой бронёй. Кроме того, если использовать её во время удара или пропустить через оружие, то можно в разы увеличить его силу. Используя Защитную Волю, можно нанести урон даже съевшему Дьявольский плод типа Логия. Королевская Воля — это тип Воли, которому нельзя научиться, так как это врождённая способность. Она присутствует у одного из миллиона человек и позволяет лишать сознания противников со слабой волей одним лишь взглядом. Рокусики Рокусики (яп. 六式 Рокусики, Шесть стилей) — специальные сверхчеловеческие техники. Всего выделяют шесть таких техник: Тэккай (яп. 鉄塊 Тэккай, Железная глыба) — техника, с помощью которой тело пользователя становится твёрдым, как железо, благодаря чему аннулируется урон от атак. Сору (яп. 剃 Сору, Брить) — техника, позволяющая двигаться с очень высокой скоростью. Гэппо (яп. 月歩 Гэппо, Лунная походка) — техника, с помощью которой пользователь прыгает по воздуху, что позволяет оставаться в воздухе гораздо дольше, чем обычно. Ками-э (яп. 紙絵 Ками-э, Бумажный рисунок) — техника, в результате применения которой тело пользователя становится пластичным, как бумага, в результате чего он может более успешно уворачиваться от атак. Сиган (яп. 指銃 Сиган, Палец-пистолет) — техника, позволяющая пользователю протыкать своим пальцем противника на очень высокой скорости, в результате оставляя раны, похожие на пулевые ранения. Ранкяку (яп. 嵐脚 Ранкяку, Штормовая нога) — техника, позволяющая с помощью ноги запустить во врага струю сжатого воздуха, которая может разрезать объект или значительно повредить человеческое тело. А также существует ещё одна секретная техника, называемая Рокуоган (яп. 六王銃 Рокуо:ган, Шесть королевских пистолетов) — техника, при применении которой пользователь двумя кулаками атакует врага разрушительной ударной волной. Сюжет Сюжет сериала начинается с казни Короля пиратов Голда Роджера, сумевшего снискать немереных богатств, славы и власти. Когда ему предоставляют право последнего слова, он объявляет, что спрятал своё главное сокровище «Ван-Пис» в неком месте, и призывает всех его найти. После казни Короля пиратов многие смельчаки отправляются на Гранд-Лайн, на поиски Ван-Писа, и начинается массовый разгул пиратства, названный Великой эрой пиратов. Через несколько лет после казни мальчик по имени Манки Д. Луффи знакомится со знаменитым пиратом по имени Рыжий Шанкс. Случайно съев Дьявольский плод Резина-Резина, Луффи чуть не погибает в море, но Шанкс спасает его ценой своей руки. Затем, когда Шанкс со своей командой отплывает из родного города Луффи, Луффи обещает ему найти Ван-Пис и стать вторым Королём пиратов. Шанкс отдаёт Луффи свою соломенную шляпу и берёт с него обещание: когда Луффи станет Королём пиратов, тогда он вернёт её. Спустя несколько лет после отплытия Шанкса, и следовательно, через 22 года после казни Роджера, Луффи отправляется в плавание по океану Ист-Блу, чтобы собрать команду, которая позже станет известна, как «Пираты Соломенной шляпы». В начале путешествия Луффи спасает от пиратки Альвиды мальчика по имени Коби, который мечтает служить в Морском Дозоре. Одолев жестокого дозорного капитана Моргана и его трусливого сына Хельмеппо, Луффи помогает Коби устроиться на службу в Дозор, и знакомится с мастером меча Ророноа Зоро, который и становится первым членом его команды. Затем, победив пиратскую шайку Клоуна Багги, команда Луффи обретает штурмана в лице Нами. Через некоторое время команда Соломенной шляпы срывает жестокий и хитроумный план капитана Куро, после чего к команде присоединяется канонир Усопп, а затем защищает ресторан Барати от Дона Крига, получив в качестве кока Санджи. Сразу же после победы над Доном Кригом Нами угоняет корабль Луффи «Гоинг Мерри». Выясняется, что она ограбила команду Луффи, чтобы получить деньги на выкуп своей деревни у рыболюдей, возглавляемых Арлонгом и терроризирующих её жителей. В итоге Луффи, Зоро, Санджи и Усопп одолевают Арлонга и его шайку, и Нами возвращается в команду. Сразу после победы над Арлонгом Луффи впервые получает за свою голову крупную награду и становится известным. Воссоединившись, Пираты Соломенной шляпы держат курс на гору Реверс-Маунтин, так как это единственный способ перейти на течение Гранд-Лайн, где, по слухам, Голд Роджер и спрятал сокровище Ван-Пис. По пути Луффи заплывает в порт города Логтаун, где когда-то и родился, и был казнён Король пиратов. Луффи чуть не убивают Багги и Альвида, желающие отомстить ему за их поражения, а затем его едва не ловит капитан дозорных Смокер, но Луффи спасает загадочный мужчина в плаще по имени Дракон. Друзья бегут из Логтауна и отправляются на Гранд-Лайн. На Гранд-Лайн к пиратам присоединяется принцесса Нефертари Виви, чьё королевство Алабаста, расположенное на Песчаном острове, находится в состоянии гражданской войны. Виви выяснила, что за всем этим стоит тайная организация «Барок Воркс», возглавляемая одним из семи Великих корсаров — Крокодайлом, и герои решают ей помочь. По пятам за героями следуют агенты «Барок Воркс», а герои направляются в Алабасту. По пути Нами заболевает, и команде приходится пришвартоваться у заснеженного Барабанного королевства, где после победы над деспотичным Ваполом к команде присоединяется говорящий олень Тони Тони Чоппер, исполняющий на корабле обязанности судового врача. В этот момент впервые становится известно, что истинное имя Голд Роджера — Гол Д. Роджер: в его имени есть тот же инициал Д., что и у Манки Д. Луффи, также впервые упоминается «Воля Д.». Прибыв в Алабасту, герои встречают Портгаса Д. Эйса, приёмного старшего брата Луффи. Эйс рассказывает Луффи, что стал капитаном второго отряда пиратов Белой Бороды, одного из самых сильных пиратов в мире, а затем упоминает, что преследует Чёрную Бороду, своего бывшего подчинённого, убившего своего соратника. После этого пути Луффи и Эйса расходятся. Пираты Соломенной шляпы останавливают войну, когда Луффи побеждает Крокодайла. Виви остаётся в Алабасте, в то время как Луффи с друзьями продолжают свой путь по Гранд-Лайн. Чуть позже к ним присоединяется Нико Робин, девушка-археолог и бывший член «Барок Воркс», способная читать надписи на загадочных древних камнях-понеглифах. Продвигаясь дальше, Луффи знакомится с пиратом Маршаллом Д. Тичем, который, как и Луффи, мечтает стать Королём пиратов. Затем Луффи с друзьями отправляются на небесный остров Скайпия, на котором идёт война между двумя народами: скайпийцами и шандийцами. Друзья оказываются втянуты в эту войну, что приводит к их конфликту с правителем острова, «богом» Энелем. Луффи побеждает Энеля, тем самым спасая Скайпию и положив конец войне. Вскоре после приключений на острове Скайпия команда сталкивается с адмиралом дозорных Аокидзи, который рассказывает команде, что знания Робин о понеглифах не выгодны Мировому правительству: в надписях на понеглифах содержатся доказательства о том, что Мировое правительство пришло к власти сомнительным путём. Некогда существовало двадцать королевств, уничтоживших древнее королевство, и позже, во времена Пустого века, историю которого запрещено изучать, они объединились в Мировое правительство. Понеглифы — всё, что осталось от древнего королевства. Луффи отказывается выдавать её Мировому правительству и пытается сразиться с Аокидзи, но тот оказывается слишком силён, и Пиратам Соломенной шляпы приходится спасаться бегством. Команда доплывает до судостроительной верфи Вотер 7, где они вступают в конфликт с бандой киборга Фрэнки. Однако неожиданно тайная полиция Мирового правительства СП-9, самым сильным из членов которой является агент Роб Луччи, захватывает Робин в плен и везёт её в цитадель на острове Эниес-Лобби. Пираты Соломенной шляпы, желая спасти Робин, объявляют войну Мировому правительству. В результате долгих битв с СП-9 друзья спасают Робин, а впоследствии к ним присоединяется Фрэнки в качестве корабельного плотника. В процессе полностью уничтожен корабль «Гоинг Мерри», однако Фрэнки строит корабль «Таузенд Санни», намного превосходящий «Гоинг Мерри», который и становится кораблём Пиратов Соломенной шляпы. Герои попадают на гигантский корабль «Триллер Барк», где капитаном является Гекко Мория, один из семи Великих корсаров, способный с помощью сил своего Дьявольского плода оживлять зомби посредством похищенных теней живых существ. Команда Соломенной шляпы побеждает Морию и возвращают тень скелету по имени Брук, который отныне становится музыкантом в их команде. Пираты почти добираются до Ред-Лайн, соответственно, пройдя первую половину Гранд-Лайн. В Новый свет из первой половины Гранд-Лайн можно попасть, только проплыв под континентом Ред-Лайн, чтобы это сделать, корабль требуется покрыть пузырём из специальной смолы, который можно добыть на архипелаге Сабаоди. На Сабаоди герои знакомятся с Сильверсом Рейли, бывшим первым помощником в команде Гол Д. Роджера. Рейли рассказывает, что Роджер сам сдался дозорным, поскольку был неизлечимо болен ещё за три года до своей казни, и умер бы в любом случае. Выясняется, что среди четырёх сильнейших пиратов, правящих Новым светом, «Императоров морей», также есть Шанкс, который когда-то вдохновил Луффи на путешествие, в молодости вместе с Багги бывший юнгой у Роджера. На Сабаоди друзья сталкиваются с Великим корсаром Бартоломью Кумой, который побеждает всю команду и телепортирует каждого её члена в различное место. Луффи оказывается на острове Амазон-Лили, где живут только женщины во главе с Великим корсаром Боа Хэнкок, ненавидящей мужчин. Однако, неожиданно для всех, Хэнкок влюбляется в Луффи и решает ему помочь. Луффи становится известно, что его приёмного старшего брата Портгаса Д. Эйса захватил Чёрная Борода, оказавшийся Маршаллом Д. Тичем, и выдал Морскому Дозору, и что скоро Эйса казнят. Также становится известно, что один из Императоров морей, Эдвард Ньюгейт по прозвищу Белая Борода, решает собрать всю свою флотилию и спасти члена своей команды Эйса из рук дозорных. Хэнкок помогает Луффи пробраться в тюрьму Импел-Даун, где держат Эйса, но Луффи опаздывает, так как Эйса увезли на публичную казнь в Штаб-квартиру Морского дозора. Луффи освобождает многих пиратов из тюрьмы, в том числе Багги, Крокодайла и рыбочеловека Дзинбэ, которые становятся его союзниками, а затем отправляется в Штаб-квартиру Морского дозора. Одновременно Белая Борода и его флотилия также добираются до Штаб-квартиры, и начинается битва. Главнокомандующий дозорных Сэнгоку объявляет, что отец Эйса — Гол Д. Роджер, отец Луффи — Манки Д. Дракон, возглавляющий Революционную армию и ведущий активную борьбу против Мирового правительства, один из самых разыскиваемых преступников в мире, а дед — Манки Д. Гарп, один из самых сильных дозорных, вице-адмирал, некогда преследовавший и сражавшийся на равных с самим Гол Д. Роджером и ставший приёмным дедом Эйса по его просьбе. Луффи освобождает Эйса, но тут Эйса убивает адмирал Акаину, из-за чего Луффи впадает в отчаяние. Белую Бороду убивает команда Чёрной Бороды, перед смертью Белая Борода объявляет, что Ван-Пис действительно существует, и что тот, кто его найдёт, «перевернёт этот мир». Чёрная Борода неведомым способом забирает силу Дьявольского плода Белой Бороды, таким образом, получив вторую способность Дьявольского плода. Кровопролитие останавливает Шанкс, оказавшийся здесь со своей командой. Какое-то время Луффи тяжело переживает потерю Эйса и даже хочет отказаться от мечты стать Королём пиратов, считая себя слишком слабым, но Дзинбэ помогает ему вновь обрести надежду. После того, как Луффи оправляется от утраты Эйса, Рейли советует ему и его команде остаться в тех местах, куда их телепортировал Кума, и потренироваться два года, прежде чем отправляться в Новый свет. Луффи подаёт знак своей команде, и те начинают тренировку, каждый член под руководством своего учителя, а Луффи под руководством Рейли. Через два года команда Соломенной шляпы воссоединяется на архипелаге Сабаоди, и встречаются на «Таузенд Санни», который охранял Бартоломью Кума, который, как выясняется, тайно помогал Луффи, и в обмен на возможность помощи Луффи его роботизировал и лишил собственной воли доктор Вегапанк. Герои покрывают корабль пузырём и отправляются под Ред-Лайн, через остров Рыболюдей. На острове Рыболюдей пытается устроить государственный переворот рыбочеловек по имени Ходи Джонс, фанатично преданный идеям Арлонга о том, что люди — низшие создания по сравнению с рыболюдьми. Друзья встречают Дзинбэ, который, как выясняется, виноват в том, что Арлонг терроризировал деревню Нами. Выслушав Дзинбэ, Нами прощает его. Становится известно, что принцесса русалок Сирахоси, с которой подружился Луффи, способна повелевать властелинами морей и, таким образом, является Посейдоном — одним из трёх легендарных оружий, способных уничтожить мир. Луффи спасает Сирахоси и Остров Рыболюдей от Джонса, обратив на себя внимания Большой Мамочки, одной из Императоров морей, а затем предлагает Дзинбэ вступить к нему в команду, но Дзинбэ отвечает, что сделает это позже. Прибыв в Новый свет, друзья оказываются на острове Панк-Хазард, одна половина которого заморожена, а другая — пылает огнём. Здесь некогда сразились за пост главнокомандующего дозорных адмиралы Аокидзи и Акаину, обладающие благодаря Дьявольским плодам способностями льда и лавы соответственно, в результате чего Аокидзи покинул Дозор, а Акаину заменил Сэнгоку и стал его лидером. На острове герои встречают Трафальгара Ло, ставшего одним из Великих корсаров. Ло заключает союз с командой Луффи против Кайдо, одного из Императоров морей. Объединившись, они побеждают (а впоследствии забирают с собой ради шантажа Донкихота Дофламинго) Цезарь Клоуна, который разрабатывал оружие массового уничтожения, а затем отправляются в королевство Дрессроза, которым правит Великий корсар Донкихот Дофламинго, чтобы уничтожить фабрику искусственных Дьявольских плодов и таким образом подвинуть Кайдо к поражению. Вместе с ними на остров отправляются двое самураев из страны Вано: Кинэмон и его маленький сын, Момоноскэ, подобранные Пиратами Соломенной шляпы на Панк-Хазард. На Дрессрозе Луффи участвует в гладиаторском турнире, устроенном Дофламинго: на нём разыгран плод Эйса Пламя-Пламя. Вскоре начинается бой, в котором жители Дрессрозы восстают против Дофламинго, узурпировавшего власть в стране. Появляется Сабо, второй приёмный старший брат Луффи, который считался погибшим. Сейчас он работает на Революционную армию, и, чтобы не отдать плод его брата Эйса кому-либо ещё, сам его съедает. Луффи побеждает Дофламинго, и в результате к нему присоединяется команда из пяти тысяч человек. Чтобы найти Санджи, Нами, Чоппера и Брука, отделившихся от команды, Луффи со своими новыми союзниками плывут на Слоновий остров, который похож на огромного слона. Санджи забирает его семья Винсмоук, чтобы тот женился на дочери Большой Мамочки Шарлотте Пудинг, и потому Луффи отправляется за ним. История создания Ещё с детства Эйитиро Ода начал увлекаться историей пиратства, по его словам, на это его подтолкнул аниме-сериал «Вики, маленький викинг», который ему нравился в детстве. Впоследствии биографии реальных пиратов сильно повлияли на творчество Оды, но в особенности у него вызвал интерес Эдвард Тич, известный под прозвищем «Чёрная Борода», который позже стал прототипом одного из главных злодеев сериала, Маршалла Д. Тича. Многие пираты из манги были названы в честь реальных пиратов: к примеру, Ророноа Зоро был назван в честь французского флибустьера Франсуа Л’олоне. На вопрос, почему он решил сделать мангу именно о пиратах и почему они ему так нравятся, Ода ответил следующее: «Мне кажется, пираты так или иначе нравятся всем. Как глянешь, так сразу видно — сам чёрт не брат. И ещё это ощущение, что у них, наверное, грандиозные мечты о будущем. На деле они, разумеется, были изрядными подонками, но на это обстоятельство почему-то принято закрывать глаза, и у каждого в голове возникает своё собственное о них представление, правда ведь?» Кроме реальной истории пиратства, на Оду сильно повлияла манга «Жемчуг дракона» за авторством Акиры Ториямы, которая по сей день остаётся одной из его любимых манг. Он утверждает, что его уникальный художественный стиль начал закладываться ещё в начальной школе под влиянием таких аниме-сериалов, как Kinnikuman и «Кулак Полярной звезды». В конце концов во время обучения в средней школе Ода решил нарисовать манга-сериал о пиратах, правда, не особенно задумываясь о сюжете, но начал работать над ней только в 1996 году, когда был ассистентом у знаменитого мангаки Нобухиро Вацуки, автора Rurouni Kenshin. В итоге вышли две короткие отдельные манги под названием Romance Dawn (с англ. — «На заре приключений»), которое было впоследствии использовано в качестве названия первого тома One Piece. В этих двух коротких мангах впервые появились многие элементы, которые впоследствии стали частью сериала. Первая вышла в августе 1996 года в специальном выпуске журнала Weekly Shonen Jump, и значительно позже в энциклопедии по миру манги One Piece Red, а вторая — в 41 выпуске Weekly Shonen Jump за 1996 год, и позже была издана в составе тома Wanted!, куда также входили другие ранние работы Оды. Позже сюжет этих двух манг был переработан и стал первым выпуском One Piece. Ода задумывал, что манга будет выпускаться в течение пяти лет, но, по его словам, настолько увлёкся её созданием, что решил закончить её значительно позже, и до сих пор не имеет представления, когда она закончится. Тем не менее, мангака утверждает, что задумал концовку ещё с самого начала, и не собирается её менять, вне зависимости от того, сколько времени будет выходить манга. Придумывая источник сверхспособностей, Ода хотел, чтобы это было что-то, что выполняло человеческие желания, так родилась идея Дьявольских плодов. На вопрос, собирается ли Ода вводить в сюжет любовную линию, Ода ответил, что нет, так как целевой аудитории манги в жанре сёнэн, рассчитанной в основном на мальчиков-подростков, она будет неинтересна. Просмотрев анимационный полнометражный фильм Хаяо Миядзаки «Навсикая из Долины ветров», Ода был тронут его сюжетом, и решил тоже сочинить такой сюжет, чтобы заставлять читателей плакать, при этом по минимуму заставляя персонажей умирать, считая это банальностью. Также Ода отмечал, что не любит, когда кто-то подкидывает ему идеи для основного сюжета, будь то читатели или его ассистенты, и объяснил это тем, что не хочет становиться зависимым от чужих идей. Особенностью манги является рубрика под названием SBS (яп. 質問を募集する сицумон о босю: суру, «отвечаю на вопросы»), публикуемая в каждом томе, начиная с четвёртого. В ней Эйитиро Ода отвечает на вопросы читателей, присылаемые ему по почте. Вопросы касаются как непосредственно персонажей или событий манги, например: «Скажите, пожалуйста, сколько лет Луффи, Зоро, Нами и Шанксу?», или самого автора: «Уважаемый Ода, а когда вы решили, что хотите рисовать мангу?», так и куда более отвлечённых и шутливых тем: «Нравлюсь ли я Шанксу?» или «Который час?». Ода говорил, что достаточно тяжело рисовать мангу и параллельно отвечать на вопросы, но рубрику он закрывать не будет, объясняя это тем, что в детстве ему нравилась одна манга, где был читательский уголок, и когда уголок закрыли, ему, как читателю, это не понравилось, поэтому он не хочет так же огорчать своих читателей. Обычно он отбирает вопросы перед тем, как выходит очередной том манги. Российская локализация Распространением аниме и манги на территории России занималась компания «Комикс-Арт». По словам продюсера русской версии, Максима Бандровского, идея распространить сериал в России родилась ещё в 2004 году, но права компания получила только в 2010 году, поскольку Toei Animation могла доверить дубляж сериала только компании, создавшей себе определённую репутацию. На начальных этапах каждый шаг в создании дубляжа обсуждался с японской стороной, пока в Toei не решили, что можно позволить «Комикс-Арт» действовать автономно. С Toei согласовывался выбор актёров озвучивания, особенно бурные обсуждения были по поводу голоса главного героя, Манки Д. Луффи. Кристина Огнева, редактор перевода, вспоминает, что она постоянно согласовывала с японской стороной правильное произношение имён и названий, именно поэтому в переводе Манки Д. Луффи, а не Монки Д. Луффи, Санджи, а не Сандзи и т.п. По словам переводчицы Галины Соловьёвой, в первых сериях аниме стиль речи персонажей немного отличается от того, что в последующих, поскольку поначалу было сложно определить, какой стиль речи должен быть в данном сериале. Достаточно сложно было переводить имена, так как при подборе наиболее удачного варианта перевода приходилось принимать во внимание терминологию из фанатских неофициальных переводов аниме и манги. Другой переводчик, Евгений Мягков, утверждает, что много времени ушло на передачу каламбура в названиях, именах и репликах персонажей, к примеру, остров Шаром-Покати или птицы сцапли из сюжетной арки про Алабасту. «Комикс-Арт» стремилась максимально локализировать сериал, поэтому было принято решение перепеть вступительные и завершающие заставки на русском языке. Для этого была приглашена певица Александра Балакирева, а также Мария Смолина, известная, как Tooniegirl. Мария Смолина познакомила «Комикс-Арт» с Дмитрием Бескопыльным, главой Radiant Records, сообщества любителей-караокеров, перепевающих песни на иностранных языках из игр, фильмов и аниме. Radiant Records предложило свою помощь, и «Комикс-Арт» приняла перепетые версии, сочтя их профессионально исполненными. Локализаторы долго ждали от Toei одобрения возможности перепевки и предоставлением исходников для песни. Наконец, когда Toei за две недели до премьеры сериала по 2x2 разрешили перепевку песен, «Комикс-Арт» уже хотели транслировать на телевидение японские версии песен, но Radiant Records успели всё сделать в авральном режиме. 2x2 не сразу принял предложение транслировать сериал, но всё же, в конце концов, дал согласие. Мария Смолина пригласила Nookie, чтобы вместе спеть песню BEFORE DAWN для завершающей заставки. Nookie сразу дала согласие, поскольку давно хотела спеть песню для какого-нибудь аниме-сериала. Смолина и дальше планирует исполнять песни для сериала, если локализация продолжится, и даже знает, какие конкретно, но пока держит это в тайне. В 2015 году представитель «Комикс-Арт» сообщил, что 2x2 не намерены закупать серии после 130. Неизвестно, когда будут новые серии и будут ли они вообще. Продукция Манга Манга выходит по главе в неделю в журнале Weekly Shonen Jump. Первая глава вышла 4 августа 1997 года. Со временем, когда манга стала известнее, издательство 24 декабря 1997 года Shueisha выпустило первый том манги, в который входило первые несколько глав. На момент апреля 2013 года вышло 70 томов манги One Piece. На английском языке манга публикуется с ноября 2002 года с момента запуска англоязычной версии Shonen Jump, а в формате тома англоязычный вариант манги увидел свет в июне 2003 года, в обоих случаях издательством манги занималась американская компания Viz Media. Переводом и издательством манги на русском языке занималась компания «Комикс-Арт», первый том на русском языке вышел 12 февраля 2012 года. Аниме OVA Всего по манге вышло три OVA. Первая OVA — это One Piece: Defeat The Pirate Ganzack!, снятая на студии Production I.G и вышедшая в 1998 году, ещё до выхода аниме-сериала, и по сути дела является его пилотной серией. OVA была продемонстрирована на мероприятии Jump Super Anime Tour '98 вместе с пилотной серией Hunter × Hunter и короткометражным фильмом Seikimatsu Leader Gaiden Takeshi!. Сюжет OVA повествует о том, как Луффи, путешествуя по Ист-Блу вместе с Зоро и Нами, попадают на остров, захваченный пиратской шайкой Ганзака, но впоследствии одолевают его. Вторая OVA, One Piece: Romance Dawn Story, снята студией Toei Animation и была продемонстрирована на Jump Super Anime Tour в 2008 году. Она является экранизацией первой версии Romance Dawn, но, в отличие от оригинала, кроме Луффи, в ней присутствуют все Пираты Соломенной шляпы вплоть до Брука. OVA вышла только в Японии на одном DVD с Dragon Ball: Yo! Son Goku and His Friends Return!! и Tegami Bachi: Light and Blue Night. Третья OVA 2010 года выпуска приурочена к выходу полнометражного фильма One Piece Film: Strong World и называется One Piece Episode 0. OVA является экранизацией одноимённой короткой манги, которую написал Эйитиро Ода, и распространялась на ограниченном издании фильма. Сюжет повествует о событиях, происходивших до начала аниме-сериала, кроме того, она расширяет и дополняет сюжет фильма Strong World. Сериал Аниме-экранизация манги снята на студии Toei Animation. Мировая премьера сериала состоялась 20 октября 1999 года на японском телеканале Fuji Television. С тех пор вышло более 700 серий, выпуск продолжается до сих пор. В Америке изначально дистрибуцией сериала занималась фирма 4Kids Entertainment, известная своими переводами «Покемона», «Соника Икс» и «Шаман Кинга». Права на сериал были куплены в 2004 году. При дубляже сериал был подвержен жесточайшей цензуре: к примеру, из 143 серий, закупленных 4Kids, было вырезано 39, сигареты, которые постоянно курит Санджи, были заменены на леденцы на палочке, а кожа одного темнокожего эпизодического персонажа была сделана светлой. 4Kids изначально дублировали песню из вступительной заставки на английский язык, но, посчитав, что песня не будет столь популярной, заменили её на рэп. В декабре 2006 года 4Kids объявила об отмене проекта. Цензура One Piece вызвала сильное недовольство у американских поклонников аниме. Позже, в интервью сайту Anime News Network, вице-президент 4Kids Марк Кирк объяснил, что приобретение One Piece входило в сделку при покупке нескольких аниме-сериалов, причём никто из 4Kids до этого не смотрел ни один из сериалов. Поняв, что One Piece рассчитан на более старшую аудиторию, 4Kids попыталась снизить возрастную планку сериалу, проводя цензурирование, чем «подорвала свою репутацию». С тех пор компания более внимательно относится к тому, какие сериалы она закупает. После окончания дубляжа 4Kids проектом занялась фирма Funimation Entertainment, которая сделала свой собственный дубляж, где вся цензура сведена к минимуму. В России переводом аниме-сериала занималась компания «Комикс-Арт», закупившая права на него одновременно с мангой. Премьера сериала состоялась 16 апреля 2012 года на телеканале 2x2 Кроме 2x2, сериал транслировался на телеканале Sony Sci-Fi. В начале января 2014 года серии были выложены на официальный сайт канала для онлайн-просмотра. Полнометражные фильмы Всего по One Piece на данный момент существует 13 анимационных фильмов. Каждый год, начиная с 2000 года, во время школьных весенних каникул выпускается по одному новому фильму, за некоторыми исключениями. Сюжеты фильмов могут быть как полностью самостоятельными, так и быть пересказом сюжетных арок манги и аниме, зачастую с некоторыми изменениями в основной сюжетной линии. Номер Название Дата выхода 1 One Piece 4 марта 2000 года 2 Clockwork Island Adventure 3 марта 2001 года 3 Chopper’s Kingdom on the Island of Strange Animals 2 марта 2002 года 4 Dead End Adventure 1 марта 2003 года 5 The Cursed Holy Sword 6 марта 2004 года 6 Baron Omatsuri and the Secret Island 5 марта 2005 года 7 Giant Mecha Soldier of Karakuri Castle 4 марта 2006 года 8 One Piece Movie: The Desert Princess and the Pirates: Adventures in Alabasta 3 марта 2007 года 9 Episode of Chopper Plus: Bloom in the Winter, Miracle Cherry Blossom 1 марта 2008 года 10 Strong World 12 декабря 2009 года 11 One Piece 3D: Straw Hat Chase 19 марта 2011 года 12 Film: Z 15 декабря 2012 года 13 One Piece Gold 23 июля 2016 года Игры На данный момент существует 34 компьютерных игры по вселенной One Piece самых разных жанров, большинство из которых не вышло за пределами Японии. Первой игрой серии является One Piece: Mezase Kaizoku Ou! для WonderSwan Color, вышедшая 19 июня 2000 года. Первой игрой, ставшей доступной не только японцам, является One Piece: Grand Battle! Rush для PlayStation 2 и Nintendo GameCube. Тем не менее, есть и игра One Piece для портативной игровой системы Game Boy Advance, разработанная в Америке и исключительно для североамериканского рынка. Обозреватель GameSpy утверждает, что многие из игр не вышли за пределами Японии, так как их высокий спрос заставляет разработчиков делать менее качественные игры, успех которых на западном рынке весьма сомнителен. Серия игр получила неоднозначные отзывы: одни обозреватели называли её посредственной, другие — очень хорошей. Персонажи One Piece появлялись также в играх-кроссоверах: Battle Stadium D.O.N (GameCube и PlayStation 2), Jump Super Stars (Nintendo DS), Jump Ultimate Stars (Nintendo DS) и J-Stars Victory VS (PlayStation 3, PlayStation Vita). Музыка К аниме вышло 17 саундтреков, также 8 компиляционных альбомов и 49 синглов. Композитором музыки для сериала является Кохэй Танака совместно с Сиро Хамагути. Ниже представлен список открывающих и закрывающих композиций. После 278 серии у сериала отсутствует закрывающая заставка. При переводе на русский язык все песни дублируются «Комикс-Арт». Некоторые песни дублированы при участии Radiant Records — сообщества караокеров, занимающегося русификацией иностранных песен и саундтреков из фильмов, игр и аниме. Вступительные заставки № Серии Название Исполнитель на русском Исполнитель на японском 1 001—047 We Are! (яп. 「ウィ－アー!」) Владимир Лазарев «Asato» Хироси Китадани 2 048—115 Believe Мария Смолина «Tooniegirl» Folder 5 3 116—168 Hikari e (яп. 「ヒカリへ」) Дмитрий Бескопыльный «Radiant» The Babystars 4 169—206 BON VOYAGE! — Bon-Bon Blanco 5 207—263 Kokoro bo chizu (яп. 「ココロのちず」) — BOYSTYLE 6 264—278 BRAND NEW WORLD — D-51 7 279—283 We Are! (Пираты Соломенной шляпы) (яп. 「ウィーアー!~7人の麦わら海賊団篇」) — Пираты Соломенной шляпы 8 284—325 Crazy Rainbow — Tackey & Tsubasa 9 326—372 Jungle P  — 5050 10 373—394 We Are! Remix (яп. ウィ－アー!) — TVXQ 11 395—425 Share the world — TVXQ 12 426—458 Search the Wind — Hexagon Family 13 459—492 One Day — The Rootless 14 493—516 Fight Together — Намиэ Амуро 15 517—589 We Go! — Хироси Китадани 16 591-628 Hands Up! — Синдзато Кота 17 629-686 Wake up! — A. A. A. Завершающие заставки № Серии Название Исполнитель на русском Исполнитель на японском 1 001—030 Memories Александра Балакирева Маки Оцуки 2 031—063 RUN! RUN! RUN! 3 064—073 Watashi wa iru yo (яп. 私がいるよ」) Светлана Преображенская «Hono» TOMATO CUBE 4 074—081 Shouchi no Suke (яп. 「しょうちのすけ」) Алина Чунарева «Camellia» Suitei Shoujo 5 082—094 BEFORE DAWN Nookie и Мария Смолина «Tooniegirl» AI-SACHI 6 095—106 fish Дмитрий Бескопыльный «Radiant» The Kaleidoscope 7 107—118 GLORY -Kimi ga Iru Kara- (яп. 「GLORY -君がいるから-」) Юстина Шепель «Yukina» Такако Уэхара 8 119—132 Shining ray Игорь Лущай «Rise» Janne Da Arc 9 133—156 Free Will — Ruppina 10 157—168 「FAITH」 — 11 169—181 A to Z — ZZ 12 182—195 Tsuki to taichou (яп. 「月と太陽」) — shela 13 196—206 DREAMSHIP — Айко Икута 14 207—230 Mirai kou kai (яп. 「未来航海」) — Tackey & Tsubasa 15 231—245 Eternal Pose (яп. 「エターナルポーズ」) — ASIA ENGINEER 16 246—255 Dear friends — TRIPLANE 17 256—263 Asu wa Kuru kara (яп. 「明日は来るから」) — TVXQ 18 264—278 Adventure World — Delicatessen Книги Ранобэ По One Piece существует серия ранобэ. Первый роман вышел 2 июня 1999 года и является переложением на бумагу сюжета OVA One Piece: Defeat The Pirate Ganzak!. 17 июля 2000 года вышла книга по мотивам сюжетной арки в Логтауне. После этого в 2001 году вышла адаптация Clockwork Island Adventure. Далее увидела свет One Piece: Thousand-year Dragon Legend, сделанная по мотивам филлерной сюжетной арки про девочку Апис и драконов. Эта книга является последней на данный момент книжной версией аниме-сериала. 22 марта 2002 года вышла книга Chopper’s Kingdom on the Island of Strange Animals, 10 марта 2003 года — Dead End Adventure. За ними последовали The Cursed Holy Sword, вышедшая 22 марта 2004 года, Baron Omatsuri and the Secret Island, опубликованная 14 марта 2005 года. Затем, 6 марта 2006 года, вышла Giant Mecha Soldier of Karakuri Castle, через год была выпущена The Desert Princess and the Pirates: Adventures in Alabasta. Episode of Chopper Plus: Bloom in the Winter, Miracle Cherry Blossom вышла 25 февраля 2008 года, Strong World — 14 декабря 2009 года, Straw Hat Chase — 22 марта 2011 года. Последний роман на данный момент — One Piece Film: Z, была опубликована 12 декабря 2012 года. Энциклопедии и графические альбомы На данный момент вышло пять энциклопедий и шесть графических альбомов. Первый графический альбом, One Piece: Color Walk 1, вышел в июле 2001 года,, а на английском языке — в 2005 году. Второй альбом, One Piece: Color Walk 2, был издан 4 ноября 2003 года, а третий альбом One Piece: Color Walk 3 — Lion — в начале 2006 года. Четвёртый с подзаголовком Eagle и пятый с подзаголовком Shark вышли в марте и декабре 2010 года соответственно. Шестой альбом вышел в январе 2014 года под названием One Piece: Color Walk 6 — Gorilla. Первая энциклопедия по манге One Piece: Red — Grand Characters опубликована в 2002 году, вторая, One Piece: Blue — Grand Data File, в августе того же года, третья, One Piece: Yellow — Grand Elements, в 2007 году, четвёртая, One Piece Green: Secret Pieces, — в 2010 году, а последняя на данный момент One Piece Blue Deep: Characters World — в марте 2012 года. Прочее Полномасштабные копии кораблей Пиратов Соломенной шляпы: «Гоинг Мерри» (слева) и «Таузенд Санни» (справа) По вселенной One Piece существует коллекционная карточная игра под названием One Piece CCG, выпущенная фирмой Bandai. В декабре 2002 года увидела свет аудиопостановка, в центре сюжета которой находится персонаж Нефертари Виви. Тони Тони Чоппер какое-то время использовался в продукции Hello Kitty. Существует эпизод-кроссовер One Piece, где присутствуют также персонажи Toriko. Через год вышла серия-кроссовер с персонажами One Piece, Toriko и «Жемчуг дракона Z». Эйитиро Ода и Акира Торияма вместе создали мангу-кроссовер Cross Epoch, вышедшую в 2006 году, где присутствуют персонажи и One Piece и «Жемчуга Дракона Z». 11 июля в Токио открылся парк развлечений, посвящённый различным сериям манги Weekly Shonen Jump, в частности, «Жемчугу дракона», «Наруто» и One Piece. В парке развлечений Universal Studios Japan можно найти копии могил Портгаса Д. Эйса и Эдварда Ньюгейта. Если встать на специальную плиту рядом с ними, можно прослушать реплики из аниме. В городе Кумамото, на родине Эйитиро Оды, можно купить билет на рейс на паром, сделанный в виде «Гоинг Мерри». Первый раз копия «Гоинг Мерри» была спущена на воду в 2003 году. В 2011 году на воду была спущена копия «Таузенд Санни», способная удержать 250 пассажиров. Отзывы и популярность Манга Обозреватель Anime News Network утверждает, что художественный стиль One Piece «достаточно простой» и «мультяшный» и может с первого взгляда показаться непривычным глазу, однако вскоре, по мере чтения, читатель перестаёт ощущать дискомфорт. В обзоре также отмечалось влияние на стиль Оды «Жемчуга дракона» Акиры Ториямы: по мнению рецензента, это выражается в глобальных эпических битвах, постоянно разбавляемых юмором, в итоге обозреватель заключает, что у манги очень богатое повествованиe, однако при этом акцент на сюжете не чересчур силён. Active Anime положительно отозвался о художественном стиле One Piece, сочтя его «крайне экспрессивным». Немецкий рецензент Splashcomics прокомментировал, что «яркий и динамичный» стиль Оды идеально дополняет «жизнерадостную и светлую» атмосферу сюжета манги. Сайт EX.org одобрительно высказался о стиле Оды, в особенности похвал удостоились «грамотный переход светотени» и «изощрённое» использование ракурсов в изображениях. Шейнон К. Гэррити, редактор англоязычной версией Shonen Jump, вспоминала, что её интерес к One Piece увеличивался со временем. «У него есть природный талант, позволяющий ему играючи справляться с форматом еженедельной манги, часто во многом тяготящим художников», так она охарактеризовала его стиль, также сравнив его со стилем художника Питера Макса. Mania Entertainment описывает мангу следующими словами «One Piece — это увлекательная история о приключениях с большим количеством персонажей, которое только продолжает расти, также здесь присутствует много захватывающих и драматичных моментов». Редактор также похвалил художественный стиль манги, утверждая, что «воображение Оды просто выливается на панели комикса». Рецензент не обошёл вниманием и приёмы, которые использовал Ода в своей работе: «в изображениях множество интересных ракурсов, в особенности во время динамичных сцен», хотя «в изображениях можно легко запутаться». One Piece три раза, с 2000 по 2002 год, была номинантом на ежегодную Культурную премию Осаму Тэдзуки, за первые два года за номинацию манги проголосовало больше всего фанатов. В опросе Oricon 2008 года читатели выбрали One Piece, как самую интересную мангу. Продажи манги One Piece — первая манга, увеличившая продажи Weekly Shonen Jump с 1996 года. Первый тираж 61-го тома составлял 3,8 млн томов, побив рекорды 57, 59 и 60 томов манги (3,0 млн, 3,2 млн и 3,4 млн соответственно). Кроме того, One Piece побил рекорд по тиражу среди всех книг, включая «Гарри Поттер и Орден Феникса», тираж которого составлял 2,9 млн экземпляров. Манга устанавливала рекорды по тиражу несколько раз: его устанавливали тома 24, 25, 26, 27, 56, 57, 59, 60, 61 и 63. По состоянию на осень 2013 суммарные продажи томов One Piece превысили 300 000 000 экземпляров.. На Anime News Network писали, что продажи 53 тома One Piece, составившие 14,721,241 копий, оказались больше, чем у 45 тома «Наруто» и у 36 тома «Блича», находящихся на втором и третьем месте в списке продаж соответственно, вместе взятых . Аниме Зрительский рейтинг (на 23 сентября 2014 года) Сайт Оценка Голосов Anime News Network [www.animenewsnetwork.com/encyclopedia/anime.php?id=836 ссылка] 3783 AniDB [anidb.net/perl-bin/animedb.pl?show=anime&aid=69 ссылка] 7276 Маргарет Вайра, редактор Active Anime, отметила, что анимация в сериале отлично передаёт атмосферу манги, в особенности похвалив сцены битв. Mania Entertainment, рецензируя первый DVD-релиз от Funimation, охарактеризовал One Piece, как «не совсем обычное пиратское приключение», смешанное с «правильным количеством юмора и сёнэновским сюжетом». Animefringe также высоко оценил художественный стиль, сочтя его «инновационным и свежим». Локализация 4Kids Entertainment получила негативные отзывы: в обзоре DVD-релиза локализации от 4Kids DVD Talk счёл их локализацию «жестоким издевательством», что, по мнению автора обзора, уменьшило удовольствие от просмотра. Вступительная заставка также подверглась критике: сайт назвал её «ужасным рэпом», а вырезанные сцены «вызывают ощущение, будто чего-то в сериале не хватает». В итоге рецензент посоветовал покупать диск только для детей, смотревших сериал по телевизору, а фанатам «настоящего» One Piece он порекомендовал ждать необрезанной версии. Рецензент Mania Entertainment сообщал, что Funimation уделяет One Piece должную заботу, в отличие от 4Kids. Песня из первой вступительной заставки «We Are!» выиграла премию Animation Kobe в 2000 году в номинации «Лучшая заглавная песня». В феврале 2001 года, One Piece был помещён на 9-е место в список самых популярных аниме-сериалов в Японии. В 2001 году в читательском опросе журнала Animage сериал попал на 5-е место в списке «сериалов, о которых должны помнить в XXI веке». В июне 2002 года в другом читательском опросе журнала сериал попал на 16-е место в списке лучших за 2001 год, а в 2004 году сериалу опять дали 16-е место в списке наиболее любимых аниме-сериалов.. В интернет-опросе в 2005 году, организованном TV Asahi, One Piece оказался на 6 месте в списке самых популярных анимационных сериалов. Перед опросом телеканал составил общенациональный рейтинг предпочтений телепрограмм, в котором One Piece оказался на четвёртом месте у зрителей подросткового возраста. В 2006,году сериал был избран 32-м в списке 100 лучших японских анимационных сериалов Asahi TV и 21-м в зрительском опросе. Первый DVD-релиз от Funimation «One Piece: Season 1 First Voyage» был номинирован на награду Annual TV DVD Awards.. См. также Жемчуг дракона Наруто Блич Напишите отзыв о статье "One Piece. Большой куш" Примечания Ссылки на источники Ссылки На японском [www.j-onepiece.com/ Официальный сайт] [www.fujitv.co.jp/b_hp/onepiece/ Аниме One Piece] на сайте телекомпании телеканала Fuji Television. [www.toei-anim.co.jp/tv/onep/ Аниме One Piece] на сайте студии Toei Animation. На английском [onepiece.wikia.com/wiki/Main_Page onepiece.wikia.com] — вики-энциклопедия, посвященная One Piece. [onepiece.viz.com/ Официальный сайт манги], принадлежащий Viz Media. [www.shonenjump.com/e/ Официальный сайт манги], принадлежащий Weekly Shonen Jump. [onepieceofficial.com/ Официальный сайт аниме], принадлежащий Funimation Entertainment. На русском [ru.onepiece.wikia.com/wiki/Заглавная_страница ru.onepiece.wikia.com] — вики-энциклопедия, посвященная One Piece. [world-art.ru/animation/manga.php?id=46 Манга One Piece] на сайте World-Art.ru. [world-art.ru/animation/animation.php?id=803 Телесериал One Piece] на сайте World Art.

Отрывок, характеризующий One Piece. Большой куш

– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.