Гремящий (эсминец, 1937)
Гремящий — советский эскадренный миноносец проекта 7. Самый известный эсминец в серии[1], удостоенный звания «гвардейский». Заложен 23 июля 1936 года на заводе № 190 в Ленинграде, спущен на воду 12 августа 1937 года, введён в строй 28 августа 1939 года, в сентябре ушёл по Беломоро-Балтийскому каналу на север, 8 ноября 1939 года прибыл в Полярный и был включён в состав СФ.[2]
Содержание
Служба
Во время войны с Финляндией нёс дозорную службу, участвовал в сопровождении транспортов, непосредственно в боевых действиях не участвовал.
Начало Великой Отечественной войны встретил на базе в Полярном. По приказу командующего флотом немедленно перешёл в Ваенгу. 24 июня 1941 года вышел в первый боевой поход, эскортировал транспорты «Моссовет» и «Циолковский» из Мурманска в Титовку. 22 августа вместе с эсминцами «Урицкий», «Куйбышев» и «Громкий» привёл в Териберку повреждённую торпедой немецкой подводной лодки плавбазу «Мария Ульянова». «Гремящий» успешно отразил атаки авиации противника, сбив при этом один самолёт.
В ночь с 24 на 25 ноября совместно с эсминцем «Громкий» и английским соединением (крейсер «Кения» и 2 эсминца) обстрелял норвежский порт Вардё, выпустил 89 130-мм снарядов.
С 24 по 28 января 1942 года участвовал в эскортировании конвоя QP-6. 5 февраля встал в ремонт на 15 суток.
21 февраля 1942 года эсминец обстреливал неприятельские позиции из губы Ара.
Участвовал в эскортировании: 1—4 марта конвоя QP-8; 11 и 12 марта конвоя PQ-12.
22 марта во время сопровождения конвоя QP-9 попал в 8-балльный шторм. От ударов волн треснул лист верхней палубы в районе 119-го шпангоута, появилась трещина в котельном кожухе на 75-м шпангоуте, лопнула труба магистрали питьевой воды. 23 марта в 4.00 в условиях плохой видимости и шторма потерял конвой и, проискав конвой весь день, возвратился в базу, но через четыре дня снова вышел в море.
29 марта 1942 года «Гремящий» и «Сокрушительный» вступили в охранение конвоя PQ-13. В 11 часов 18 минут в условиях плохой видимости были зафиксированы выстрелы корабельных орудий, затем вокруг эсминцев поднялись столбы от падающих снарядов. Внезапно на дистанции 15 кабельтовых появился эсминец Z-26.[3] «Сокрушительный» и «Гремящий» открыли огонь по противнику. «Сокрушительный» вторым залпом попал во вражеский эсминец в районе котельного отделения. Однако плохая видимость помешала уничтожить противника, Z-26 скрылся в снежном заряде. Через некоторое время этот эсминец вместе с Z-24 и Z-25 атаковал британские корабли, но также получил несколько попаданий с крейсера «Тринидад». В бой с ним были также вовлечены «Сокрушительный» и «Гремящий».[4] В итоге, немецкий эсминец был потоплен. После боя британские корабли ушли для оказания помощи повреждённому крейсеру «Тринидад». Оставшиеся в охранении «Гремящий» и «Сокрушительный» довели конвой без потерь.
30 марта в 19.15 на Кильдинском плёсе в точке 69°36′ с. ш. 34°03′ в. д. / 69.600° с. ш. 34.050° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=69.600&mlon=34.050&zoom=14 (O)] (Я) обнаружил рубку подводной лодки противника и сбросил на неё восемь малых и четыре большие глубинные бомбы. После бомбометания на поверхности наблюдали плавающую пробку, куски дерева и бумагу.[5]
10—12 апреля 1942 года эскортировал конвой QP-10; 17—19 апреля — конвой PQ-14; 28—30 апреля — конвой QP-11.
30 апреля сопровождал повреждённый британский крейсер «Эдинбург», но 1 мая в 3.50 вынужден был уйти в базу из-за нехватки топлива. 2 мая, приняв топливо, в 8.10 вновь вышел в море на помощь крейсеру «Эдинбург», но к тому времени тот уже затонул, и «Гремящий» вернулся в базу.
5 и 6 мая участвовал в эскортировании конвоя PQ-15.
8 мая осуществлял огневую поддержку действий войск десанта в районе мыса Пикшуев.
23 августа совместно с эсминцем «Сокрушительный» сопровождал в Кольский залив отряд боевых кораблей союзников.
С 25 до 27 августа участвовал в эскортировании транспорта «Диксон» к Белушьей Губе.
С 17 по 20 сентября участвовал в эскортировании конвоя PQ-18. 16 декабря командиром корабля назначается капитан-лейтенант (впоследствии капитан 3 ранга) Борис Дмитриевич Николаев.
16 января 1943 года встал в текущий ремонт, завершившийся 29 апреля.
1 марта кораблю присвоено гвардейское звание.
В 1943 году корабль участвовал в эскортировании:
- 8—10 мая конвоя КБ-5;
- 17 и 18 мая конвоя КБ-8;
- 28—31 мая двух транспортов из Кольского залива в Архангельск;
- 1 и 2 июня трех транспортов из Архангельска в Кольский залив;
- 8 и 9 июня двух транспортов в Иоканку;
- с 18 по 21 июня конвоя из Белого моря в Арктику;
- с 29 июня по 2 июля ледоколов из Белого моря в Арктику;
- 5 и 6 июля танкера из Белого моря в Кольский залив;
- 31 июля и 1 августа конвоя КБ-17;
- 3—5 августа конвоя БА-13;
- 8 и 9 августа конвоя ИБ-30;
- 15—17 августа конвоя БК-14;
- 24—27 августа конвоя КБ-21;
- 1—4 сентября конвоя БК-15;
- 7 и 8 сентября конвоя КБ-22;
- 17—19 сентября конвоя БК-17;
- 29 сентября — 1 октября конвоя КБ-24;
- 9—16 октября конвоя БА-27.
12 октября эскортируемый транспорт «Марина Раскова» в условиях штормовой погоды потерял руль, и далее «Гремящий» вёл его на буксире.
29 октября в 15.50 транспорт «Канин», снимаясь с якоря в Соломбале (Архангельск), ударил в борт «Гремящего», стоявшего на швартовых у причала. В результате эсминец получил надводную пробоину, ряд других повреждений и был поставлен к заводу «Красная Кузница» для аварийного ремонта[5].
С 8 по 12 ноября участвовал в эскортировании конвоя БК-21. 19 ноября встал в ремонт. 15 января 1944 года вышел из ремонта.
21 и 22 января участвовал в безрезультатной попытке перехватить конвой противника в районе м. Маккаур. Участвовал в эскортировании:
- 27 и 28 января конвоя JW-56А;
- 29 января танкера из Иоканки в Кольский залив;
- 3 и 4 февраля конвоя RA-56;
- 28 и 29 февраля конвоя JW-57;
- 8 и 9 марта конвоя КБ-2; 27—29 марта конвоя БК-9;
- 4 и 5 апреля конвоя JW-58;
- 26 и 27 апреля конвоя БК-12;
- 28—30 апреля конвоя RA-59;
- 11—13 июня конвоя БК-14;
- 23—25 июня конвоя КБ-15.
- 3—5 июля конвоя БК-19;
- 6—8 июля конвоя БД-1.
16 июля командиром корабля назначается капитан 3 ранга Евгений Терентьевич Кашеваров.
С новым командиром участвовал в эскортировании:
- 24—26 августа конвоя JW-59;
- 28—30 августа конвоя БК-30;
- 23 и 24 сентября конвоя JW-60;
- 30 сентября и 1 октября конвоя КБ-29;
- 2 и 3 октября конвоя ИК-15.
9 октября совместно с эсминцем «Громкий» из губы Эйна осуществлял поддержку действий войск демонстрационного десанта на м. Пикшуев.
10 и 11 октября совместно с эсминцем «Громкий» обстреливал позиции германских войск и переправу противника через реку в районе Титовки.
16 и 17 октября участвовал в эскортировании конвоя ИК-17.
26 октября в составе отряда кораблей участвовал в поиске судов противника до Берлевога, но не обнаружил противника. Поэтому отряд кораблей повернул к норвежскому порту Вардё и обстрелял его.
Снова участвовал в эскортировании:
- 28—30 октября конвоя JW-61;
- 30 октября — 1 ноября конвоя RA-61;
- 3—5 ноября конвоя КБ-32;
- 19—21 ноября конвоя АБ-15;
- 24—26 ноября конвоя БК-37;
- 6—8 декабря конвоя JW-62.
14 декабря был поставлен на капитальный ремонт в Молотовске на заводе № 402. 14 января 1945 года командиром корабля был назначен капитан 3 ранга Борис Владимирович Гаврилов.
Командиры
- ? — 16 декабря 1942 — капитан 3-го ранга А. И. Гурин
- ? — 26 июня 1944 — капитан-лейтенант (затем капитан 3-го ранга) Б. Д. Николаев
- ? — 16 июля 1944 — капитан-лейтенант Б. В. Гаврилов
- 16 июля 1944 — 14 января 1945 — капитан 3-го ранга (затем капитан 2-го ранга) Е. Т. Кашеваров
- 14 января 1945 — 1947 — капитан-лейтенант Б. В. Гаврилов (врид)
- 1947 —1950 — капитан 1-го ранга Н.А. Лышков
Герб эсминца
Герб представляет собой скошенный справа щит, в нижнем лазоревом поле которого окаймленный золотым контуром диамантовый (чёрный) трехглавый дракон с пылающими пастями, в верхней части в золотом поле три стоящих черных столба[6].
Источники
- Николаев Б. Д., Петрухин П. А. [militera.lib.ru/memo/russian/nikolaev_petruhin/index.html Мы с «Гремящего»] — М.: Воениздат, 1961. — 192 с.
Напишите отзыв о статье "Гремящий (эсминец, 1937)"
Примечания
- ↑ [www.wunderwaffe.narod.ru/Magazine/MK/1996_02/12.htm «Гремящий»]
- ↑ А. Н. Соколов. Расходный материал советского флота. Миноносцы СССР и России. Военная книга 2007.
- ↑ Энциклопедия советских надводных кораблей 1941—1945. Платонов А. В. Полигон. 2002.
- ↑ Полярные конвои: пер. с англ. А. Г. Больных-М. ООО «Издательство АСТ». стр. 67.
- ↑ 1 2 Энциклопедия советских надводных кораблей 1941—1945. Платонов А. В. Полигон. 2002. стр. 183.
- ↑ [geraldika.ru/print/4606 :: Геральдика.ру / Гербы и флаги :: Гербы и эмблемы воинских частей Северного Флота]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гремящий (эсминец, 1937)
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
