Лидеры эскадренных миноносцев проекта 48
Лидеры эскадренных миноносцев проекта 48, известные также как лидеры эскадренных миноносцев типа «Киев» (по названию головного корабля) — тип лидеров эскадренных миноносцев, строившихся в 1939—1941 годах для советского Военно-Морского Флота. Всего по проекту 48 для «Большого флота» СССР на советских верфях должно было быть построено двадцать лидеров эскадренных миноносцев. По документам, к осени 1940 года были заложены восемь лидеров. Строительство трёх из них, как и плазовые работы по ещё трём кораблям, в октябре 1940 года было прекращено в пользу строительства лидеров проекта 47 с универсальной артиллерией главного калибра. Ещё два лидера, планировавшихся к закладке на судостроительном заводе № 402 в Молотовске, так и не были заложены. В 1944—1950 годах в ЦКБ-17 и в конструкторском бюро завода № 444 велась разработка корректированного проекта 48-К, по которому должны были достраиваться спущенные на воду корпуса лидеров «Киев» и «Ереван», но в 1950 году руководством судостроительной промышленности было принято решение об отказе от достройки этих двух кораблей. Оба недостроенных корабля были переоборудованы в корабли-мишени и в разное время затоплены при испытаниях противокорабельных ракет.
Содержание
Предыстория
В 1935—1936 годах Народным комиссариатом обороны СССР с привлечением сотрудников промышленности была разработана десятилетняя программа строительства Военно-Морского Флота. Основной задачей программы было строительство «Большого флота» в составе 533 боевых кораблей основных классов. Целью программы было «создание морских сил, которые могли бы вести активную борьбу с флотом любой из капиталистических держав, или их коалиций». Создававшийся «Большой морской и океанский флот» СССР согласно этой программе предназначался «для борьбы как с отдельными соединениями противника, так и с его главными силами в удалении от своих баз и у берегов противника»[1].
Согласно утверждённой 26 июня 1936 года «Программе крупного морского судостроения 1936 года», кроме достройки шести уже строящихся лидеров эскадренных миноносцев типа «Ленинград» (проекты 1 и 38), планировалось построить 11 лидеров нового типа «И», за основу которого была взята конструкция лидера «Ташкент»[2]. Однако результатом политических репрессий командования Морских сил РККА и руководства народного комиссариата оборонной промышленности в мае — июле 1937 года стал критический пересмотр перспективной программы развития флота до 1947 года, утверждённой 26 июня 1936 года правительственным постановлением «О программе крупного морского судостроения». Новым командованием флота, на основе анализа событий войны в Испании и с учётом возникновения очагов военных конфликтов в Европе и на Дальнем Востоке, был разработан обновлённый «План строительства боевых кораблей Морских сил РККА». План был представлен в виде доклада комиссии под председательством наркома обороны К. Е. Ворошилова[2].
В разделе VI принятого по этому докладу постановления Комитета обороны при СНК СССР «О строительстве боевых кораблей для Морских сил РККА» (от 13/15 августа 1937 года) было сказано[3]:
|
Признать, что лидеры типа «Ленинград» обладают хорошими тактико-техническими данными. Впредь до спроектирования лидеров улучшенной конструкции, продолжить строительство этих кораблей. При дальнейшей закладке лидеров этого типа, внести следующие изменения: а) установить шесть 130-мм орудий в трёх двухорудийных башнях (две — в носу и одну — в корме) и одну двухорудийную 76-мм зенитную батарею; б) увеличить дальность плавания до 4000 миль; в) предусмотреть защиту личного состава и механизмов на верхней палубе от атак штурмовой авиации; г) установить систему МПУАЗО для зенитной артиллерии; д) усилить прочность корпуса и проработать вопрос о ледовом поясе и подкреплениях для обеспечения плавания в битом льду; е) признать, что лидер типа «И» не имеет особых тактических преимуществ перед улучшенным лидером типа «Ленинград». Вопрос о дальнейшей постройке лидеров типа «И» решить после испытаний лидера этого типа, строящегося в Италии. От намеченной постройки двух лидеров типа «И» на отечественных заводах воздержаться до получения результатов испытаний. Взамен предполагавшейся закладки двух «итальянских» лидеров заложить два лидера типа «Ленинград» по новому улучшенному проекту; ж) ВМФ и НКОП решить вопрос о едином калибре артиллерии для лидеров и эсминцев. |
|
Таким образом, изначально предусматривалось не проектирование корабля нового типа, а коррекция проекта 1[3]. Проект «корректированного» лидера получил индекс 48[4]. По новой десятилетней программе военного кораблестроения 1937 года наряду с другими кораблями предполагалось построить двадцать новых лидеров проекта 48[5].
История проектирования и конструкция
Тактико-техническое задание
Тактико-техническое задание (ТТЗ) проекта 48 было разработано Штабом Морских сил РККА совместно с институтами Управления Военно-Морских Сил РККА (УВМС РККА) в виде перечня предложений УВМС РККА по улучшению лидеров эскадренных миноносцев типа «Ленинград» (проект 1) и утверждено 13 декабря 1937 года флагманом флота 1 ранга М. В. Викторовым[3].
ТТЗ предусматривало усилить на новых лидерах артиллерию главного калибра, повысить боевую устойчивость корабля в условиях воздушного нападения, улучшить его мореходные качества, усилить прочность и повысить эксплуатационную надёжность корпусов. По сравнению с лидерами проектов 1 и 38 предусматривалось заменить пять щитовых палубных 130-мм артиллерийских установок Б-13 орудиями этого же калибра, размещёнными в трёх двухорудийных башенных установках Б2-ЛМ, две 76-мм открытых зенитные установки системы 34-К — одной двухствольной 76-мм системой, и дополнительно установить четыре — пять 45-мм (или 37-мм) зенитных автомата и столько же 12,7-мм зенитных пулемётов. Торпедное вооружение должно было быть представлено тремя трёхтрубными 533-мм торпедными аппаратами[3].
Тонкой бронёй на корабле должны были защищаться посты наводчиков торпедных аппаратов, контрольно-дальномерный пост и главный командный пункт. В целях повышения эффективности зенитной стрельбы вместо вспомогательной централи на корабле устанавливалась морские приборы управления артиллерийским зенитным огнём (МПУАЗО) со стабилизированным постом. Помещения на корабле должны были иметь улучшенную теплоизоляцию, надстройки и мостики должны были быть выполнены обтекаемыми. Лидер проекта 48 предполагалось сделать более энерговооружённым: главная энергетическая установка — трёхвальная котлотурбинная мощностью 27 000 л. с. на вал. Главные турбины были унифицированы с турбинами эскадренных миноносцев проекта 30. ГЭУ имела повышенные параметры пара — 27 атмосфер против 22 на лидерах типа «Ленинград» и температуру 350 °C. Скорость хода была определена техническим заданием в 43 узла, дальность плавания — около 4000 морских миль при запасе топлива 600 т, благодаря конструкции паровых турбин высокого давления с главными турбозубчатыми агрегатами со специальными ступенями экономического хода[3][4]. Корпус лидера предполагалось усилить по сравнению с корпусом лидера проекта 1, для этого в районе конструктивной ватерлинии от 0 до 90 шпангоута предусматривались дополнительные подкрепления[6].
В основу тактико-технического задания были заложен ряд тактико-технических элементов лидера проекта 20И[7]. Позднее, на этапе рассмотрения и согласования ТТЗ в Наркомате оборонной промышленности, было принято решение принять для лидеров проекта 48 и эскадренных миноносцев проекта 30 унифицирование одинаковых типов вооружения, главных и вспомогательных механизмов и остального оборудования в основном соотношении 1,5:1. ТТЗ оговаривало, что стандартное водоизмещение лидера должно было равняться 1937 т[4].
Эскизный проект
Первоначальный проект
Проектирование лидеров проекта 48 велось в конструкторском бюро судостроительного завода им. А. Марти (завод № 198) в Николаеве (Украинская ССР). Разработка эскизного проекта осуществлялась в специально организованной группе численностью 30 человек под руководством начальника корпусного отдела Я. И. Купенского и главного конструктора В. А. Рыбалко. При проектировании конструкторы старались учесть опыт мирового кораблестроения — Франции, Италии, Германии, США. В проекте были использованы некоторые конструктивные особенности лидера «Ташкент» (проект 20И). Эскизный проект был выполнен на достаточно высоком техническом уровне. После прохода через необходимую экспертизу проект получил одобрение наркомата Военно-Морского Флота и Второго Главного управления наркомата оборонной промышленности[4].
17 июля 1938 года эскизный проект 48 был рассмотрен И. В. Сталиным и 19 июля утверждён решением заместителя наркома ВМФ СССР флагмана 1 ранга И. С. Исакова для дальнейшего проектирования с учётом замечаний УК РККФ[6]. Проект 48 должен был стать временным типом лидеров эсминцев, так как для решения задачи строительства большого океанского флота проектная дальность в 4000 морских миль была признана недостаточной, а для будущих лидеров дальность хода устанавливалась минимум в 6000 миль[4].
Очевидный и быстрый прогресс военно-морской техники, а также двукратная смена руководства ВМФ СССР в конце 1937 — первой половине 1938 года[прим. 1] привели к изменению официального взгляда на проект 48. Нарком ВМФ стал рассматривать проект 48 уже не как улучшенный лидер проекта 1, а лидер нового типа, стоящий на уровне современных оперативно-тактических требований. Новый лидер должен был взять из проекта 1 его лучшие качества — быстроходность, маневренные качества, надёжность работы механизмов и удобство в эксплуатации, в сочетании с применением новых образцов вооружения (башенная артиллерия, приборы управления артиллерийским огнём и т. п.)[6].
В результате разработки эскизного проекта конструкторы получили тактико-технические элементы корабля, не отвечавшие в ряде случаев требованиям флота, — остойчивость оказалась ниже, чем на лидерах типа «Ленинград»[6], возросло стандартное водоизмещение (2220 т против 2030 т), дальность плавания была недостаточной, артиллерийское вооружение — разнокалиберным (на корабле использовались пять калибров — 130-, 76-, 45-мм орудия и 12,7-, 7,62-мм пулемёты). Это объяснялось отсутствием опыта проектирования кораблей у заводских конструкторов[8].
Корректировка эскизного проекта
По решению заместителя наркома ВМФ И. С. Исакова и заключению Управления кораблестроения РККФ конструкторскому бюро завода № 198 было предложено при разработке технического проекта с целью получения требуемой остойчивости максимально облегчить корабль, обеспечить ему скорость хода не менее полученной на «Ленинграде» и дальность плавания 15-узловым экономическим ходом 3500 морских миль; заменить три трёхтрубных торпедных аппарата двумя пятитрубными, разместить 12,7-мм пулемёты в закрытых спаренных установках; отказаться от запасных торпед, 45-мм полуавтоматов и 7,62-мм пулемётов, авиационного вооружения, 1,5-м дальномера (в связи со снятием полуавтоматов), 90-см прожекторов, заменив их на 60-сантиметровые, вспомогательного холодильника; отказаться от выполнения требований АНИМИ иметь второй агрегат питания приборов управления стрельбой и требований НИГШИ иметь второй гирокомпас; уменьшить количество боезапаса, применить электрооборудование на напряжение 220 В (два турбогенератора по 100 кВт и дизель-генератор мощностью 50 кВт). В техническом проекте предполагалось обеспечить: минимально достижимое водоизмещение; метацентрическую высоту (показатель остойчивости) не менее 0,85 м; удобство управления кораблём и оружием, а также размещение постов наблюдения на ходовом мостике; защитить ходовой мостик 8-мм бронёй. Конструкторское бюро завода № 198 и 2-е Главное Управление НКОП приняли эти замечания и предложения ВМФ к исполнению при корректировке проекта[8].
7 сентября 1938 года нарком оборонной промышленности М. М. Каганович и временно исполняющий обязанности наркома ВМФ П. И. Смирнов-Светловский представили председателю комитета обороны при СНК СССР В. М. Молотову доклад об окончании разработки эскизного проекта 48 с приложением проекта постановления об утверждении его основных элементов. Проект отличался от утверждённого 19 июля увеличенным стандартным водоизмещением (2150 т против 1970 т), пониженной дальностью плавания 20-узловым ходом (2500 морских миль вместо 4000)[8].
К весне 1939 года в очередной сменилось руководство флотом: вместо активного участника политических репрессий на флоте М. П. Фриновского должность наркома ВМФ занял флагман 2 ранга Н. Г. Кузнецов[8]. К этому времени основные элементы лидера в процессе разработки технического проекта были уточнены: скорость хода корабля на испытаниях ограничили величиной 42 узла, дальность плавания в 3500 морских миль 15-узловым ходом стали оценивать как максимальную[9].
В марте 1939 года на рассмотрение Народного комиссариата судостроительной промышленности и Военно-Морского Флота был представлен разработанный конструкторским бюро завода № 198 технический проект 48. В заключении по нему, сделанном Научно-техническим комитетом ВМФ в форме доклада Управлению кораблестроения ВМФ, подчёркивалось, что проект выполнен недоброкачественно и некомплектно. По сравнению с проектом 1, в новом проекте значительно ухудшались кораблестроительные элементы (плавучесть, остойчивость, непотопляемость, скорость хода и дальность плавания). В проекте были применены главные турбозубчатые агрегаты, разработанные ЦКБ-17 для эскадренных миноносцев проекта 7-У, которые ещё нуждались в доработке. Так как проект в предложенном виде не мог быть утверждён даже в Управлении кораблестроения ВМФ, конструкторскому бюро завода № 198 было поручено до 1 августа 1939 года откорректировать проект по замечаниям наблюдения (выполнить в срок это поручение не удалось), а вместо технического проекта 13 июля 1939 года постановлением комитета обороны при СНК СССР был утверждён новый эскизный проект лидера[9].
В принятом СНК СССР постановлении стандартное водоизмещение лидера повышалось до 2350 т, наибольшая дальность плавания принималась равной не менее 3200 морским милям, метацентрическая высота при нормальном водоизмещении — не менее 1,19 м. Новый теоретический чертёж лидера был разработан головным институтом Наркомата судостроительной промышленности — ЦНИИ-45. В проекте была предусмотрена новая ГЭУ, обеспечивающая необходимую скорость хода. В постановлении также отмечалось, что разрабатываемый проект лидера, также как и эсминец проекта 30, является «временным типом», на смену которому должен был прийти новый лидер со значительным увеличением дальности плавания и не уступающий в остальных элементах иностранным кораблям этого класса[9].
В процессе рассмотрения эскизного проекта была выявлена необходимость принятия для лидера проекта 48 двухкорпусных главных турбозубчатых агрегатов (ГТЗА) номинальной мощностью 27 000 л. с. разработки Кировского завода вместо предложенных конструкторским бюро завода № 190 трёхкорпусных ГТЗА, созданных для эскадренных миноносцев проекта 7-У. Впервые в российском и советском судостроении в двухкорпусном ГТЗА была применена двухкорпусная конструкция редуктора, что позволило существенно сократить его массу и габариты[4][9].
Технический проект
Технический проект 48 был представлен на рассмотрение НКСП и ВМФ 20 сентября 1939 года. В конце октября он был рассмотрен на заседании Комитета Обороны при Совете народных комиссаров СССР одновременно с проектом 30 и ГТЗА для них. Заседание проводилось в Овальном зале с участием И. В. Сталина, с короткими докладами выступили главные конструкторы А. М. Юновидов (проект 30), В. А. Рыбалко (проект 48) и Л. А. Шубейко-Шубин (проект ГТЗА); после них положительные заключения высказали Н. В. Исаченков (от Военно-Морского Флота) и А. М. Редькин (от наркомата оборонной промышленности). Н. Г. Кузнецов и И. И. Носенко коротко изложили соображения по проектам и предложения о порядке строительства новых лидеров и эсминцев[9][10].
В процессе заседания И. В. Сталин внимательно рассматривал представленные демонстрационные чертежи лидера и эсминца и таблицы их основных элементов в сравнении с отечественными (проектов 1 и 38) и иностранными лидерами эскадренных миноносцев. После докладов главных конструкторов и выступлений присутствующих Сталин задал конструкторам вопросы о надёжности и живучести предполагаемых новых кораблей, их боевых качествах в сравнении с иностранными[9], после чего предложил утвердить технические проекты 48 и 30 для постройки кораблей на судостроительных заводах в соответствии с утверждёнными планами[11].
Постановление Совета народных комиссаров СССР об утверждении проекта 48 вышло 21 ноября. Согласно постановлению лидер должен был иметь следующие основные элементы: стандартное водоизмещение 2350 т, полное водоизмещение 3045 т[11], главные размерения по конструктивной ватерлинии 126×11,7×3,88 м. Вооружение должно было включать три двухствольные башенные 130-мм артустановки Б-2-ЛМ, одну двухствольную зенитную 76-мм полуавтоматическую установку 39-К, четыре спаренные зенитные установки 12,7-мм пулемётов и два пятитрубных торпедных аппарата. Приборы управления стрельбой были представлены: ПУС главного калибра ПУС «Мина» в обеспечении КДП2-4л-I и двух приборов 1-Н; ПУС зенитного калибра дальнего боя «Союз» в обеспечении СВП-29; открыто расположенными дальномерами ДМ-3 и ЗД (по 2 комплекта); приборами управления торпедной стрельбой ПУТС «Мина» II очереди с ТАС-1 в обеспечении двух инклинометров ПМР-21. Механическая установка эшелонного типа была выполнена трёхвальной, паротурбинной, суммарной мощностью 81 000 л. с. и обеспечивала лидерам скорость 42,5 узла и дальность плавания 4100 морских миль на экономической скорости (15,2 узловым ходом); в техническом проекте оговаривалось, что реальная дальность плавания должна была быть определена при проведении государственных испытаний. Движительно-рулевой комплекс состоял из трёх трёхлопастных гребных винтов и одного полубалансирного руля, расположенного в диаметральной плоскости, посты управления рулём находились в ходовой рубке, на кормовом мостике и в румпельном отделении. Личный состав лидера состоял из 269 человек — 21 офицера (в том числе пять из них находились в составе штаба соединения кораблей), 50 старшин и 198 рядовых[4][11][12].
История строительства
Строительство по проекту 48
Согласно планам заказов Военно-Морского Флота СССР в 1939—1940 годах ежегодно должны были закладываться три корабля подкласса «лидер эскадренных миноносцев»; пятилетний план военного судостроения (1938—1942) предполагал, что шесть лидеров проекта 48 будут сданы флоту в 1942 году. На основании постановления Комитета Обороны № 21сс от 9 января 1940 года этот план был откорректирован, в постройке в 1940 году должно было находиться двенадцать лидеров проектов 47 и 48[13].
19 октября 1940 года Советом Народных Комиссаров СССР и ЦИК ВКП(б) было принято постановление № 2073—877сс «О плане военного судостроения на 1941 год», пункт 8 которого отменял новые закладки лидеров эсминцев, пункт 9 требовал прекратить постройку на заводе № 190 лидера № 542 («Сталинабад»), пункт 10 требовал «находящиеся в постройке на заводе № 198 2 лидера эсминцев № 357 („Киев“) и 358 („Ереван“) строительством продолжать со сдачей одного в III квартале и второго в IV квартале 1942 года»[13]. Целью постановления № 2073—877сс было сосредоточение усилий на строительстве малых и средних боевых кораблей и достройке крупных боевых кораблей, находящихся в большой степени готовности[14].
По документам, помимо лидеров № 357, 358 и 542 в Николаеве были заложены ещё три лидера проекта 48: «Петрозаводск», «Очаков» и «Перекоп», а в Ленинграде на заводе № 190 — лидеры «Ашхабад» и «Алма-Ата»[15], но к концу 1940 года все они были исключены из планов военного судостроения[16], к этому моменту удалось завершить лишь плазовые работы по этим кораблям[17]. Закладка планировавшихся к строительству на заводе № 402 в Молотовске лидеров «Архангельск» и «Мурманск» даже не производилась[15].
Серьёзным образом на отмену строительства этих корпусов повлияло появление большого эскадренного миноносца проекта 35 с универсальной артиллерией главного калибра, эскизный проект которого был окончательно утверждён в ноябре 1940 года[18]. Поскольку перспективный эсминец ни в чём не уступал лидеру, терялся всякий смысл строительства кораблей подкласса «лидер эскадренных миноносцев»; в отказе от дальнейшего строительства кораблей проекта 48 сыграл свою роль и его незенитный главный калибр, к этому времени считавшийся уже архаизмом[19].
Головной лидер проекта 48 «Киев» спустили на воду 11 декабря 1940 года и до июля 1941 года достраивали на плаву у стенки завода № 198 в Николаеве. Лидер «Ереван» был спущен на воду 29 июня 1941 года, на восьмой день Великой Отечественной войны. После 10 июля 1941 строительство этих кораблей фактически прекратилось. Перед захватом Николаева в августе 1941 года вермахтом «Киев» и «Ереван» в числе нескольких других недостроенных кораблей были отбуксированы в Севастополь[20]. 6 августа лидер «Ереван» был отбуксирован в Керчь, лидер «Киев» 12 августа был отбуксирован в Камыш-Бурун. Однако в связи с быстрым изменением обстановки на фронте, корабли пришлось переводить в новые пункты базирования: к 18 сентября «Ереван» находился уже на стоянке в Ейске, а «Киев» 6 октября был уведён в Поти. В период с 15 по 17 октября «Ереван» был эвакуирован из Ейска в Керчь под конвоем тральщика «Штурман» и катеров-тральщиков «Циклон» и «Шквал» Азовской военной флотилии. К 4 января 1942 года оба недостроенных лидера были переведены в Батуми, где находились до осени 1945 года, а затем оба корабля были переведены в Николаев для их достройки по проекту 48К[20][21].
| Наименование корабля | Судостроительный завод | Заводской номер | Дата закладки | Дата спуска на воду | Техническая готовность на 22 июня 1941 года | Плановый год сдачи. |
|---|---|---|---|---|---|---|
| «Киев» | № 198 | С-357 | 29 сентября 1939 | 11 декабря 1940 | 48,9 % | III квартал 1942 |
| «Ереван» | № 198 | С-358 | 30 декабря 1939 | 30 июня 1941 | 25,4 % | IV квартал 1942 |
| «Сталинабад» | № 190 | С-542 | 27 декабря 1939 | — | разобран на стапеле | — |
| «Петрозаводск» | № 198 | С-359 | — | — | — | — |
| «Очаков» | № 198 | С-360 | — | — | — | — |
| «Перекоп» | № 198 | С-361 | — | — | — | — |
| «Ашхабад» | № 190 | С-545 | 1940 | 19 октября 1940 строительство законсервировано | разобран на стапеле | — |
| «Алма-Ата» | № 190 | С-546 | 1940 | 19 октября 1940 строительство законсервировано | разобран на стапеле | — |
| «Архангельск» | № 402 | не присваивался | не закладывался | — | — | — |
| «Мурманск» | № 402 | не присваивался | не закладывался | — | — | — |
Корректированный проект 48-К
Разработка корректированного проекта
В январе 1944 года было принято решение о корректировке проекта 48 для последующей достройки двух уже спущенных на воду кораблей. Разработка корректированного проекта была поручена ЦКБ-17. Новые требования первоначально сводились к установке на проекте вместо зенитных пулемётов восьми 37-мм автоматов 70-К, двух бомбомётов, гидролокационной станции «Тамир-5» и замене двух пятитрубных аппаратов на два трёхтрубных, но уже в ноябре этого года старые требования были отменены. Согласно требованиям ВМФ на лидеры должны были быть установлены новые системы вооружения: 85-мм зенитная установка 92-К (вместо 76-мм 39-К), пять спаренных 37-мм автоматов В-11 (вместо 70-К) со штативными бронещитами и два пятитрубных одноярусных торпедных аппарата[11][10]. На корабли должны были быть установлены новые приборы управления стрельбой по типу, принятому на эсминцах проекта 30-К, два бомбомёта БМБ-1 с боезапасом 40 глубинных бомб; предусматривалась установка РЛС «Гюйс-1», «Марс-2» («Редан-2»[прим. 2]), «Юпитер-2», «Сириус-5», «Сириус-Б4», а также ГАС «Тамир». 19 декабря 1944 года наркомом судостроительной промышленности И. И. Носенко был отдан приказ возложить корректировку технического проекта 48 (48-К) и разработку рабочих чертежей для достройки лидеров «Киев» и «Ереван» на завод № 444 (бывший завод № 198) им. А. Марти и восстановить деятельность его конструкторского бюро. Главным конструктором проекта 48-К был назначен старший инженер-конструктор этого конструкторского бюро М. И. Жулай[11].
Осенью 1945 года оба корабля были возвращены на стапели в Николаеве[20]. Однако эскизная проработка дополнения к техническому проекту 48, выполненная в 1945 году конструкторским бюро завода № 444 по заданию флота, показала, что внесение изменений согласно требованиям ВМФ приводит к значительному ухудшению кораблестроительных элементов проекта 48 (стандартное водоизмещение возрастало до 2740 т, остойчивость снижалась, скорость полного хода снижалась до 37,5 узлов, ухудшались мореходные качества и непотопляемость[11]). В итоге, в конце 1945 года по предложению наркомата судостроительной промышленности достройку «Киева» и «Еревана» по корректированному проекту отложили, а корпуса законсервировали[20]. Кроме необходимости переработки требований ВМФ, решение о консервации кораблей было обусловлено и иными причинами[24]:
|
|
Во-первых, сам завод ещё не был восстановлен после оккупации... Во-вторых, отсутствовал задел по комплектующим, в частности артиллерийским башням Б-2-ЛМ, но и эта проблема должна была вскоре разрешиться, так как на достройке находилось ещё десяток корпусов эсминцев проекта 30, а значит, выпуск башен всё равно придётся организовывать. Но главное всем было совершенно очевидно, что сам проект безнадёжно устарел. |
|
В августе 1946 года в ходе проводившихся учений Черноморского флота корпус лидера «Киев» затопили в море, а корпус лидера «Ереван» использовался в качестве плавучей казармы. 24 марта 1947 года[11] вновь последовало решение достраивать эти корабли по корректированному проекту, поэтому «Киев» был поднят и вновь отправлен в Николаев и поставлен на отстой в акватории завода им. А. Марти (по документам он числился находящимся в достройке)[25].
Одновременно с формальной постановкой кораблей на достройку в 1947 году была начата радикальная переработка предыдущего варианта корректированного проекта лидера: незенитные 130-мм установки Б-2ЛМ заменялись на универсальные двуорудийные установки БЛ-109 аналогичного калибра, малокалиберная артиллерия — на три четырёхствольных 45-мм и два четырёхствольных 25-мм зенитных автомата, ПУС — на систему «Зенит», торпедные аппараты — на новые пятитрубные ПТА-533. Лидеры должны были оснащаться РЛС управления огнём главного калибра «Залп», приборами управления торпедной стрельбой, 8-мм бронирование главного командного поста, артиллерийских установок и торпедных аппаратов усиливалось до 20 мм, а также должны были развивать ход в 36 узлов и на 13-узловой скорости иметь дальность плавания 3500 морских миль. По сути, по мнению А. В. Платонова, речь шла о создании проекта нового эсминца в старом корпусе лидера. Но по ряду причин — неготовности артиллерийских установок БЛ-109 и 45-мм зенитных автоматов в металле и невозможности получить эти новые образцы вооружения в ближайшие сроки — конструкторы были вынуждены вернуться к старом составу вооружения[24].
Тактико-техническое задание на разработку и корректировку проекта 48, подписанное от ГУК ВМФ инженер-капитаном А. К. Усыскиным и утверждённое главнокомандующим ВМС адмиралом И. С. Юмашевым и заместителем судостроительной промышленности Б. Г. Чиликиным, было выдано в 1948 году конструкторскому бюро николаевского завода № 444. Главным конструктором проекта был назначен М. И. Жулай. ТТЗ предусматривало размещение на лидере проекта 48-К шести 130-мм орудий Б-2ЛМ в трёх двухорудийных башенных установках и двенадцати 37-мм зенитных автоматов в шести спаренных стабилизированных установках В-11. Полученный за время Великой Отечественной войны опыт не был учтён, и усиленное торпедное вооружение на лидерах сохранялось. По ТТЗ предполагалось проработать возможность установки на лидере двух пятитрубных торпедных аппаратов ПТА-53-47 или двух трёхтрубных ТТА-53[10].
Примечательно, что во всех проектных документах термин «лидер» был заменён на «эсминец»[10], а 12 января 1949 года последовала официальная переклассификация всех лидеров эскадренных миноносцев в эсминцы[25].
В 1950 году руководство судостроительной промышленности предпочло отказаться от достройки «Киева» и «Еревана». На принятие этого решения повлияли, во-первых, недостаточная остойчивость кораблей, делавшая невозможной установку на них РЛС управления огнём «Залп», новых торпедных аппаратов и бомбомётов. Во-вторых, достройка этих кораблей сокращала серию эсминцев проекта 30-бис, так как бывшие лидеры занимали их построечные места и «забирали» комплектующие. Судостроительная промышленность в качестве компенсации дала обещание построить вместо «Киева» и «Еревана» три сверхплановых эсминца проекта 30-бис, с чем ВМФ согласился[24].
Конструкция корректированного проекта
По проекту 48-К (чертёж 48К А-100-304) корпус лидера сохранил полубачную архитектуру и имел достаточно развитую носовую надстройку, две наклонных трубы и небольшую кормовую надстройку. Других значительных по объёму конструкций проект 48-К не имел, что делало силуэт корабля «малозаметным и лаконичным, несмотря на сравнительно высокий надводный борт»[26].
Корпус корабля разделялся 13-ю водонепроницаемыми переборками на четырнадцать отсеков. Ниже верхней палубы размещались три промежуточных палубы (платформы). Нижняя палуба и 1-я платформа прерывались в районе машинно-котельного отделения. Двойное дно шло по всей длине корабля от шпангоута № 10 до шпангоута № 158 и имело в оконечностях корпуса своим продолжением 2-ю платформу[26].
Артиллерийское вооружение должно было быть установлено соответственно ТТЗ. Двухорудийные башенные артустановки Б-2ЛМ предполагалось устанавливать в диаметральной плоскости корабля, причём вторую башню — на высоком барбете. Башни управлялись как изнутри (местное управление), так и дистанционно — из центрального поста посредством системы дистанционного управления. Два трёхтрубных торпедных аппарата должны были устанавливаться на палубе в диаметральной плоскости впереди и позади второй дымовой трубы[26]. Лидер оборудовался бомбосбрасывателями для глубинных бомб и параван-охранителями[27].
Посты разного рода станций и приборов управления кораблём, вооружением, а также средств обнаружения и связи располагались в помещениях трёхъярусной носовой надстройки. Экипаж был размещён в основном на палубах носовой части корабля и, частично, в кормовой. Шлюпочное устройство проекта 48-К состояло из одного разъездного командирского катера, размещённого в районе первой трубы на палубе по правому борту, большого моторного барказа, установленного с левого борта, а также двух шестивёсельных ялов, расположенных побортно в районе кормовой надстройки[27].
Главная энергетическая установка — котлотурбинная, в составе трёх турбозубчатых агрегатов (ТЗА) суммарной мощностью 90 000 л. с. и трёх главных котлов с давлением 27 кг/см² и температурой пара 350 °C. Рулевое устройство состояло из одного полубалансирного руля, расположенного в диаметральной плоскости; посты управления рулём находились в ходовой рубке, румпельном отделении и на кормовом мостике. Движителями являлись три трёхлопастных гребных винта. Запас котельной воды составлял 65 т, нормальный запас топлива — 600 т мазута[12].
| Основные тактико-технические элементы лидеров эскадренных миноносцев проекта 48[28][29] | ||
|---|---|---|
| Основные элементы | Проект 48 | Проект 48-К |
| Водоизмещение, т | ||
| Стандартное водоизмещение | 2350 | 2722 |
| Нормальное водоизмещение | 2697 | — |
| Полное водоизмещение | 3045 | — |
| Главные размерения, м | ||
| Длина наибольшая | 127,8 | |
| Ширина наибольшая | 11,7 | |
| Осадка | 4,2 | — |
| Главные механизмы | ||
| Тип главной энергетической установки | котлотурбинная | |
| Мощность (полная), л. с. | 90 000 | |
| ТЗА | 3 | |
| Главные котлы | 3 | |
| Давление пара, кг/см² | 27 | |
| Температура пара, °C | 350 | |
| Число винтов | 3 | |
| Источники электроэнергии | ||
| Турбогенераторы | 2×165 кВт | |
| Дизельгенераторы | 2×50 кВт | |
| Вырабатываемый ток | Постоянный 120 В | |
| Нормальный запас топлива, т | 600, мазут | |
| Полный запас топлива, т | 750 | 625 |
| Скорость хода наибольшая, узлов | 42 | 39,5 |
| Дальность плавания скоростью хода 42 узла, морских миль | 910 | — |
| Дальность плавания скоростью хода 20 узлов, морских миль | 2500 | 3000 |
| Дальность плавания скоростью хода 15 узлов, морских миль | 4100 | — |
| Вооружение | ||
| Радиопеленгаторы | «Градус-К» | «Бурун-К» |
| Гирокомпасы | Курс-2 | Курс-3 |
| Магнитные компасы | 4 127-мм | |
| Лаги | «Гаусс-50» | |
| Лоты | ЭМС-2 | НЭЛ-3 |
| Артиллерия главного калибра | 3×2 130-мм АУ Б-2ЛМ | |
| Боекомплект артиллерии ГК | 900 | |
| Приборы управления стрельбой ГК | «Мина» + два прибора 1-Н | |
| Зенитное вооружение | 1×2 76-мм АУ 39-К, 4×2 12,7-мм пулемётов ДШКМ-2Б | 1×2 85-мм АУ 92-К, 8×2 37-мм АУ В-11 |
| Торпедные аппараты, боезапас | 2×5 2-Н (10 торпед) | 2×5 ПТА-53 (10 торпед) |
| Мины, боезапас | 86 обр. 1926 г. | — |
| Глубинные бомбы | 10 ББ-1, 20 БМ-1 (2 бомбосбрасывателя) | 48 ББ-1 (4 бомбомёта) |
| Параваны, комплектов | 2 | — |
| Боевые прожекторы | МПЭ-э6,0-4, МПЭ-э9,0 | — |
| РЛСобнаружения воздушных целей | — | «Гюйс-2» |
| РЛС обнаружения надводных целей | — | «Риф» |
| РЛС управления огнём главного калибра | — | «Редан-2» («Марс-2») |
| ГАС | — | «Тамир-5Н» |
| Звукоподводная связь | «Полярис» | — |
| Экипаж | 16 офицеров + 5 в составе штаба 50 старшин 198 рядовых Всего — 264 (269 со штабом соединения) |
Всего — 350 |
Служба в качестве опытовых судов
«Киев»
8 августа 1952 года приказом Военно-морского министра № 7784/с «Киев» был снят со строительства и в течение трёх лет находился на отстое. В 1955 году его перевели по Волго-Донскому каналу на Каспийское море, где причислили к составу Каспийской флотилии и использовали в экспериментальных целях. В начале 1960-х годов, так и не будучи достроенным, он был обратно переведён на Чёрное море[25], но несколько позже был снова переведён на Каспий, где в четвёртом квартале 1962 года в качестве корабля-мишени участвовал в обеспечении проходивших в районе Баку испытаний крылатой ракеты П-35. Один из запусков крылатой ракеты был произведён по «Киеву» с опытового судна ОС-15 (переоборудованного в 1959 году сухогруза «Илеть»). В ходе испытаний ракета П-35 с инертной боевой частью (без взрывчатого вещества) попала в левую скулу корабля и, вскрыв палубу на длине около 50 м, разрушилась; двигатель ракеты пробил днище «Киева», вследствие чего лидер через три минуты затонул[30][25].
«Ереван»
В 1953 году «Ереван» перевели на Каспийское море и включили в состав Каспийской флотилии. На основании приказа главнокомандующего ВМФ от 8 мая 1954 года «Ереван» переклассифицировали в корабль-мишень для обеспечения отработки боевых упражнений и опытных ракетных стрельб[25].
В марте — апреле 1957 года «Ереван» вместе с трофейной немецкой десантной баржей БСН-20 принял участие в лётно-корабельных испытаниях противокорабельной ракеты КСЩ (корабельный снаряд «Щука»), пуски ракет проводились с эскадренного миноносца проекта 56М «Бедовый» между мысами Опук и Чауда в водной акватории боевого поля полигона «Песчаная Балка» (недалеко от Феодосии). Недостроенный лидер должен был при пусках ракет № 3, 4, 5, 6 и 7 (проводившихся с 1 марта по 29 апреля 1957 года) имитировать по своей отражательной способности американский лёгкий крейсер типа «Кливленд». С этой целью корабль оборудовали уголковыми отражателями типа К-1,25, поднятыми над палубой на специальной ферме высотой 6 м для имитации отражательной способности; надводной сетью по всей длине палубы на мачтах высотой 6—9,5 м с размером ячейки сети 0,35×0,35 м; подводной сетью по всей длине мишени на глубину 10 м с размерами ячейки сети 0,1×0,1 м. На пусках № 3, 4 и 5 «Ереван» оборудовали киноаппаратурой для проведения подводных съемок боевой части во время её движения под водой. При проведении пусков № 3, 4, 5, 6 и 7 над «Ереваном» на безопасной высоте 1500 м баражировал самолет Ан-2, который с помощью аппаратуры АФА-2 проводил плановую съёмку подлёта ракеты к мишени. Нечётные пуски шли на дальность 25 км, а чётные — 30 км от «Бедового». Длина подводного хода боевых частей на пусках № 3, 4, 5 и 7 составляла от 8 до 40 м (по проекту: от 40 до 70 м). При пуске № 6 подводного хода боевой части не было, было зафиксировано прямое попадание боевой части ракеты в ферму уголкового отражателя на высоте 1,7 м от палубы корабля[31].
30 августа 1957 года при проведении государственных испытаний ракеты КСЩ в том же районе в борт лидера «Ереван», выступавшего в роли корабля-мишени, было обеспечено попадание испытуемой противокорабельной ракеты с инертной боевой частью. В результате попадания в борту образовалась пробоина 2,0×2,2 м, а её нижняя кромка оказалась на 0,3 м ниже ватерлинии[32]. В результате прямого попадания лидер затонул, но вскоре был поднят Аварийно-спасательной службой Черноморского флота и сдан Главвторчермету для разделки на металл[33].
Сравнительная оценка
Ко второй половине 1930-х годов в мире сформировались несколько основных направлений боевого применения кораблей, за которыми в российской традиции закрепилось название лидеров эскадренных миноносцев. При этом необходимо иметь в виду, что классификация французских и итальянских кораблей как лидеров является скорее данью традиции, поскольку непосредственно для лидирования эскадренных миноносцев эти корабли не предназначались[34].
В рамках одного из направлений предполагалось использование лидеров в качестве кораблей, предназначенных для лидирования соединений эскадренных миноносцев, выполнения коротких мощных ударов по кораблям противника, торпедных атак на конвои и десантные отряды, ведения разведки. В британском флоте такие корабли получили название «лидеров флотилий» (англ. Flotilla Leader)[35], в советском флоте — «лидеров эскадренных миноносцев». В британском флоте лидеры флотилий обычно являлись девятым корпусом в серии из восьми эсминцев, сводившихся в один дивизион, и отличались от серийных кораблей несколько большими размерениями и наличием дополнительного пятого орудия. Британская система лидирования фактически существовала до конца 1930-х годов[36] и исчезла после того, как водоизмещение и артиллерийская мощь серийных эскадренных миноносцев превзошла аналогичные характеристики лидеров в процессе непрерывного соперничества с эскадренными миноносцами Германии[37].
В США было построено тринадцать кораблей класса лидер — (восемь типа «Портер» и пять типа «Сомерс»). Они строились как большие мореходные океанские эсминцы для действий в общих соединениях[38] и официально в американском флоте классифицировались как эскадренные миноносцы (англ. Destroyers), хотя имели более мощное артиллерийское вооружение, чем у английских, советских, а также большинства французских лидеров[36]. Вместе с тем фактически «Портеры» использовались и как классические лидеры в качестве флагманских кораблей соединений (эскадр) эскадренных миноносцев[38].
Во французском флоте лидеру отводилась роль корабля, предназначенного для борьбы с эскадренными миноносцами противника[39] и получившего название контр-миноносца (фр. Contre-Torpilleura). С 1926 по 1936 годы французский флот пополнился тридцатью контр-миноносцами, построенными пятью сериями по шесть кораблей. Характерными особенностями французских лидеров были: сравнительно большое водоизмещение, высокая скорость хода (до 40 и более узлов), хорошая манёвренность и управляемость, наличие мощного, от серии к серии усиливавшегося, артиллерийского вооружения, преобладающего над торпедным; наличие мощной и надёжной энергетической установки, параметры которой также постоянно улучшались[40].
В итальянском флоте предполагалось использовать лидер в качестве «разведчика-скаута» (итал. Esploratore)[прим. 3]. В рамках этой концепции в 1927—1930 годах было построено двенадцать кораблей типа «Навигатори», изначально относившихся к классу эскадренных миноносцев[41]. Скауты типа «Навигатори» имели мощное артиллерийское вооружение (шесть 120-мм орудий)[42], высокую скорость полного хода (до 39 узлов при стандартном водоизмещении) и дальность плавания 18-узловым ходом — 3800 морских миль[43]. В 1938 году все корабли типа «Навигатори» были возвращены в класс эскадренных миноносцев[41].
В середине 1930-х годов французские кораблестроители также обратились к идее строительства «разведчика-скаута». Для действий в составе быстроходных соединений во главе с линкорами «Дюнкерк» и «Страсбург» в 1934—1939 годах были построены «океанские разведчики»[44] типа «Могадор», которые стали высшей точкой развития французских лидеров эскадренных миноносцев. В целом эти корабли приближались к категории лёгких крейсеров: при полном водоизмещении 3954 т, наибольшей длине 137,1 м, ширине — 12,67 м и осадке — 4,67 м они несли восемь 138-мм орудий M1934 в четырёх двухорудийных башенных установках по крейсерскому образцу против пяти аналогичных орудий на предыдущих типах французских лидеров. Мощное артиллерийское вооружение лидеров типа «Могадор» делало их на момент вступления в строй (1939 год) наиболее сильновооружённым в европейских водах кораблём подкласса «лидер эскадренных миноносцев». Зенитное вооружение состояло из четырёх одноствольных 37-мм зенитных полуавтоматических орудий M1933 и четырёх 13,2-мм пулемётов M1929 (последние имели неудачное расположение — на полубаке рядом с надстройкой). Торпедное вооружение кораблей состояло из двух трёхтрубных и двух двухтрубных 550-мм торпедных аппаратов, противолодочное вооружение состояло из двух бомбомётов для 200-кг глубинных бомб. Главная энергетическая установка мощностью 92 000 л. с. обеспечивала кораблям скорость полного хода 39 узлов (на испытаниях «Могадор» достиг средней скорости 41,274 узла, «Вольта» — 42,09). Прогрессивным новшеством было применение на лидерах типа «Могадор» котлов с увеличенной температурой и давлением пара (350 °C и 27 атмосфер соответственно). Котлы могли обеспечивать быстрое поднятие паров, что сокращало время на увеличение хода с 14 до 35 узлов с 20 до 5—7 минут[45].
| Основные тактико-технические элементы лидеров эскадренных миноносцев 1930-х годов | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Основные элементы |  «Киев» (проект 48)
|
 Тип «Сомерс»
|
 Тип «Ле Террибль»[46]
|
Тип «Могадор»[45]
|
«Ташкент»
|
| Внешний вид | нет изображения |  |
 |
 |
|
| Водоизмещение, т | |||||
| Стандартное водоизмещение | 2350 | 1850 | 2569 | 2884 | 2836 |
| Нормальное водоизмещение | 2697 | н/д | 2724—2800 | н/д | 3216 |
| Полное водоизмещение | 3045 | 2130 | 3380 | 3954 | 4175 |
| Главные размерения, м | |||||
| Длина наибольшая | 127,8 | 113 | 132,4 | 137,5 | 139,7 |
| Ширина наибольшая | 11,7 | 10,9 | 12,25 | 12,5 | 13,7 |
| Осадка средняя | 4,2 | 3,1 | 4,3 | 4,57 | 4,2 |
| Энергетическая установка | |||||
| Мощность ГЭУ (полная/максимальная), л. с. | 81 000/90 000 | 52 000 | 74 000/96 419 | 90 000/104 925 | 130 000 |
| ТЗА | 3 | 2 | 2 | 2 | 2 |
| Главные котлы | 3 | 4 | 4 | 6 | 4 |
| Давление пара, кг/см² | 27 | 40 | н/д | 27 | Н/д |
| Температура пара, °C | 350 | 440 | н/д | 350 | Н/д |
| Скорость хода наибольшая, узлов | 42,5 | 37 | 42,7—45,2 | 43,78 | 42,7 |
| Запас топлива, т (нормальный/полный/наибольший) | 600/750/? | 600 | 580/?/650 | 630/?/721 | н/д |
| Дальность плавания, морских миль | 900 (на 42узлах) 2500 (на 20 узлах) 4100 (на 15 узлах) |
7500 (на 15 узлах) | 4000 (на 15 узлах) 3000 (на 21 узлах) 2500 (на 25 узлах) 1300 (на 32 узлах) 700 (на 37 узлах) |
4000 (на 18 узлах) 4200 (на 15 узлах) |
5030 (на 20 узлах) |
| Вооружение | |||||
| Артиллерия главного калибра | 3×2 Б-2ЛМ | 4×2 127-мм/38 | 5×1 138-мм/45 | 4×2 138-мм/52 | 3×2 Б-2ЛМ |
| Боекомплект артиллерии ГК на ствол | 150 | н/д | 240 | 180 | н/д |
| Зенитное вооружение | 1×2 76-мм 39-К, 4×2 12,7-мм ДШК | 2×4 28-мм | 2×2 37-мм M1933, 13-мм пулемёты | 4×1 37-мм M1933, 4 13-мм пулемёта | 1×2 76-мм 39-К, 6×37-мм/62 70-К, 6 12,7-мм ДШК |
| Торпедные аппараты, боезапас | 2×5 533-мм 2-Н | 3×4 533-мм | 3×3 550-мм | 2×3, 2×2 550-мм | 3×3 533-мм (18 торпед) |
| Бомбовое вооружение, боезапас (глубинных бомб) | 2 бомбосбрасывателя | 2 бомбосбрасывателя | 2 бомбомёта (16) | 2 бомбомёта | 2 бомбосбрасывателя (4 ББ-1, 20 БМ-1) |
| Экипаж | 264 (269 со штабом) | 198 | 210 | 238 или 264 | 250 |
Напишите отзыв о статье "Лидеры эскадренных миноносцев проекта 48"
Примечания
- ↑ Краснов В. Н., 2005, с. 11, 12.
- ↑ 1 2 Качур П. И., Морин А. Б., 2003, с. 36, 37.
- ↑ 1 2 3 4 5 Качур П. И., Морин А. Б., 2003, с. 66.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Качур П. И., 2008, с. 17.
- ↑ Качур П. И., Морин А. Б., 2003, с. 37.
- ↑ 1 2 3 4 Качур П. И., Морин А. Б., 2003, с. 67.
- ↑ Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946, 1980, p. 330.
- ↑ 1 2 3 4 Качур П. И., Морин А. Б., 2003, с. 68.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Качур П. И., Морин А. Б., 2003, с. 69.
- ↑ 1 2 3 4 Качур П. И., 2008, с. 18.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Качур П. И., Морин А. Б., 2003, с. 70.
- ↑ 1 2 Платонов А. В., 2002, с. 146.
- ↑ 1 2 Качур П. И., 2008, с. 20.
- ↑ Краснов В. Н., 2005, с. 42.
- ↑ 1 2 Качур П. И., 2008, с. 26.
- ↑ Краснов В. Н., 2005, с. 106.
- ↑ Краснов В. Н., 2005, с. 107.
- ↑ Литинский Д. Ю., 1998, с. 26.
- ↑ Платонов А. В., 2003, с. 76.
- ↑ 1 2 3 4 Качур П. И., 2008, с. 129.
- ↑ Краснов В. Н., 1995, с. 27—28.
- ↑ Качур П. И., 2008, с. 26, 30.
- ↑ Краснов В. Н., 1995, с. 23.
- ↑ 1 2 3 Платонов А. В., 2003, с. 69.
- ↑ 1 2 3 4 5 Качур П. И., 2008, с. 137.
- ↑ 1 2 3 Качур П. И., 2008, с. 48.
- ↑ 1 2 Качур П. И., 2008, с. 49.
- ↑ Платонов А. В., 2003, с. 68—69.
- ↑ Платонов А. В., 2002, с. 145.
- ↑ Широкорад А. Б., 2004, с. 195.
- ↑ Широкорад А. Б., 2004, с. 52—55.
- ↑ Широкорад А. Б., 2004, с. 56.
- ↑ Качур П. И., Морин А. Б., 2003, с. 229.
- ↑ Кофман В. Л., 2008, с. 2.
- ↑ Рубанов О. А., 2004, с. 2.
- ↑ 1 2 Платонов А. В., 2003, с. 32.
- ↑ Рубанов О. А., 2004, с. 12.
- ↑ 1 2 Friedman N., 1982, p. 84.
- ↑ Патянин С. В., 2003, с. 5.
- ↑ Патянин С. В., 2003, с. 6—7.
- ↑ 1 2 Трубицын С. Б., 2002, с. 4.
- ↑ Трубицын С. Б., 2002, с. 9.
- ↑ Трубицын С. Б., 2002, с. 8.
- ↑ Кофман В. Л., 2008, с. 3.
- ↑ 1 2 Патянин С. В., 2003, с. 41—43.
- ↑ Патянин С. В., 2003, с. 31—33.
Комментарии
- ↑ М. В. Викторов был снят с должности 30 декабря 1937 года и затем арестован; 15 января 1938 года первым наркомом ВМФ СССР стал армейский комиссар 1 ранга П. А. Смирнов, снятый с должности 22 июня 1938 года и арестованный 30 июня как «враг народа». После Смирнова обязанности наркома ВМФ СССР до 8 сентября 1938 занимал флагман флота 2 ранга П. И. Смирнов-Светловский.
- ↑ Это название станция носила до принятия на вооружение Военно-Морского Флота СССР.
- ↑ В советских и российских публикациях термин Esploratore традиционно переводят как «лидер эскадренных миноносцев» (в буквальном переводе этот термин означает «разведчик») и причисляют к лидерам корабли типа «Навигатори», хотя в зарубежной литературе эти корабли классифицируют как эсминцы, но сами итальянцы до 1938 года отличали класс эсминцев от Esploratore. В итальянской технической документации термином Esploratore также обозначался и построенный в Италии советский лидер «Ташкент».
Литература
Публикации о истории разработки и службы кораблей проекта 48
- Качур П. И., Морин А. Б. Лидеры эскадренных миноносцев ВМФ СССР. — СПб.: Остров, 2003. — 240 с. — ISBN 5-94500-19-1.
- Качур П. И. «Гончие псы» Красного флота. «Ташкент», «Баку», «Ленинград». — Москва: Яуза, Коллекция, Эксмо, 2008. — 144 с. — ISBN 978-5-699-31614-4.
- Краснов В. Н. Судостроение и судоремонт на Чёрном море в 1941—1945 годах // Гангут. — СПб.: Издательство «Гангут», 1995. — № 9. — С. 22—35. — ISBN 5-85875-031-1.
- Краснов В. Н. Военное судостроение накануне Великой Отечественной войны. — М.: Наука, 2005. — 215 с. — ISBN 5-02-033780-3.
- Платонов А. В. Энциклопедия советских надводных кораблей, 1941—1945 / А. В. Платонов. — СПб.: ООО «Издательство Полигон», 2002. — 640 с. — 5 000 экз. — ISBN 5-89173-178-9.
- Платонов А. В. Советские миноносцы. — СПб.: Галея-Принт, 2003. — Т. 1. — 90 с. — ISBN 5-8172-0078-3.
- Широкорад А. Б. Огненный меч Российского флота. — М.: Яуза, ЭКСМО, 2004. — 416 с. — ISBN 5-87849-155-9.
Прочие публикации
- Кофман В. Л. Лидеры типа «Могадор». — 2008. — Вып. 8 (107). — ISBN 5-94500-19-1.
- Литинский Д. Ю. Суперэсминцы советского флота. — Специальный выпуск альманаха «Тайфун». — СПб., 1998. — 72 с.
- Патянин С. В. Лидеры, эскадренные миноносцы и миноносцы Франции во Второй мировой войне. — СПб.: Корабли и сражения, 2003. — 112 с. — (Боевые корабли мира).
- Рубанов О. А. Эскадренные миноносцы Англии во Второй мировой войне. Ч. 1 (1925—1939). — СПб.: Корабли и сражения, 2004. — 62 с. — (Боевые корабли мира).
- Трубицын С. Б. Эскадренные миноносцы типа «Навигатори». — СПб.: Корабли и сражения, 2002. — 48 с. — (Боевые корабли мира).
- Campbell J. Naval weapons of World War Two. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 0-87021-459-4.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946. — London: Conway Maritime Press, 1980. — ISBN 0-85177-146-7.
- Fraccaroli A. Italian warships of World War II. — London: Ian Allan Ltd, 1968. — ISBN 07110-0002-6.
- Friedman N. The U. S. Destroyers: An Illustrated Design History. — Annapolis, Maryland, U.S.A.: Naval Institute Press, 1982. — P. 95. — ISBN 0-87021-7333.
- Hodges P., Friednan N. Destroyer weapons of World War Two. — London: Conway Maritime Press, 1985. — ISBN 0-87021-929-4.
- McComb, Dave. U.S. destroyers 1934—1945. Pre war classes. — Oxford: Osprey Publishing, 2010. — P. 48. — ISBN 978-1-84603-443-3.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Лидеры эскадренных миноносцев проекта 48
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.
Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.
