Десна (эсминец)
«Десна», с 31 декабря 1922 года «Энгельс» — эскадренный миноносец типа «Орфей», построенный по программе «усиленного» судостроения на 1913—1917 годы (так называемая «большая» судостроительная программа), и принадлежащий первой серии эскадренных миноносцев типа «Новик»[3].
Содержание
История
11 октября[1] (28 сентября по старому стилю) 1913 года «Десна» был зачислен в списки судов Балтийского флота, и в ноябре заложен на Усть-Ижорской судоверфи Металлического завода в Санкт-Петербурге.
7 ноября (по другим данным 22 октября[4]) 1915 года «Десна» был спущен на воду, и 29 августа 1916 года[5] вступил в строй, где вошёл в состав 2-го дивизиона минной дивизии Балтийского флота.
Во время Первой мировой войны «Десна» нёс дозорную и конвойную службы, осуществлял минные постановки на коммуникациях противника, обеспечивал и прикрывал минные постановки других сил флота в Балтийском море. С 12 по 19 октября 1917 года «Десна» принимал участие в Моонзундской операции, а затем и в октябрьской революции, после чего, 7 ноября 1917 года, вошёл в состав Красного Балтийского флота.
С 10 по 16 апреля 1918 года «Десна», принимая участие в «Ледовом походе» Балтийского флота, совершил переход из Гельсингфорса (Хельсинки) в Кронштадт, где с октября 1918 года по 10 декабря 1919 года находился в резерве.
24 апреля 1921 года «Десна» вошёл в состав Морских сил Балтийского моря, в составе которого был переименован в эсминец «Энгельс» 31 декабря 1922 года. C 1923 по 1925 годы и в 1932 году «Энгельс» проходил капитальный ремонт. 11 января 1935 года «Энгельс» был зачислен в состав Краснознаменного Балтийского флота.
Во время Советско-финской войны, «Энгельс» обстреливал укрепления противника на островах Финского залива (декабрь 1939 года)[6].
В годы Великой Отечественной войны участвовал в минно-заградительных операциях флота, нёс конвойную службу (в июне-августе 1941 года). Участвовал в обороне Рижского залива и операции по защите Моонзундских островов.
В 1941 году «Энгельс» участвовал в первом надводном бою на Балтике, когда 6 июля, в 13 часов 19 минут, вышедшие на минную постановку эсминцы «Сердитый», «Сильный», «Энгельс» и сторожевой корабль «Туча» вступили в перестрелку с двумя немецкими тральщиками и плавбазой в районе мыса Овиши[7].
В 18 часов 50 минут 7 августа 1941 года на рейде Рогокюля в бухте Мухувейн, «Энгельс» получил тяжелые повреждения, подвергшись авиационному налёту, в момент приёмки топлива. Благодаря оперативным действиям экипажа, на эсминце прекратили заправку, выбрали якорь, но движение начать не успели. Атакованный с обоих бортов, «Энгельс» получил одно попадание 250-кг бомбой вблизи борта, в результате чего был повреждён набор корпуса между машинным и котельными отделениями, вышла из строя правая турбина, сместились с фундаментов кормовые орудия, были выведены из строя машинный телеграф, привод рулевой машины, магнитные компасы. Тем не менее, потери в личном составе отсутствовали[7]. Получившая же точно такое же попадание нефтеналивная баржа-заправщик, начала тонуть. Приняв пострадавших с её экипажа, «Энгельс» своим ходом дошёл до Таллина, где встал в док на предварительный ремонт перед уходом в Кронштадт.
Ремонт был завершен 18 августа, и 24 августа «Энгельс», в составе конвоя (помимо эсминца: шесть тральщиков и два «морских охотника») каравана из семи кораблей, вышел в Кронштадт. В 17 часов 4 минуты у мыса Юминда на поверхности прямо по курсу были обнаружены три плавающие гальваноударные мины. Шедший впереди «Энгельса» теплоход «Андрей Жданов» благополучно их обогнул, эсминец же, начавший описывать циркуляцию вправо, задел одну из них кормой. Корабль потерял ход и управление, ветром его начало сносить на плавающие мины с левого траверза. Дрейф удалось прекратить, срочно отдав левый якорь. Подошедший катер «МО −201» снял с корабля раненых и секретную документацию. Когда палуба ушла в воду до третьей пушки, капитан 3-го ранга В. П. Васильев приказал подготовить экипаж к эвакуации и заложить подрывные патроны.
В 17 часов 16 минут ледокол «Октябрь» взял аварийный корабль на буксир, но уже в 17 часов 35 минут последовал второй взрыв. Мина взорвалась в районе кормового мостика, и почти одновременно последовала детонация боезапаса артиллерийского погреба. В несколько минут личный состав перешел на тральщик «ТЩ-45», а ледокол отдал буксир, и почти сразу же «Энгельс» ушёл под воду кормой вниз, с креном на левый борт[7].
Тактико-технические характеристики
Энергетическая установка
На «Десне» были установлены четыре паровых котла «Вулкан», каждый из которых располагался в отдельном отсеке, и две паровые турбины «Кертис-АЕГ-Вулкан», сумморной мощностью в 30 000 л. с.. Так же на турбинах «Кертис-АЕГ-Вулкан» имелась блокировка маневровых клапанов, что повышало их надежность при эксплуатации.
Вооружение
После модернизации и капитальных ремонтов, вооружение на «Энгельсе» было следующее:
- Главный калибр: Четыре 102/60-мм орудия разработки Обуховского завода (при техническом содействии фирмы «Виккерс»)[8];
- Одна 40-мм зенитная пушка и одна 76,2-мм зенитная пушка[9];
- Четыре 7,62-мм пулемёта;
- Три трёхтрубных надводных 457-мм торпедных аппарата (ТА)[10];
- Два бомбосбрасывателя (по 35 мин заграждения на каждый).
Напишите отзыв о статье "Десна (эсминец)"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.geocities.com/TimesSquare/Hangar/5871/orphey_c.htm Класс «Орфей»] (рус.)(недоступная ссылка — история). [infoart.udm.ru/history/navy/index.htm Российский Императорский флот в первой мировой войне]. Проверено 6 октября 2009. [www.webcitation.org/1256598495776928 Архивировано из первоисточника 26 октября 2009].
- ↑ [www.navycollection.narod.ru/ships/Russia/Destroyers/ESM_tip_Novik/history2.html#orfey Эскадренные миноносцы типа "Новик"] (рус.). [www.navycollection.narod.ru/index.html Военно-Морская Коллекция]. Проверено 6 октября 2009. [www.webcitation.org/66jjQMmQU Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].
- ↑ Верстюк А. Н., Гордеев С. Ю. Корабли минных дивизий. От «Новика» до «Гогланда». — М.: Военная книга, 2006. — С. 3. — ISBN 5-902863-10-4.
- ↑ Лихачёв П. В. [wunderwaffe.narod.ru/Magazine/BKM/Noviki/13.htm Хронология службы и краткие ТТД эскадренных миноносцев типа «Новик»] (рус.) // Лихачёв П. В. Эскадренные миноносцы типа «Новик» в ВМФ СССР (1920-1955 гг.). — Истфлот.
- ↑ Степанов Ю. Г., Цветков И. Ф. [www.navycollection.narod.ru/library/novik/ships.html Указатель кораблей (эскадренных миноносцев типа "Новик")] (рус.). "Эскадренный миноносец "Новик"". Проверено 8 октября 2009. [www.webcitation.org/66jjRu5AW Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].
- ↑ Лихачёв П. В. [wunderwaffe.narod.ru/Magazine/BKM/Noviki/14.htm Журнал боевых действий эсминца «Энгельс» в период с 29 ноября по 21 декабря 1939 г.] (рус.) // Лихачёв П. В. Эскадренные миноносцы типа «Новик» в ВМФ СССР (1920-1955 гг.). — Истфлот.
- ↑ 1 2 3 Лихачёв П. В. [wunderwaffe.narod.ru/Magazine/BKM/Noviki/07.htm Великая Отечественная война: На Балтике] (рус.) // Лихачёв П. В. Эскадренные миноносцы типа «Новик» в ВМФ СССР (1920-1955 гг.). — Истфлот.
- ↑ [sovnavy-ww2.by.ru/guns/102_60mm.htm 102/60 мм] (рус.)(недоступная ссылка — история). Проект [sovnavy-ww2.by.ru/index.html Корабли ВМФ СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны]. Проверено 31 августа 2009. [web.archive.org/20081017084554/sovnavy-ww2.by.ru/guns/102_60mm.htm Архивировано из первоисточника 17 октября 2008].
- ↑ [sovnavy-ww2.by.ru/guns/lender.htm 76.2/30 мм (пушка Лендера)] (рус.)(недоступная ссылка — история). Проект [sovnavy-ww2.by.ru/index.html Корабли ВМФ СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны]. Проверено 31 августа 2009. [web.archive.org/20110106033648/sovnavy-ww2.by.ru/guns/lender.htm Архивировано из первоисточника 6 января 2011].
- ↑ [sovnavy-ww2.by.ru/torpedoes/3_1913.htm 45-см торпедный аппарат образца 1913 г.] (рус.)(недоступная ссылка — история). Проект [sovnavy-ww2.by.ru/index.html Корабли ВМФ СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны]. Проверено 31 августа 2009.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Десна (эсминец)
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
