Кацбальгер

Кацбальгер (нем. Katzbalger — кошкодёр), он же Ландскнета (нем. Landsknechtsschwert) — короткий ландскнехтский меч для «кошачьих свалок» (ближнего боя) с широким клинком и сложной гардой в форме восьмерки. Также известен, как ландскнетта («оружие ландскнехта»). При общей длине от 70 до 85 сантиметров вес кацбальгера колеблется от 1,5 до 1,8 килограммов. Отдельные образцы имеют большие или меньшие габариты и вес, с сохранением других отличительных особенностей и попадают под классификацию от кинжала до полуторного меча. Широкий, обоюдоострый меч с слабо выраженным сужением к острию, отличается характерной большой гардой в форме буквы S, рукоятка короткая металлическая. Меч носили в кожаных или металлических ножнах, подвешивая к поясному ремню в горизонтальном положении. Использовался ландскнехтами в качестве вспомогательного вооружения к пике, алебарде, аркебузе, носился также офицерами и артиллеристами, в силу короткой длины был достаточно удобен для ношения и использования в плотном пехотном строю.

Существует расхожее мнение, что меч «кацбальгер» получил своё название оттого, что на его ножны использовались шкуры рыжих котов или из кошачьего меха (от нем. Katze — кошка). Утверждается, что у таких ножен из кошачьего меха якобы не было наконечника, чтобы можно было фехтовать, не обнажая меча. Такое объяснение названия все же маловероятно. Изобразительные источники ясно подтверждают, что кацбальгер носили в обычных ножнах. Скорее всего, название меча происходит от старинного выражения, обозначавшего потасовку (katzbalgen — драться), то есть wie-die-Katzen-balgen (драться, как кошки). По этой же причине «кацбальгер» называют не только «кошкодером», но и «потасовщиком».

Литература

• Томас Лайбле. Меч. Большая иллюстрированная энциклопедия (перевод с нем.). — М.: «Омега», 2008. — 232 с. — 5000 экз. — ISBN 978-5-465-01558-5.

Ссылки

• [aboutweapons.com.ua/historical-swords/katzbalger.html Описание и фотографии кацбальгера]

Отрывок, характеризующий Кацбальгер

Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.