Мария Тюдор (королева Франции)

Мария Тюдор англ. Mary Tudor<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Мария Тюдор, королева Франции. XVI век.</td></tr>
Королева-консорт Франции
9 октября 1514 — 1 января 1515
Коронация:	5 ноября 1514
Предшественник:	Анна Бретонская
Преемник:	Клод Французская
Вероисповедание:	Католицизм
Рождение:	18 марта 1496(1496-03-18) Дворец Шин, Лондон, Суррей, Королевство Англия
Смерть:	25 июня 1533(1533-06-25) (37 лет) Уэстхорп-холл, Уэстхорп, Суффолк, Королевство Англия
Место погребения:	аббатство Бери-Сент-Эдмундс, Суффолк
Род:	Тюдоры → Валуа → Брэндоны
Отец:	Генрих VII
Мать:	Елизавета Йоркская
Супруг:	1. Людовик XII, король Франции 2. Чарльз Брэндон, 1-й герцог Саффолк
Дети:	От 2-го брака: Генри, Фрэнсис, Элеонора, Генри

Мари́я Тюдо́р (англ. Mary Tudor; 18 марта 1496, Лондон — 25 июня 1533, Уэстхорп) — английская принцесса; младшая дочь короля Генриха VII и Елизаветы Йоркской.

Мария стала третьей женой французского короля Людовика XII, который был старше принцессы более, чем на тридцать лет. Вскоре после смерти Людовика Мария вышла замуж за Чарльза Брэндона, герцога Саффолка. Брак, тайно заключённый во Франции, был совершён без согласия брата Марии, короля Генриха VIII. Это обстоятельство потребовало вмешательства Томаса Уолси и пара в конечном итоге была прощена Генрихом VIII, хотя они были вынуждены выплатить крупный штраф. Во втором браке Мария родила четверых детей; через свою старшую дочь Фрэнсис Мария стала бабушкой «королевы на девять дней» Джейн Грей.

Детство и юность

Мария была пятым ребёнком и третьей дочерью короля Англии Генриха VII и Елизаветы Йоркской; она была самой младшей из четырёх детей супругов, переживших младенчество. По отцовской линии Мария была внучкой Эдмунду Тюдора, графа Ричмонда, и Маргарет Бофорт; по материнской — королю Эдуарду IV и Елизавете Вудвилл; на момент рождения принцессы в живых оставалась только леди Маргарет, в честь которой была названа старшая сестра Марии. Мария родилась в Шине «скорее всего» в марте 1496 года. Документы, датированные днём летнего солнцестояния 1496 года, свидетельствуют о выплате пятидесяти шиллингов няне принцессы, Анне Скирон. Также Эразм Роттердамский считал, что девочке было четыре года, когда он посетил королевскую детскую в 1499—1500 годах.

В возрасте шести лет Мария получила собственный мини-двор, состоявший из «штата придворных, назначенных прислуживать ей», учителя и врача. Принцесса обучалась французскому, латыни, музыке, танцам и вышиванию. В молодости Мария была известна как одна из самых красивых принцесс Европы, и Эразм Роттердамский говорил, что «природа никогда не создавала ничего более прекрасного».

В детстве Мария и её старший брат, будущий король Генрих VIII, были очень дружны. Позднее в честь сестры Генрих назвал свою старшую дочь — будущую королеву Марию I, и, вероятно, военный корабль «Мэри Роуз». Марии было всего семь, когда умерла Елизавета Йоркская, и, учитывая количество аптекарских счетов в период между 1504 и 1509 годами, можно предположить, что собственное здоровье принцессы пошатнулось.

Обручение и первый брак

В 1506 году в ходе визита кастильского короля Филиппа I Марии была поручена организация развлечений для гостей, включавших в себя танцы и игру на лютне и клавикорде. В следующем году Филипп I умер, и 21 декабря 1507 года Марию обручили с его сыном Карлом — будущим императором Священной Римской империи. Переговоры с Габсбургами относительно окончательного решения по поводу свадьбы Карла и Марии постоянно откладывались, вдобавок к этому, Генрих узнал, что его союзники — Максимилиан и Фердинанд II Арагонский — тайно заключили перемирие с Францией; в 1513 году Генрих разорвал помолвку.

В августе 1514 года кардинал Уолси заключил мирный договор с Францией, одним из пунктов которого был брак английской принцессы с овдовевшим королём Людовиком XII, который был старше Марии на 34 года. После многих лет конфронтации Генрих VIII был заинтересован в альянсе с Францией: он планировал выдать за французского короля свою овдовевшую сестру Маргариту, но к его неудовольствию та уже успела выйти замуж за шотландского аристократа графа Ангуса; к тому же, король Людовик был больше заинтересован в Марии. Брак был заключён в Абвиле 9 октября 1514 года; Мария была коронована 5 ноября. Людовик надеялся, что молодая и здоровая супруга родит ему долгожданного наследника мужского пола, который так и не появился в двух предыдущих браках. Одной из фрейлин, сопровождавших принцессу во Францию, была Анна Болейн, ставшая позднее второй женой Генриха VIII.

Бездетный брак Марии и Людовика окончился со смертью последнего 1 января 1515 года, случившейся, по общему мнению, из-за «излишних стараний в спальне». После смерти Людовика на трон взошёл его двоюродный племянник Франциск I, который был женат на старшей дочери Людовика; Франциск, недовольный участью молодой привлекательной вдовы, предложил ей помощь в организации брака с тем, с кем она пожелает, будь этот человек в его королевстве или же за его пределами.

Второй брак: Герцогиня Саффолк

Мария была недовольна политическим браком с Людовиком XII, поскольку почти наверняка была влюблена в Чарльза Брэндона, герцога Саффолка, лучшего друга её брата-короля. Генрих VIII знал о чувствах сестры: письма, датированные 1515 годом, говорят о том, что Мария согласилась стать женой Людовика при условии, что «если она переживёт мужа, то выйдет замуж за того, кого любит». Однако проницательный Генрих рассчитывал заключить новый брак с пользой для себя и государства. Кроме того, Королевский совет, не желавший возвышения Брэндона при дворе, также выступил против его союза с Марией. Пара французских монахов зашла ещё дальше, предупредив Марию, что если она выйдет замуж за Брэндона, то свяжет свою жизнь со слугой дьявола. Между тем, во Франции поползли слухи, что Мария станет женой герцога Лотарингского или герцога Савойского.

Когда Генрих посылал Брэндона во Францию в конце января 1515 года, чтобы тот сопроводил принцессу на родину, он заставил герцога, отвечавшего принцессе взаимностью, дать обещание не делать Марии предложение. Когда Саффолк уже был в пути, Генрих получил от сестры письмо, в котором она заверила его, что будет добиваться брака с тем, кого любит или же уйдёт в монастырь. Во Франции Мария уговорила Чарльза забыть о данном королю обещании. Они тайно поженились в отеле де Клюни 3 марта 1515 года в присутствии десяти человек, среди которых был и король Франциск. Формально брак с принцессой без разрешения короля являлся государственной изменой; король был возмущён, а Тайный совет призывал заключить Брэндона в тюрьму или же сразу казнить. Но вмешательство Уолси и любовь самого короля к сестре и другу позволили супругам отделаться только штрафом в размере 24 000 фунтов, который позднее был уменьшен Генрихом. В конце концов король простил пару; 13 мая 1515 года в Гринвичском дворце в присутствии двора состоялась официальная церемония.

Мария стала третьей женой Брэндона: осенью 1505 года он обручился с Энн Браун, дочерью сэра Энтони Брауна, губернатора Кале, от которой у него было две дочери — Энн и Мэри; в этом же году Брэндон взял в жёны леди Маргарет Невилл, состоятельную вдову Джона Мортимера, однако вскоре брак был аннулирован по причине близкого родства, а также ранее заключённого соглашения с Энн Браун, на которой Брэндон всё-таки женился в 1508 году. Все эти перипетии стали причиной того, что многие придворные считали оба брака (и с Браун, и с Марией) нелегитимными, пока Уолси не надавил на церковников, и те признали брак с Невилл незаконным. Мария настояла, чтобы дочери мужа от первого брака воспитывались вместе с её собственными детьми. Позднее она взяла в свой дом невесту сына Кэтрин Уиллоуби, а также взяла под свою опеку и обеспечила место при дворе леди Марии своей племяннице Маргарите Дуглас. Даже после заключения второго брака Марию при дворе называли «королевой Франции» и никогда «герцогиней Саффолк», хотя король не имел ничего против этого. Мария, жаждавшая тихо семейной жизни, вместе с мужем стала проводить большую часть времени в резиденции Саффолка Уэстхорп-холле, находившейся вдали от двора. В 1518 году они присутствовали на церемонии помолвки принцессы Марии и дофина Франциска, а также на знаменитой встрече Генриха и Франциска I на Поле золотой парчи в июне 1520 года.

Отношения между Марией и Генрихом VIII стали натянутыми в конце 1520-х годов, когда герцогиня, в отличие от мужа, выступила против попыток короля аннулировать свой брак с Екатериной Арагонской, которую Мария знала и любила многие годы; в этот период у принцессы сформировалась стойкая неприязнь к Анне Болейн, с которой Мария тесно общалась во Франции. В Рождество 1530 года Мария предпочла остаться дома, поскольку Генрих имел неосторожность воздать некоронованной Анне королевские почести, что делало её выше по рангу Марии — принцессы по рождению. Неприятие принцессой Анны как королевы стало причиной холодности королевы Елизаветы по отношению к потомкам самой Марии.

Смерть

Последние несколько лет жизни Мария часто болела, что явилось отличным предлогом отсутствия при дворе, где всем заправляла ненавистная Болейн. Мария умерла в Уэстхорпе 25 июня 1533 года вскоре после свадьбы её старшей дочери; при дворе считали, что коронация Анны разбила ей сердце. Похороны принцессы в аббатстве Бери-Сент-Эдмундс сопровождались пышной церемонией. Пять лет спустя, когда аббатство было секуляризовано, тело Марии было перевезено в близлежащую церковь Святой Марии в Бери-Сент-Эдмундс. В 1784 году останки принцессы были эксгумированы, гроб был вскрыт и часть волос была изъята Уолполом, герцогиней Портленд и другими.

Вскоре после смерти Марии Чарльз Брэндон женился на невесте их младшего сына, четырнадцатилетней Кэтрин Уиллоуби, к которой, по слухам, проявлял личный интерес ещё в 1531 году.

Потомство

В браке с Чарльзом Брэндоном Мария родила четверых детей:

• Генри (11 марта 1516—1522)
• Фрэнсис (16 июля 1517 — 20 ноября 1559) — герцогиня Саффолк; была дважды замужем: в первом браке за Генри Греем, 3-м маркизом Дорсетом, от которого родила сына и четверых дочерей; сын и старшая дочь умерли в младенчестве. Старшая из трёх выживших дочерей, леди Джейн, стала известна как «королева на девять дней». После смерти Грея Фрэнсис вышла замуж за Эдриана Стоукса, от которого родила дочь Элизабет, умершую во время или вскоре после рождения.
• Элеонора (ок. 1519 / 1520 — 27 сентября 1547) — была замужем за Генри Клиффордом, 2-м графом Камберлендом, от которого родила двоих сыновей и дочь; оба сына Элеоноры умерли в младенчестве.
• Генри (ок. 1523 — 1 марта 1534) — 1-й граф Линкольн. Генри был помолвлен с богатой наследницей Кэтрин Уиллоуби, но после смерти матери Генри его отец сам женился на Кэтрин.

Из-за полного совпадения имён обоих сыновей Марии и Чарльза их обычно принимают за одного и того же человека.

Герб

Герб (слева) Марии Тюдор основан на гербе её мужа, герцога Саффолка, объединённого с королевским гербом Англии. Щит рассечен: слева — герб Брэндонов [в червлёном с серебряными поясами поле золотой восстающий коронованный серебряно-червлёной короной лев, вооружённый лазурью]; справа — английский королевский герб [начетверо: в 1-й и 4-й частях в лазоревом поле три золотых лилии (королевский герб Франции); во 2-й и 3-й частях в червлёном поле три золотых вооруженных лазурью леопарда (идущих льва настороже), один над другим].

Предыдущей версией герба был герб (справа) Марии как королевы Франции: щит рассечён; справа — французский королевский герб [в лазоревом поле три золотых лилии]; слева — английский королевский герб. Щит увенчан золотой короной без владельческой шапки.

Образ в культуре

Образ принцессы Марии был воплощён звездой немого кино Мэрион Дэвис в фильме 1922 года «When Knighthood Was in Flower», на тот момент одном из самых дорогих в истории кинопроизводства. Истории любви сестры английского короля Марии Тюдор к простому дворянину посвящён фильм «Меч и роза» (англ. The Sword and the Rose) 1953 года, где роль Марии исполнила Глинис Джонс.

В драматическом сериале «Тюдоры» наряду с основной линией сюжета идёт повествование об отношениях Чарльза Брэндона и Марии Тюдор. Её персонаж фигурирует под именем принцессы Маргарет (Габриэль Анвар), прототипом которой выступают обе сестры Генриха VIII: Мария и Маргарита.

Мария является главной героиней нескольких исторических романов:

• «Когда рыцарство было в цвету» Чарльза Мейджора (1898)
• «Королева поневоле» Молли Костейн Хейкрафт (1962)
• «Мария, королева Франции» Джин Плейди (1964)
• «Princess of Desire» Морин Питерс (1970)
• «Роза Англии» (1977) и «Сердце розы» (1978) Хильды Льюис
• «Тайная невеста» Дианы Хегер (2008)
• «Королева поневоле: Мария Роза Тюдор, непокорная младшая сестра печально известного английского короля Генриха VIII» Джеральдины Эванс (2014)
• «Королева в придачу» Симоны Вилар

Литература

• Childs, David. [books.google.ru/books?id=0mGzAQAACAAJ The Warship Mary Rose: The Life and Times of King Henry's VIII's Flagship]. — London: Chatham Publishing, 2007. — P. 17. — 224 p. — ISBN 1861762674, 9781861762672.
• Fraser, Antonia. [books.google.ru/books?id=3jGXPwAACAAJ The Six Wives of Henry VIII]. — Weidenfeld and Nicolson, 1993. — P. 68—69. — 479 p. — ISBN 0297814125, 9780297814122.
• Goff, Cecilie Heathcote-Drummond-Willoughby. [books.google.ru/books?id=z-giAAAAMAAJ A Woman of the Tudor Age]. — London: Murray, 1930. — P. 23—24. — 326 p.
• Guicciardini, Francesco. [books.google.ru/books?id=skn0A_wtkFYC Storia d'Italia]. — 1853. — P. 341. — 373 p.
• Harris, Barbara J. [books.google.ru/books?id=bn6Jd2UFUWgC English Aristocratic Women, 1450-1550 : Marriage and Family, Property and Careers]. — Oxford University Press, 2002. — P. 73, 165—166, 221, 231, 235—238. — 368 p. — ISBN 0198034490, 9780198034490.
• James, Susan E. [books.google.ru/books?id=3cfpAAAAMAAJ The Feminine Dynamic in English Art, 1485-1603]. — Ashgate, 2009. — P. 40. — 358 p. — ISBN 0754663817, 9780754663812.
• Mackie, John Duncan. [books.google.ru/books?id=IPPjvveNsTQC The Earlier Tudors, 1485-1558]. — Clarendon Press, 1952. — 699 p. — ISBN 0198217064, 9780198217060.
• Marsden, Peter Richard Valentine. [books.google.ru/books?id=Rn6oAQAACAAJ Mary Rose: Your Noblest Shippe : Anatomy of a Tudor Warship]. — Portsmouth: Mary Rose Trust, 2009. — Т. 2. — P. 79. — 433 p. — ISBN 0954402928, 9780954402921.
• Marshall, Rosalind K. [books.google.ru/books?id=jXcuEykRmZ0C Scottish Queens, 1034-1714]. — Tuckwell Press, 2003. — Т. 36. — P. 85. — 226 p. — ISBN 1862322716, 9781862322714.
• McKee, Alexander. [books.google.ru/books?id=vSwPAAAAMAAJ King Henry VIII's Mary Rose]. — New York: Stein and Day, 1974. — P. 4. — 346 p. — ISBN 0812816560, 9780812816563.
• Perry, Maria. [books.google.ru/books?id=5RGM600qh5IC The Sisters of Henry VIII: The Tumultuous Lives of Margaret of Scotland and Mary of France]. — Perseus Books Group, 2000. — P. 136—154. — 304 p. — ISBN 0306809893, 9780306809897.
• Rodger, N. A. M. [books.google.ru/books?id=9YV0MgEACAAJ The Safeguard of the Sea: A Naval History of Britain, 660-1649]. — W.W. Norton, 1998. — Т. 1. — P. 172. — 691 p. — ISBN 039304579X, 9780393045796.
• Rule, Margaret. [books.google.ru/books?id=DkshAQAAIAAJ The Mary Rose: the excavation and raising of Henry VIII's flagship]. — London: MacMillan, 1983. — P. 15. — 240 p. — ISBN 0851772897, 9780851772899.
• Sadlack, Erin A. [books.google.ru/books?id=jVXIAAAAQBAJ The French Queen's Letters: Mary Tudor Brandon and the Politics of Marriage in Sixteenth-Century Europe]. — New York: Palgrave Macmillan, 2011. — P. 44. — 278 p. — ISBN 0230118569, 9780230118560.
• Stephen, Leslie. Dictionary of National Biography. — London: MacMillan, 1893. — Т. 36. — P. 397—400.
• Wabuda, Susan. [www.oxforddnb.com/index/2/101002273/ Katherine Bertie] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
• Weightman, Alfred Edwin. [books.google.ru/books?id=xvxHAAAAMAAJ Heraldry in the Royal Navy: crests and badges of H. M. ships]. — London: Gale and Polden, 1957. — P. 286. — 514 p.
• Weir, Alison. [books.google.ru/books?id=7nZ90l1_IzAC Britain's Royal Families: The Complete Genealogy]. — London: Random House, 2011. — P. 149—150. — 400 p. — ISBN 1446449114, 9781446449110.
• Weir, Alison. [books.google.ru/books?id=YxZVPgAACAAJ Henry VIII: King and Court]. — Pimlico, 2002. — P. 173—185, 310. — 639 p. — ISBN 0712664513, 9780712664516.
• Weir, Alison. [books.google.ru/books?id=PcU1AAAAQBAJ Elizabeth of York: The First Tudor Queen]. — Random House, 2013. — P. 429. — 576 p. — ISBN 1448191386, 9781448191383.
• Winkelman, Michael A. [books.google.ru/books?id=YMM8x0eCpwcC Marriage Relationships in Tudor Political Drama]. — Ashgate, 2005. — 234 p. — ISBN 0754636828, 9780754636823.
• Yonge, Charlotte Mary. [books.google.ru/books?id=fXU2AQAAMAAJ The Wars of the Roses]. — London: Macmillan and Company, 1877. — P. 335.

Предки Марии Тюдор

16. Маредид ап Тидир               8. Оуэн Тюдор                       17. Маргарет Дафид               4. Эдмунд Тюдор, 1-й граф Ричмонд                             18. Карл VI король Франции               9. Екатерина Валуа                       19. Изабелла Баварская               2. Генрих VII король Англии                                   20. Джон Бофорт, 1-й граф Сомерсет               10. Джон Бофорт, 1-й герцог Сомерсет                       21. Маргарет Холланд               5. Маргарет Бофорт                             22. Джон Бошан               11. Маргарет Бошан из Блетсо                       23. Эдит Стоуртон               1. Мария Тюдор                                         24. Ричард Конисбург, 3-й граф Кембридж               12. Ричард Плантагенет, 3-й герцог Йоркский                       25. Анна Мортимер               6. Эдуард IV король Англии                             26. Ральф Невилл, 1-й граф Уэстморленд               13. Сесилия Невилл                       27. Джоан Бофорт               3. Елизавета Йоркская                                   28. Ричард Вудвилл из Графтона               14. Ричард Вудвилл, 1-й граф Риверс                       29. Джоан Биттлсгейт               7. Елизавета Вудвилл                             30. Пьер Люксембургский, граф де Сен-Поль               15. Жакетта Люксембургская                       31. Маргарита де Бо

Отрывок, характеризующий Мария Тюдор (королева Франции)

– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.